— А ты ответила, что большинство девочек — дуры, а тебе больше нравятся истории про Висенью!

— Ага! — рассмеялась Арья. — И думаю, что твоему сыну гораздо интереснее послушать про победы своего отца, чем про Джонквиль! А когда будет девочка, я ей расскажу при Висенью и Нимерию!

— А у нас будет ещё и девочка?

— Ага. Ведь мой дракон отложил три яйца, значит, должно быть три драконьих всадника!

— Ну, наверное, да, — потянул Тайвин, явно, сомневаясь в её словах.— А ты откуда знаешь про яйца?

— Из драконьих снов? А тебе они снятся?

— Снятся...

— И мне тоже... Поэтому трое детей, раз три яйца. Только мы не будем торопиться, ладно? — с тяжким вздохом попросила Арья, перекладывая затёкшие ноги. Их сын, наслушавшись про подвиги своего лорда-отца, хорошенько поддал ей изнутри, завошкался, а потом всё же, похоже, решил поспать. Рассудив, что и ей пора сделать то же самое, Арья переползла к изголовью кровати.

— Хорошо, торопиться не будем! — улыбнулся Тайвин. Встав, он задул свечи и вернулся обратно. — Спи! — прошептал он ей в макушку, касаясь губами пушистых волос, а про себя усмехнулся: «Надо же — ещё три дракона!».

Приобняв Арью, Тайвин улёгся рядом. Его жена, сладко посапывая, похоже, уже видела свой первый сон. А вот ему не спалось. Насыщенный на события день никак не отпускал его. Часть проблем ему удалось решить, но бо́льшая их часть всё ещё угрожала благополучию Семи Королевств.

Из хороших новостей на сегодня, пожалуй, лучшей была та, что привёз Чёрная Рыба — Семь Королевств постепенно избавлялись от дотракийцев — не далёк тот день, когда они останутся только в исторических летописях.

Помимо дикарей Дейенерис, поубавилось и численность воинов с диким нравом пришедших вместе с Тайвином с Севера — одичалых осталось от силы сотен пять, и почти все они возвращались обратно на север в составе отряда, который должен был сопровождать Рикона Старка.

Кроме дел Севера, Запада и Речных Земель, были ещё проблемы, связанные с продовольствием и деньгами. Но здесь Тайвин мог быть уверен, что хотя бы о золоте он мог особо не беспокоится. В своё время тщетная попытка Мизинца купить себе жизнь и свободу привела к тому, что Тайвин заполучил в свои руки весьма внушительный счёт в Железном Банке, а позже к нему прибавился и второй, с золотом Тиреллов. Не испытывая большой веры в финансовый гений своей дочери, Тайвин не счёл нужным посвящать её в детали всех своих сделок. Часть подробностей знал лишь Скопио, и именно он сообщил, что Железный Банк, как и прежде, рад видеть Ланнистеров в качестве своих самых надёжных и богатых клиентов.

Единственный, о ком не хотелось думать Тайвину — это был Тирион. Он не знал, за какие из его грехов боги снова и снова возвращали в его жизнь карлика, всякий раз подвергая его волю всё большим испытаниям. Как и в день его рождения, он мог избавиться от него, сделав так, что никто про это даже не узнает. Но он оставил его жить. Вновь признал своим сыном и поставил вровень с собой. Сделал мастером над Монетой и лордом Хайгардена, отдав им с Сансой земли Тиреллов. Тирион вновь мог носить фамильное имя их предков, словно он ничего и не совершил против своей семьи — всё вернулось на круги своя, как и годы назад… Перед мысленным взором Тайвина встало лицо Тириона и арбалет в его руках. Руки Тайвина сами собой напряглись, а сердце забилось чаще.

То ли Арья что-то почувствовала во сне, то ли он слишком сильно обнял её, но она, не просыпаясь, схватила его ладонь, что-то невнятно забормотала и вновь затихла, засопев в подушку, в то время, как под его пальцами, в глубине её тела, что-то шевелилось и толкалось. Что-то очень маленькое, похожее на крохотную ножку. Почти не дыша, Тайвин замер, прислушиваясь ко всему — к дыханию Арьи, к стуку её сердца, к жизни, которой ещё только предстояло появиться на свет, и к самому себе, чувствуя, как внутри него что-то переворачивается, ломается и крошится — словно трескаются остатки ледяной корки, которой так долго была покрыта его душа…

