Нуркасим Исхакович. И не говори.
Юсуф Исхакович. Дай Аллах терпения тем старушкам, которые высиживают ночь возле покойника.
Нуркасим Исхакович. Да в этом для них нет ничего трудного. Они же всю ночь судачат в своё удовольствие.
Юсуф Исхакович. Тебе виднее. Что ни говори, уже двадцать лет как ты в верующие подался.
Нуркасим Исхакович. И не говори. Проведя двадцать лет на молельном коврике, я вынужден сторожить этого алкаша Мустакима.
Юсуф Исхакович. А не надо было влезать на коврик, не совершив омовения.
Нуркасим Исхакович. А вот это не твоё дело, как там тебя… Осип.
Юсуф Исхакович. Я не Осип. Понятно тебе, не Осип. Меня отец при рождении назвал Юсуфом. Я – Юсуф!
Нуркасим Исхакович. Это почему же? Ты ведь добровольно свой паспорт поменял. Это раньше ты был Юсуфом, а теперь – Иосиф. Был Юсуфом Исхаковичем, стал Иосифом Исааковичем.
Юсуф Исхакович. Повторяю. Я не Осип и не Иосиф, я – Юсуф!
Нуркасим Исхакович. Беру свои слова обратно. А что же ты ещё месяц назад кидался на того, кто называл тебя Юсуфом?
Юсуф Исхакович. Тогда другие времена были.
Нуркасим Исхакович (интенсивно почёсывая тело). Эх, сейчас бы в баньке помыться.
Юсуф Исхакович. И не говори.
Нуркасим Исхакович. Уже больше месяца сидим, да?
Юсуф Исхакович. Сегодня месяц и семнадцать дней. Не завшиветь бы тут.
Нуркасим Исхакович. А сколько дней осталось до тридцатого августа?
Юсуф Исхакович. Не хватит пальцев рук и ног, чтобы сосчитать.
Нуркасим Исхакович. Уже больше месяца прошло с тех пор, как я последний раз молился.
Юсуф Исхакович. И не вздумай молиться. Всё равно твои молитвы не дойдут до Бога.
Нуркасим Исхакович. Почему ты так думаешь?
Юсуф Исхакович. Не думаю, а знаю.
Нуркасим Исхакович. Откуда знаешь-то?!
Юсуф Исхакович. Вон, наш Мустаким никогда не молился, а его Бог мягкой периной одарил. А тебя на жёсткий стул посадил.
Нуркасим Исхакович. Значит, ты так считаешь?
Юсуф Исхакович. Именно так.
Нуркасим Исхакович. И не говори. Валяется на диване дни и ночи напролёт, да ещё и жену твою в ногах пристроил. А ведь раньше-то как хорошо мы жили, горя не ведали.
Юсуф Исхакович. Ничего. За месяцем поста всё равно наступит разговение.
Нуркасим Исхакович. Так-то оно так, да только обидно будет, если Мустаким наследством с нами не поделится.
Юсуф Исхакович. Ну ты подумай, а. Имея три диплома о высшем образовании, сижу и караулю этого пьянчужку. Курам на смех.
Нуркасим Исхакович. Да ещё и непрерывно почёсывая немытое тело.
Юсуф Исхакович. Ничего. Только бы тридцатого августа дождаться.
Нуркасим Исхакович. И что ты собираешься делать тридцатого?
Юсуф Исхакович. Мне бы только свою долю получить. Сразу о вас двоих забуду, раз и навсегда, понял?
Нуркасим Исхакович. Так ты ещё и долю свою рассчитываешь получить?!
Юсуф Исхакович. А почему бы и нет? Я ведь тоже потомок хана.
Нуркасим Исхакович. Осип Исаакович, что ли?
Юсуф Исхакович. Я не Осип. Понимаешь ты это или нет, тупица? Я не Осип, я – Юсуф. Ведущий свой род от самого Бога, означает моё имя. Воплощение красоты и изящества. Легендарный Юсуф.
Нуркасим Исхакович. Ну, не знаю, не знаю. Вот мне интересно, положил ли Великий хан хоть какую-нибудь завалящую карамельку в этот сундук для того, кто вопреки воле и желаниям своих родителей переименовал себя в Иосифа?
Юсуф Исхакович. А ты об этом не переживай. Ты лучше о себе думай, понял? О себе.
