Я побыл ещё немного и ушёл. А ночью прибежал к нам Мишка, средний, и говорит, что Саньке совсем плохо и Артемий его на руках в районную больницу несёт.

Мы с отцом сели в отцовский рабочий грузовик и выехали на дорогу. Смотрим, Артемий несёт Саньку – согнулся в три погибели. Много ведь уже пронёс, а даже виду не подаёт, что устал. Усадили всех в грузовик, поехали в больницу.

Стёрлось в памяти, что да как, только, помню, довезли мы братьев. Саньку доктор забрал, а через некоторое время вышел и сказал, что кровь ему нужна для переливания. Я тогда вздохнул – братья ж здесь.

Только кровь их не подошла. Люди помогли – сдали кровь. Санька выжил.

Той ночью я узнал, что и не братья они вовсе, а абсолютно чужие люди. Сироты. Прибились как-то друг к другу и с малых лет живут вместе.

В сердце моём что-то сжалось тогда. Всё в голове перемешалось: братья, сироты, чужие, кровь людей. И Артемий на руках с Санькой перед глазами стоял.

Вернувшись той ночью из больницы домой, я подошёл к сестре Лизке (ей тогда года три было), обнял её, сонную, крепко-крепко. И по сей день уже 30 лет не отпускаю.

Эта осенняя ночь была особенно холодной. Сеял мелкий дождь, ветер обжигал лицо. Молодой парень возвращался домой (таких много ходит по ночам). Среднего роста, худощавый, в джинсах и кожаной куртке. Его звали Никита. Студент 2-го курса Приазовского технического университета. Он съёжился от холода, опустил голову. И было непонятно: то ли это дождинки на его лице, то ли слёзы.

– Никита, сынок, вставай! Завтрак уже готов!

Мама Никиты вставала раньше всех. Никита считал её идеальной хозяйкой. У таких женщин, как она, всегда чисто, вкусно и всё под контролем.

У Никиты есть младший брат Вовка, поэтому все телячьи нежности достаются ему, чему Никита очень рад, так как неловко обниматься с мамой взрослому мужчине. Так думал наш студент.

Быстро позавтракав, он выскочил на улицу и направился в универ. Всё было хорошо, и даже солнце показалось. Но что-то тяжело было у парня на душе, и выдавали это его огромные карие глаза, которые ещё сохранили какую-то детскую наивность и простодушие.

– Никитос, здорово! – крикнул друг Макс.

Ему можно было доверять. Надёжный и преданный, как и положено другу.

– Ну, как ты после вчерашнего, Никитос? – продолжал он.

– Нормально, – оборвал его Никита.

Стало понятно, что тема ему неприятна и развивать он её не хочет и даже, наверное, боится это делать.

– Ладно, идём на пары, Никит!

Дальше шли молча.

Перед входом в аудиторию Никита как-то замешкался. Потом выдохнул и вошёл. И сейчас он выглядел так, как вчера ночью, только ни ветра, ни дождя не было, а ему всё так же не по себе. Опустив голову, он проскользнул к своему месту.

Это был самый долгий день в его жизни. Никита выскочил из дверей универа после последней пары и уже хотел было сорваться со всех ног подальше отсюда, как сзади прозвучал тонкий и такой до боли знакомый голосок:

– Никита! Привет!

Словно водопад холодной воды и поток кипящей лавы обрушились сейчас ему на голову и заодно залили горло, сердце, уши и даже пупок. Руки вспотели, во рту пересохло, а в ушах только стук собственного сердца.

Никита обернулся и увидел её. Облако пушистых волос, зелёные глаза, тонкая шейка. Он бы мог вечно смотреть на неё, а лучше – носить на руках.

Девушку звали Мила. Она была младше его на три года, училась в школе и здесь оказалась совсем не случайно.

– Ты куда вчера пропал? Я тебя искала.

– Привет.

Он начал было что-то ей говорить, но во рту словно мешала какая-то каша.

– Давай я вечером тебе позвоню и всё объясню, – выдавил он и чуть не пустился наутёк.

