На следующее утро, в субботу, с документами коллегам работать было тяжко, но деваться некуда – в понедельник приедет генерал, надо «добивать дела». Так как «добивать» Андрею всё ещё было нечего, ему поручили подготовить «ящик для битья». Уединившись в своём «Форт-Ноксе», путём нехитрых манипуляций, он повторил фокусы Николаича и Саныча. Содержимое бутылок он перелил в принесённые коллегами ёмкости (от двухлитровых банок, до пластиковых бутылок), в пустые бутылки залил водопроводную воду. Для правдоподобности, он всё же оставил в ящике нетронутыми несколько бутылок с водкой. Было бы странно, если от разбитых бутылок практически не будет пахнуть спиртным…

В понедельник, в ожидании приезда генерала со свитой, дела лежали ровными стопками в служебных сейфах.

****

– Прокуратура забирает водку себе для уничтожения. Не получилось у них «накопать» на другие составы преступлений, – выдал новость вошедший в кабинет Рыбкин.

– Мы сделали всё, что могли, – развёл руками Николаич.

– Или Умановскому опять «на лапу» дали, вот и не «возбудился» материал, – съязвил Саныч.

– Сие, мне неведомо, – сказал Рыбкин. – В карман ему не заглядывал. Да и не наше это дело. Нам поручили перенести ящики в гараж прокуратуры.

– С чего это опять мы? – возмутился Валера. – Пусть сами и таскают.

– Ну, если хотите, ждите проверяющих из Управы. Шеф сказал, что прикроет, если водкой займетесь.

Все резко встали и дружно ответили:

– Не надо проверяющих! Сами перетаскаем, не сломаемся.

– Надеюсь, по времени ограничений нет? – уточнил мудрый Николаич.

– Нет. Главное, чтобы до 18.00 ч. перенести, а там уже проверяющие будут заняты другими делами, не до ваших сейфов уже будет.

– Банька, шашлычок… – опять съязвил Валера.

– Это тоже не наше дело, – подытожил разговор Рыбкин.

– Интересно, а как они водку уничтожать будут? – задумчиво произнёс Саныч. – Путём употребления внутрь? У них там две женщины, два доходяги, плюс Умановский и сам Семчев. Помощник непьющий… Так они долго уничтожать будут.

– Я вижу, ты и сам не против лично уничтожить? – «подколол» его Рыбкин.

– Я просто представил картину уничтожения – в лоскуты пьяные следаки со следачками, и прокурор с заместителем… Картина маслом.

– Отставить разговорчики в строю. Ищите лучше транспорт и грузчиков для перевозки. Перевезёте, и валите из отдела с глаз долой, чтоб я вас до завтра не видел. От проверяющих я вас прикрою.

– Спаситель ты наш! – шутовски вознёс руки к потолку и поклонился Валера. – Чтоб мы без тебя делали…

– Ладно, я к шефу. Занимайтесь, – проигнорировал кривляние Валеры Рыбкин и вышел из кабинета.

На одном из соседних домов, опера нашли объявление: «Газель. Грузоперевозки. Цены доступные», и решили ради избежания проверки скинуться и нанять грузовое такси. На грузчиках, «жидкую валюту» решили сэкономить, поскольку «Форт-Нокс» безвозвратно переезжает в недра прокуратуры, и такой халявы уже не будет. В ходе погрузки Олег при всём честном народе (а на диковинное зрелище собралось поглазеть половина отдела) споткнулся, и с грохотом и звоном долбанул ящик с бутылками об асфальт. Вскрытие показало останки двадцати бутылок, погибших при столкновении с твёрдой поверхностью, что было встречено непосвященными коллегами с болью и сожалением: «Это ж надо… Целый ящик… Вдребезги».

– Ящик-то не перепутал? – шепотом спросил Олега Валера.

– Всё в ниточку, не сцы, – продемонстрировал Олег донышки с чёрными точками от маркера.

Валера вызвался составить акт и рапорт по факту безвозвратной утери ценного вещдока вследствие косорукости и кривоногости младшего опера. После перемещения ящиков от отдела, опера под чутким руководством Умановского перетаскали и поставили в стройные ряды все ящики в прокурорский гараж.

