От бессилия перед самой собой, перед бесстыдным поведением своего тела ей захотелось завыть. Подняв голову, она уставилась на луну. Как хорошо, что её никто не видел! Если бы её покровитель узнал, если бы увидел… Нет, этого она не смогла бы пережить! Мысль, что лорд Тайвин мог быть свидетелем её слабости и её позора, стала нестерпимой, вмиг вытеснив всё остальное…

Наполнив очередной бокал вином, Тайвин тяжело опустился в кресло. Ему не спалось. При попытке уснуть, сцена, увиденная сегодня, вновь и вновь вставала перед его глазами. Скривившись, словно дорнийское было отвратительной кислятиной, он отставил кубок. Ощущение зверя, попавшегося в расставленную им самим же ловушку, не отпускало его с той самой минуты. Когда-то он всё это уже переживал. Казалось, прошла целая вечность, с тех пор, как появились на свет его дети. Его дочь взрослела, становилась старше. Но Серсея была его плотью и кровью. С самого момента её рождения они с Джоанной знали её судьбу — стать первой леди Семи Королевств. Самой красивой девушкой. И она оправдывала их ожидания, расцветая на его глазах. Однажды поняв, что его дитя уже не ребёнок, он лишь удивился столь быстро пролетевшим годам, приняв это как должное.

С Арьей всё было иначе. Она тоже была его дочерью. Но не по крови, а по праву осознанного выбора. Он выбрал её очарование и непосредственность, задор и остроту ума, живость мышления. Он выбрал её, как товар в лавке диковинных редкостей, не задумываясь, что она когда-то вырастет. Ему это было не нужно. Потом, когда он узнал — кто она, в его мозгу созрел и оформился план, в котором когда-то Арье предстояло стать взрослой. Когда-то, не сейчас. Единожды увидев начавшую просыпаться в ней женственность, он запретил себе думать о ней иначе, как о милом, непосредственном ребёнке. Закрывая глаза на происходящие с ней перемены, он не замечал того, что видели остальные. Он не мог себе этого позволить. Она не Серсея — она не его плоть и кровь. А, значит, — возможно всё. Развращённый Вестерос нисколько не смущаясь, искал наслаждения в объятиях мужчин и женщин, мальчиков и девочек. Он слишком презирал подобные отношения. Как бы она не менялась, не становилась старше, она — ровесница его внуков. Она слишком молода для него. А он слишком стар для неё. Но не достаточно стар, чтобы ничего не чувствовать в присутствии её юного тела. Тела, которое было лишь оболочкой внутреннего мира, ещё более волнительного, чем с каждым днём расцветающая плоть. Однажды, ощутив её притягательность, он загнал глубоко внутрь всё, что могло подстегнуть запретные чувства. Запретил себе видеть в ней девушку, молодую женщину. А другие видели.

Прикрыв уставшие глаза, он с лёгкой грустью вспоминал своего виночерпия, похожего на ощипанного воробья, уже тогда показывавшего норов. Её приезд в столицу. Её бунтарство, доводившее до отчаяния портних, не понимающих, как девочка может носить столь странные вещи. Её увлечённость оружием и боевыми искусствами. Её провалившуюся попытку шпионажа. Её страх за сестру. И то, как она отчаянно и доверчиво искала спасения у него на груди, когда решила, что она мертва. Её побег. Её неожиданное возвращение, когда он уже и не ждал. Её плохо скрываемый страх в тот памятный день, когда она вновь предстала перед ним. И её ничем неприкрытую радость, когда она поняла, что он тоже рад её видеть и готов простить её безумство. Её преданность Семье. Всегда. И то, ради чего она вернулась. Она хочет окончания войны. Она хочет мира. Так же как и он. Он помнил, как медленно и осторожно она начала доверять ему. Пусть не всегда и не во всём. Но именно его она выбрала проводником и гарантом будущего мира. А ещё он помнил все её успехи, о которых ему неизменно докладывали Иларио, Зара и Скопио. Свою гордость за неё. И то, как она превращалась из дикого волчонка в гордую Волчицу. Как научилась быть сдержанной на людях, оставаясь самой собой. Как в её бунтарскую одежду незаметно вплелись нотки женственности, и она перестала протестовать против всего того, что делало её такой ... красивой.

