Люда тотчас отпарила:

– Как это? Понятие не имеете? – она сделав паузу, спросила. – Но что-то Вам в ней нравится?

Жора мрачно посмотрев на Люду, спросил:

– Скажите, если б я сказал, что мне нравитесь Вы, Вы перестали б меня спрашивать о том, почему мне понравилась Эммануэль?

Люда насупилась. Может быть Жора был прав. Люде то же, как и Жоре Эммануэль нравился Жора. Сейчас, смотря на Жору, Люда про себя думала: «почему она? Почему ни я? Я что, хуже Эммануэль? Я ничуть не хуже ее, а наоборот, лучше ее. лучше ее во всем. Ну что Жора нашел в ней? Конечно она по-своему красива – как и все женщины, но все же, чем она лучше меня?..». Рассуждая на эту тему, Люда злилась. Злилась чисто по-женски за то, что Жоре нравилась ни она, а Эммануэль. Она хотела понять, что в Эммануэль есть такого, что нет у нее. Она хотела выяснить это, и задавая Жоре вопрос, который звучал по крайне мере вызывающе: «да, что же?» Она хотела получить от Жоры однозначный ответ: «чем Эммануэль привлекательней ее? Что есть в ней такого что нет у нее?» Женщины со мной согласятся, что женская зависть – чревата. Сейчас же, когда Жора задал Люде этот вопрос: «скажите, если б я сказал, что мне нравитесь Вы, Вы перестали б меня спрашивать о том, почему мне понравилась Эммануэль?», Люда хотела солгать. Ей конечно нравился Жора, но ему к глубокому разочарованию и сожалению Люде нравилась Эммануэль.

– Ну. – продолжал Жора как бы подчеркивая свою правоту. – Я прав?

Люда посмотрев на Жору грустными и в то же время взглядом полного сожаления и огорчение, Люда призналась:

– Просто мне как женщине обидно, что Вы выбрали ни меня, а ее.

Эммануэль положила свою руку на ее ладонь, и словно утешая ее она сказала:

– Давайте забудем все то, что сейчас произошло. – она сделав паузу, сказала. – посмотрите на улицу – закат. Как он прекрасен – закат.

Люда посмотрев на Эммануэль, сказала:

– Какая Вы хорошая. – она легонько улыбнувшись, самокритично добавила. – Все мы женщины – стервы. Как увидим более-менее нормального мужика, а он уже занят. Ну что тут сказать, стервы, стервы и есть.

Все трое сидели за столом. За окном вечерело. Солнце уже скрылось за мрачными горами домов, последний луч уходящего солнце мирно убаюкивал стоявшие в ряд городские дома Москвы. Все стихало. Москва готовилась ко сну.

За окном вечерело. Солнце уже скрылось за мрачными горами домов, последний луч уходящего солнце мирно убаюкивал стоявшие в ряд городские дома Москвы. Все стихало. Москва готовилась ко сну.

Эммануэль встала из-за стола, и подошла к окну. Смотря у окна на это великолепие красок уходящего солнце, Эммануэль сказала:

– Я видела много закатов в Европе, каждый из них был непохож на другой. – затем она обратилась к сидящей за столом Люде. – Людмила. – сказала она учтива. – Я в первый раз в этом городе, покажите мне его.

– Хорошо. – ответила Люда. – Я Вам его покажу. – затем она добавила. – Я же Вам обещала.

Жора посмотрев на женщин, сказал:

– Ночная Москва – прекрасна! – затем он добавил. – Вы не пожалеете если увидите ее в ее блеске ночных рамп. – затем он спросил. – Мне идти домой, или как?

Люда поспешила намекнула:

– Мы хотели бы чтобы нас сопровождал мужчина.

Жора тотчас же отпарил:

– Я заверяю Вас, что в моем лице Вы найдете вашего защитника.

Вскоре после ужина все трое вышли на улицу, во двор. У Эммануэль было приподнятое настроение. Ей хотелось летать, порхать в небе словно бабочка. Сев в машину на переднее сидение Эммануэль спросила у своих спутников:

– Куда поедим?

Люда сев в машину, сказала:

– Мы Вам покажем сначала центр.

Жора сев в машину на заднее сидение, сказал:

– Центр Москва, наверное самое примечательное место в городе. С него когда-то и началась Москва. – затем он поинтересовался. – Эммануэль? А Вы знаете когда была основана Москва?

Эммануэль пожала плечами:

– Где-то двести пятьдесят лет тому назад? – сказала она неуверена. Затем она прибавила. – Ее построил, кажется, Долгорукий?

Жора понял, что Эммануэль плохо знает когда и при каких обстоятельствах была построена Москва. В школах об этом мало говорят. Только то, что должны знать ученики из школьной программы, и только.