Нуркасим Исхакович. А что тут думать-то, о чём переживать? Я иду божьей дорогой. А Бог, как ты знаешь, всё видит, за всем следит.
Юсуф Исхакович. Так-так, значит, ты по божьей воле, а не по своей ночи напролёт сидишь с деревянным ружьём в обнимку и сторожишь под лучами прожекторов пьяного Мустакима.
Нуркасим Исхакович. Так вот, как там тебя, Джузеппе? А, ну да, Хосе, то есть Осип Исаакович, я Мустакима не охраняю. Если хочешь, сам его сторожи. Я стерегу каменный ларец. С наследия нашего глаз не спускаю. А тебе по завещанию нашего предка хана полагается ноль. Одну половину – Мустакиму, а другую – нам, мы так думаем.
Юсуф Исхакович. Жирно не покажется вам? Подавишься ведь. Хотя вряд ли, ты же и у родителей всё, вплоть до бельевой верёвки, себе отобрал.
Нуркасим Исхакович. Кто? Я?!
Юсуф Исхакович. А разве не так… а кто тогда сто раз приходил в отцовский дом бельевые прищепки выклянчивать?
Нуркасим Исхакович. Ты эти сказки жене своей будешь рассказывать. Это ты их со свету сжил. Ты, брат Осип. Ты заставил их продать дом в деревне, чтобы на эти деньги купить себе квартиру побольше. Увёз их к себе в Казань и вынудил собирать пустые бутылки по улицам и вокзалам.
Юсуф Исхакович. Ты говори, да не заговаривайся. А то ведь я не посмотрю на то, что ты мой старший брат, по хлеборезке так врежу, что зубы в разные стороны полетят.
Нуркасим Исхакович (вскакивает со стула). Попробуй только. Я тебе не Мустаким. Враз твоё брюхо проткну.
Юсуф Исхакович (наседая на Нуркасима Исхаковича, как драчливый петух). Давай, рискни здоровьем! Хапуга! Петух бесхвостый. Обмылок грязного муллы! А то про тебя народ ничего не знает. Про то, как ты людей обманываешь, на их пожертвования каждый год на море ездишь, молодух покупаешь и развлекаешься с ними.
Нуркасим Исхакович. Докажи!
Юсуф Исхакович. Надо будет – докажем!
Нуркасим Исхакович. Что?! Кто докажет? Уж не ты ли, ставший начальником после того, как купил себе фальшивый диплом?.. Знаю я твоё образование. Ты же черенок от рукоятки отличить не можешь, тупой баран, дундук!
Юсуф Исхакович. Ах, вот ты как… (Хватает Нуркасима за ворот.) На, получай, гад! На, паразит! На, выродок фараона! Получи свою долю!
Нуркасим Исхакович. И всё равно, половина наследства – Мустакима, а половина – наша!
Юсуф Исхакович. Да что ты говоришь? (Бьёт головой в лицо Нуркасима.) Вот тебе половина наследства! (Опять прикладывается головой.) Вот тебе причитающаяся часть! (Снова бьёт.) Вот тебе всё наследство. Ну что, доволен?! (Опять бьёт.) На, получай, гад!
Нуркасим Исхакович. Убивают!.. Спасите!.. Караул!..
Голос из микрофона. Эй вы, отпрыски фараона! (Юсуф Исхакович и Нуркасим Исхакович замолкают.) Молчать! (Юсуф Исхакович и Нуркасим Исхакович замирают в оцепенении.) Хозяину спать мешаете своими криками! Тише вы, быдло.
Нуркасим Исхакович (шепчет Юсуфу Исхаковичу). Что он сказал?
Юсуф Исхакович. Вшивые, говорит, «бетле»!
Нуркасим Исхакович. За две недели без бани запросто могли и завшиветь.
Голос из микрофона. Разговорчики!
Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович (отдают честь). Есть!
Голос из микрофона. Завтра же уволю обоих!
Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович (падают на колени и, глядя в разные стороны, обращаются к голосу, умоляюще сложив руки под подбородком). Не надо! Не надо! Мы больше так не будем…
Голос из микрофона. Вольно!
Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович (отдают честь, не вставая с коленей). Есть!
Голос из микрофона. По местам!
Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович (вскакивают и отдают честь, замерев по стойке «смирно»). Есть!
Юсуф Исхакович (бубнит себе под нос). Тому инженеру, который придумал глазок в стене, глаза бы выколоть!