– Никита, сынок, ты уже проснулся?

Никита не спал эту ночь. В его голове происходило что-то странное. Ум боролся с сердцем, логика с чувствами.

«Всё решено. Сегодня будет всё решено», – подумал Никита.

Он отправился не в универ, а зашагал сразу к школе, где в выпускном классе училась Мила. Когда он подошёл, колени ослабели, а внутри пробежал холодок. У Милы шёл урок физкультуры. Погода была ясная, и занятия проходили на стадионе.

Она сразу увидела Никиту. Его фигуру, походку и глаза она узнает из тысячи. Мила тотчас побежала к нему. Её улыбка озаряла весь город. Да что там – всю планету. Счастью не было предела.

– Никита! Никита!

Подбежав, она, запыхавшаяся, кинулась к нему и хотела поцеловать. Но он остановил её:

– Мила, я должен тебе что-то сказать.

Она смотрела на него, как дети смотрят на взрослых: с покорностью и доверием.

Никита хотел было отступить от принятого решения, промолчать, дать себе ещё отсрочку и насладиться её близостью – обнять, прижать к себе, почувствовать нежный аромат.

«Нет, стоп!» – сказал он сам себе.

Он взял Милу за руку и стал что-то быстро говорить, виновато опустив голову. Она резко вырвала руку. И даже отступила на шаг. А он говорил и говорил не останавливаясь. Он был как на исповеди.

Мила закрыла лицо руками и заплакала. Она плакала так громко и так горько! В этом плаче было всё горе Вселенной… А он говорил, говорил. И его большие карие глаза сквозь слёзы не видели больше никого и ничего.

Когда Никита замолчал, ему показалось, что его тело ничего не весит. Ему стало так легко! Ему стало так чисто! Ему стало так светло! И всё, что мучило его последние два дня, кончилось. Вся тяжесть, грязь слов, страх неизвестности кончились.

Скоро оба успокоились. Они как-то сразу повзрослели, их души стали зрелыми. Ребята стояли и спокойно смотрели друг на друга. Два любящих сердца бились в унисон. И никого на этой земле больше не было. И никто за них ничего не мог решить, кроме них самих.

Мила подошла к Никите, осторожно взяла его лицо в свои нежные девичьи руки и произнесла:

– Спасибо. Спасибо за правду.

Если коротко, уязвимость – это слабое место человека. Вы когда-нибудь задумывались о своём слабом месте, о том, как оно называется, где находится? А может, у него есть имя и фамилия, пол и место жительства? Может, оно имеет вкус, запах и даже цвет? А может, это просто стиль вашей жизни? Лёгкое одеяло, которое покрывает всю вашу судьбу, и вы даже не знаете, что на самом деле уязвимы, пока не наступит тот момент, когда гром и молния разразятся над вашей головой и тихая безмятежная река жизни превратится в бурлящий вулкан страстей. И первое, что вы испытаете, когда познакомитесь со своей уязвимостью, – страх.

«Добро пожаловать, – скажет вам страх. – Рад тебе. Долго я ждал. Ну что ж, проходи, располагайся».

И вот оно – место для вашей новой силы и неуязвимости. Только не забудьте снять обувь, чтобы не натоптать старыми привычками и не развести грязь из отчаяния и уныния. Ибо тогда есть большая вероятность впасть в депрессию и, чего доброго, обвинить Бога во всех своих бедах и грехах. А в этом нет истины.

Тогда вы узнаете правду о самом себе и о своём месте в жизни. Какую роль вы исполняли и в чьей игре были пешкой. Так что страх – это не так уж и плохо. Со страхом надо дружить и прислушиваться к нему. Страх вынуждает к действиям, заставляет сделать ревизию всего накопленного опыта. И вы увидите, что крепко на ногах не стояли, что во многом полагались на других. Деньги, связи, семья, друзья, родители, муж, жена, свекровь, тесть, начальник, партнёр – все они могли прикрывать вашу уязвимость. Кстати, с вашего же согласия. Такого тихого и молчаливого, но согласия.