– Уман сияет, как медный грош. Тоже, наверное, фокусничать надумал. – Глядя на довольную физиономию зампрокурора, пропыхтел Валера, усаживаясь в служебную машину после того, как поставил последний ящик в гараж.

– С сегодняшнего дня прокурор Семчев в отпуске, Уман за него исполнять будет, – открыл «тайну сияния» Николаич.

– Да он и так исполнял не хило, – с сарказмом произнёс Саныч. Уману вспомнили несколько эпизодов его деятельности, во время нахождения того, в должности следователя при прокуратуре. По странному стечению обстоятельств, если по «водочному материалу» проходила, например, малоимущая многодетная мать, чьим единственным источником дохода (не считая подачки от государства в виде пособия на содержание ребёнка, и доходом, которым «этот бизнес и являлся») была продажа «левой» водки, или бабушка-пенсионерка, то уголовное дело возбуждалось почти сразу.

Если же «клиент» был «денежный», срок решения по материалу продлевался под надуманными предлогами до крайнего, а затем выносилось постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Может и совпадение, но очень уж много их было… А теперь должность повыше, и есть возможность влиять на решения следователей. И опасности для себя никакой – процессуальное решение принимает следователь, на нём и ответственность. А устное распоряжение нигде не фиксируется. В то время прокурорские следователи были в подчинении у прокурора и не были самостоятельной структурой.

Отъезжая от прокурорского гаража, опера увидели, как Умановский садится за руль новенькой «одиннадцатой» с литыми дисками

– На «отказные за левую водку», наверное, купил, – глядя на серебристое детище Российского автопрома, произнёс Валера.

– Всё может быть… – задумчиво сказал Саныч.

****

Дни шли своим чередом, продолжались суровые серые будни… «Вихрь» не унимался, и к усиленному варианту несения службы уже даже привыкли. Все постепенно (по мере уменьшения «горючей жидкости» в ёмкостях) забывали историю с Форт-Ноксом. Обещанного репортажа по местному телевидению об уничтожении партии изъятой водки, опера так и не увидели. Может, редко телевизор смотрели, может, не было интересным это событие для журналистов…

****

В конце октября, в субботу утром, Андрей поехал в деревню, навестить бабушку, а заодно порыбачить с двоюродным братом Митяем. «Вихрь» кончился, и это был первый, почти за два месяца, выходной. Проезжая на рейсовом автобусе по центральной улице деревни, он увидел у одного из домов знакомую «одиннадцатую» Умана.

«Дача у него здесь, что ли? Раньше я его в деревне не видел. Или машину кому-то из родственников дал покататься?» – размышлял Андрей.

Бабушка Андрея не подтвердила его версию о даче, но машина, действительно оказалась Умановского. Как оказалось, у того в деревне проживала родственница по материнской линии.

– Баба Нюра её в деревне зовут, не помнишь такую? – спросила Андрея его собственная бабушка. – «Палёнкой» торгует. Не пил часом?

– Нет, бабуль, я такую гадость не пью. Лучше уж, твой самогон – он хотя бы из натуральных продуктов. А вообще, люблю холодное пиво после баньки.

– Будет тебе банька, воды только натаскайте.

– Это мы быстро, – бодро ответил Андрей и они вдвоём с Митяем натаскали полные баки воды и приготовили дрова. Решив сходить в баню вечером, братья поехали на рыбалку.

– Слухай, братуха, анекдот в тему, – сказал Андрей, закидывая в речку блесну спиннинга.

«-Я люблю рыбалку, – сказал Русский. – Раннее утро, тишина, поплавок еле колышется… Красота… Мне результат не важен: будет улов или нет. Мне рыба на фиг не нужна, мне главное – процесс…

– А я люблю охоту, – сказал Хохол. – Раннее утро, я с собакой иду вдоль берега реки среди камышей… Приближаюсь к стае уток… Бац, бац!! Настреляю я дичи или нет, мне не важно. Добыча эта мне на фиг не нужна, мне главное – процесс…

– А у меня восемнадцать детей, – сказал Цыган. – Мне они на фиг не нужны, мне главное – процесс…»

Братья похохотали, очевидно, вспугнув последнюю рыбу, что была вблизи лодки. Потому что клёва больше не было, а было просто клёво – отдохнуть на природе…