Жора решил исправить эту ошибку. Он сказал:

– Что ж? Конечно Вы – иностранцы можете и не знать когда была основана Москва. – он сделал долгую паузу, а затем продолжил. – Москва! – сказал он начиная свой рассказ. – Первые летописные упоминанием о Москве является указание Ипатьевской летописи на пятницу четвертого апреля одна тысяча сто сорок седьмом года, когда ростово-суздальский князь Юрий Долгорукий принял в городке под названием Москва своих друзей и союзников во главе с новгород-северским князем Святославом. – затем он добавил. – Что касается двухсот пятидесяти лет, то Вы очевидно спутали эту дату с еще одной знаменательной датой. – он снова сделав паузу, добавил. – Датой основание Санкт-Петербурга Петром первым. Двадцать седьмого мая одна тысяча семьсот третьего года. – закончил он свой рассказ.

Эммануэль стала неудобно. Она по своей растерянности или неграмотности перепутала две знаменательные даты. Дату – год основание Москвы, и дату – год основание Санкт-Петербурга. Как она могла спутать эти две значительные для истории России даты? Ведь Москва была действительно основана гораздо раньше чем Санкт-Петербург. Москве уже почти восемьсот пятьдесят лет, а Санкт-Петербургу в этом году исполнилась двести девяносто лет, скоро – триста.

– Мне так неудобно. – сказала Эммануэль, и как бы в оправдание она попросила прощение. – Я перепутала две даты. Извините за это неуважение к истории России.

Люда переглянулась с Жорой. Они оба понимали, что эта оговорка связана попросту с незнанием истории так каковой. То, что учат в школах, быстро забывается. История по большому счету никому не нужна. Мы помним только недавние даты, примерно за сто или двести лет. Что касается углубленной истории, то здесь полное неуважение к истории. Мы ничего не помним, ничего не знаем, а экскурсоводы в музеях говорят нам заученный назубок текст экскурсии. Попробуете спорить у них что-либо помимо экскурсионной программы? Они вылупят на нас свои глаза, и пошлют нас туда, куда посылает русский народ друг друга, а может и еще дальше.

Люда же, понимала Эммануэль. Конечно, можно ошибиться в какой-либо из дат. Ведь она была в первой очередь – иностранкой. А им история России была перепахана учителем лишь в общей для школьной программы знаниями. Ведь согласитесь, в большинстве случаев мы неспособны даже назвать столицы всех государств в мире на планете – земля. Что уж говорить о знаменательных датах в истории планеты, когда мы собственную историю знаем понаслышке.

Люда утишая Эммануэль сказала:

– Мы все можем ошибиться, так или иначе. – затем она сказала, к примеру. – Вот скажем я. – она сделав паузу, сказала. – Спросите меня например, все штаты США, я их не назову. Десять самое большое, а их больше сорока. – затем она, сделав паузу, добавила. – А Россия! Сколько здесь автономных округов? Я даже не знаю. – она легонько улыбнувшись, добавила. – Что расстраиваться? Все мы иногда ошибаемся. Здесь ничего такого предосудительного нет.

Эммануэль посмотрев на Люду, легонько улыбнулась, и ей показалась что с ее сердца упал камень. Она облегченно вздохнула, и призналась:

– Я тоже к примеру не знаю всех округов Парижа. – затем она добавила. – хотя я там иногда живу.

Видя, что Эммануэль после его рассказа о Москве стала унылой, так как она что ни говори перепутала две даты, в утешение ей Жора сказал:

– Не печальтесь. – он сделав паузу, продолжил. – Я – историк. Я учу студентов в МГИМО. – затем он добавил. – сколько мне раз приходилась принимать экзамены у своих оболтусов, большинство из них не знают когда на престол взошел Царь. Все почему-то утверждают, что первый Царь на Руси был Петр первый, но это не так. – он сделав паузу, добавил. – Все почему-то забывают про Ивана Васильевича Грозного. Но и те, кто говорит: «он был первым царем на Руси», ошибаются. Иван Васильевич Грозный. Он был венчан на царство в одна тысяче пятьсот сорок седьмом году. Как государь всея Руси и великий князь Московский Иван четвертый Грозный. Он был венчан царем, и принял полный титул: «Великий государь, Божиею милостью царь и великий князь всея Руси, Владимирский, Московский, Новгородский, Псковский, Рязанский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятцкий, Болгарский и иных». – закончил он свой рассказ про Ивана Грозного, и перешел к перво-царю. – Первым провозгласил себя царем Великий Князь Московский Иван третий. Венчание на царство уже пошло с Ивана Васильевича Грозного с одна тысячи пятьсот сорок седьмого года. Из династии Рюриковичей, сын Василия третьего и Елены Васильевны Глинской. Иван четвертый, прозванный впоследствии Иваном Грозным, родился в одна тысячи пятьсот тридцатом году, когда его отцу Василию третьему, было уже за пятьдесят. Что касается Ивана третьего. – он сделав паузу, собирая мысли в нужное русло, прожил. – Его тоже звали Васильевич. Также Иван Великий. Рожденный двадцать второго января одна тысяча четыреста сорокового года, и почивший двадцать седьмого октября одна тысяча пятьсот пятого года. – закончил жора свой длинный и интересный рассказ о первом царе. В конце он добавил. – Так что ни Грозный, ни Петр первый были первыми царями, а Иван третий, так же как известен как Иван Великий. Рожденный двадцать второго января одна тысяча четыреста сорокового года, и почивший двадцать седьмого октября одна тысяча пятьсот пятого года.