В холодном свете луны Тайвин медленно примерялся к новой реальности, которую он столь долго игнорировал — его девочка повзрослела. В то время как он, увы, моложе не стал. Ну что ж, криво усмехнулся он, проведя рукой по жесткой щетине — ему не нужно зеркало, чтобы видеть все свои морщины, седину и редкость волос — время не пощадило его. Хотя, в отличие от многих, ему было грех жаловаться — он был в прекрасной форме. И он способен защитить своё творение, которое он, подобно скульптору, изваял из грубого наброска, попавшегося ему на глаза в Харренхолле.

На тёмном небе забрезжил рассвет, когда Арья наконец-то погрузилось в сон. Боги смилостивились над ней, послав ей сплошную черноту без сновидений.

Опустив голову на подушку, Тайвин прикрыл отяжелевшие веки. Надо поспать хоть немного. Королевство не может ждать, ему дела нет до бессонной ночи десницы. Уже стучащийся в двери новый день потребует от него абсолютной концентрации и чёткости действий. Надо поспать…

Солнечные лучи, ворвавшиеся в комнату, заскользили по лицу, хранившему следы бессонной ночи. С трудом разлепив глаза, Арья оторвала голову от подушки, недовольно посмотрев на Тайлу:

— …М-м-м.

Скептически окинув взглядом молодую госпожу, служанка ещё шире раздвинула шторы:

— Скоро полдень, — как ни в чём ни бывало сообщила она.

— Да-а-а… — перекатившись на другой бок, Арья Старк с тяжким вздохом начала готовить себя к утреннему… пардон, дневному подъёму.

Солнце, ярко осветившее зал Малого совета, сообщило Деснице, что скоро полдень. Подписав очередной указ, он потянулся за новым листом. Как всегда бесшумно появившийся Скопио, замер в ожидании.

— Есть новости? — подняв голову, скупо поинтересовался лорд Тайвин.

— Прибыли все, кого мы ждали, — помошник протянул свиток, который Десница мгновенно пробежал глазами. — Гонец из Чёрного замка и гостья.

— Хорошо, — кивнул Тайвин Ланнистер. Было непонятно, что именно вызвало его одобрение — известия со Стены или приезд таинственной гостьи. Вопросительно взглянув на Скопио, он ждал продолжения.

— Думаю, встреча будет жаркой.

— Думаешь?

— Уверен.

— Хорошо. Но, как ты понимаешь, сама по себе встреча двух любовников меня мало волнует.

— Если милорд позволит, — осторожно начал Скопио, внимательно глядя на Десницу.

Тайвин прищурившись, посмотрел на свою «правую руку». «Позволит»?! Если этот плут и интриган что-то предлагает, значит — он всё рассчитал! Его верный помощник был особенно талантлив в подобного рода делах, за что безмерно ценился им вот уже много лет.

— Продолжай.

— Думаю, у леди Арьи должен найтись повод зайти в оружейную. Скажем, после полудня.

— Пусть будет повод. Передай, что я её жду там.

— Хорошо, милорд.

— А мне надо туда идти? — уже второй раз усмехнулся Тайвин.

— Нет, милорд. Но вот кому-нибудь из вашей охраны можно прогуляться. Тогда, леди Арья будет уверена, что она опоздала, и Вы её не дождались.

— Опоздала? И что же задержало её в пути?

— Восточная галерея, позволю заметить, давно нуждается в ремонте, — с сожалением вздохнув, развёл руками маленький человек. — Думаю, самое время приступить. Или хотя бы попробовать. Так что, всем, кто захочет попасть в оружейную, придётся сделать крюк через оранжерею.

— А в оранжерее…

— А в оранжерее…

Откинувшись на спинку стула, Тайвин в очередной раз подумал, что не хотел бы видеть Скопио среди своих противников.

— Хорошо. И ты прав, мне действительно надо кое-что обсудить с леди Арьей. Напомни ей попозже.., что, несмотря на то, что мы разминулись, я всё равно жду её. А для начала пригласи ко мне принца Оберина… Что-то ещё?

— Думаю, что через два-три дня в столицу пожалует ещё один человек, жаждущий встречи с господином Рамоном.

— Да? И кто это?

— Некто Лукрецио Альтавиро, брат Сесилии Альтавиро, родившей бастарда через девять месяцев после её знакомства с Огненным Змеем.