Ночь, опустившаяся на Королевскую Гавань, окутала дома и дворцы, так же, как и снег, укрывший всё невесомым, лёгким покрывалом. Тучи, сгустившиеся над городом, одна за другой потянулись на восток, высвобождая из своего плена луну и звёзды. Один за другим вынырнули из облаков Жеребец, Призрак, Лунная Дева, Ладья и Всадник. Покрасовавшись до положенного часа, они растворились в бесконечной вышине, уступая место дневному светилу, уже возвестившему о своём приближении. Небо на востоке полыхнуло алой зарёй, и почти сразу из-за горизонта выкатилось солнце, разгоняя остатки темноты и будя сонный город…

Сидя у окна, Арья смотрела, как снежинки, одна за другой, спускаясь откуда-то с высоты, ложатся на деревья и кусты, что во множестве росли вокруг Башни Десницы. Плывшие по бездонной синеве редкие облачка, казались ей любопытными барашками, взиравшими на Королевскую Гавань. На площади, улицы и рынки, погружённые в утреннюю суету. На крыши домов, ставшими за один день белыми. На красные печные трубы, из которых вырывался сизый дым. На сады, с деревьями, одетыми в серебристые кружева, на дорожки и тропинки со множеством следов, отпечатанных на снегу. На неспокойное, суровое зимнее море, бьющееся о скалы.

Положив руку на живот, Арья рассматривала замок, сад и город, простиравшийся за дворцовой стеной, предаваясь мечтам, о том, как всё будет, когда растает снег. Вон та тропинка ведёт к арке, где сад совсем не похож на сад, а больше всего напоминают сказочное царство. Интересно, её сыну понравится играть там? А когда он подрастёт, она научит его ездить на лошади, и они все вместе поедут на охоту. Арья живо представила их втроём под раскидистым дубом. Как Тайвин рассказывает о том, как они победили Короля Ночи, или о том, как взяли Королевскую Гавань. А, может, он поведает о Девятигрошевой войне и о других своих победах.

Неизвестно, сколько бы ещё она так просидела, если бы не Тайла, появившаяся в дверях:

— Миледи, пора одеваться!

Выбравшись из кресла, Арья послушно выполняла все указания служанки:

— Вот так, миледи!.. А теперь повернитесь! ... Руку! ... Другую! ... Присядьте! ... Встаньте!

Шелка, окутавшие Арью, были легки и невесомы. Ткань, струясь, обтекала её, словно вода в знойный день. Подойдя к зеркалу, Арья окинула себя придирчивым взглядом. Н-да, ну что тут сказать — корова в платье!

Игра цветов — винного и серого, блеск бриллиантов и рубинов на её шее и в волосах напомнили Арье далёкий тёплый вечер, когда она впервые надела нечто подобное. И впервые посмотрела на Тайвина совсем другими глазами. Как давно это было! А, порой, казалось, что только вчера. А ещё ей вспомнились другие дни и вечера, поведённые подле него. Здесь, в Красном Замке, в Утёсе, за Стеной. И их свадьба в Винтерфелле. То, как он смотрел на неё. Как улыбался ей самой настоящей улыбкой. И как она призналась, что ждёт ребёнка…

Ещё раз взглянув на себя в зеркало, Арья вышла из покоев и направилась в сторону Тронного зала. Попадавшиеся ей навстречу лорды и леди, склоняли голову в знак приветствия. Уже привычно сложив губы в улыбку, она кивала им:

— Леди Айрин! … Лорд Грегори! … Леди Инна! … Леди Линетт! …

Нырнув под своды очередной галереи, она на мгновение остановилась у окна, взглянув на сад и заснеженные кусты.

Ребёнок, зашевелившись, дал о себе знать. Улыбнувшись, Арья погладила живот. Вновь погрузившись в свои мысли, она грезила о том, как всё будет потом. Как будет играть в снежки с сыном, когда он подрастёт. А летом бегать вдоль прибоя… А ещё надо будет напомнить Тайвину про Иларио — он такой умный, и его присутствие рядом с мальчиком будет полезным…

— Это всё из-за тебя!

Вздрогнув, Арья глянула в сторону приоткрытой двери. Похоже, там кто-то ссорился. Не желая подслушивать, она готова была уже уйти, но что-то её остановило.

— Да как Вы смеете! — второй голос показался Арье знакомым.

— Смею, Алантия, смею! Если бы не Ваш длинный язык, многое сейчас было бы по-другому!