Две служанки внесли только что снятую с вертела птицу и удалились. Поданные цыплята были хороши. И где повар их раздобыл? Впрочем, Джейме не особо это волновало. Вгрызаясь зубами в чертовски вкусное мясо, он думал о том, как вытащить из Сансы то, что ей было известно о произошедшем в Королевской Гавани.

Тирион… Седьмое пекло! Тирион!!! Он, Джейме, никогда и ни в чём не обвинял брата. Даже когда невозможно было не обвинить. Даже когда он стрелял в отца. Но сейчас он привёл в Вестерос дочь Эйериса, и … Серсея мертва. И Томмен — мёртв. Серсея… Прошло столько времени с тех пор, как он узнал, но только сейчас он смог произнести её имя. Её и сына. Хотя бы мысленно. И не знал, сможет ли он когда-то сделать это вслух…

Цепляя вилкой кусочки курицы, Санса размеренно отправляла их себе в рот один за другим. Странно, что ей захотелось есть. Она думала, что ей вообще уже никогда и ничего не захочется…

Очнулась она в тесной, холодной комнатке с каменным полом и оконцем под потолком. Ложем ей служила солома, а одеялом чьи-то руки. Кто-то, обняв её сзади, пытался не дать умереть от холода. Попробовав повернуть голову, она сдавленно вскрикнула от резкой боли, пронзившей её шею, и вновь провалилась в небытие. Следующее её пробуждение принесло ощущение влаги на губах со странным, незнакомым ей вкусом. С каждым глотком боль отступала, а туман в голове, наоборот, накатывал ещё больше. В тюремной полутьме ей почудилось нечто знакомое в чертах огромного мужчины, поддерживавшего её. Она пыталась вспомнить откуда его знает, кто раньше называл её — «пташка», но не смогла. Мужчина явно не был дотракийцем — это она знала наверняка. И только. Зато она помнила всё, что произошло с ней после того, как её унесло течением от сира Бронна и остальных. Всё, до последнего мгновения. Хотя лучше бы она это забыла. И она никак не могла понять, как она осталась жива. Разве можно перерезать себе горло и не умереть? Оказалось — можно.

Ночи сменялись почти такими же тёмными и холодными днями. Рана её заживала. Силы постепенно возвращались, хоть она этого и не хотела. Санса узнала в мужчине Сандора Клигана по прозвищу Пёс. Её память хранила краткие воспоминания о встрече с ним. О том, как он был тенью Джоффри, как протянул ей платок, утирая кровь, а на самом деле удержал от необдуманного шага, который стоил бы ей тогда жизни. Лучше б не удержал, и тогда не случилось бы всего остального. Как спас её в день отплытия Мирцеллы. И как она обнаружила его у себя в покоях в ночь штурма Королевской Гавани. А сейчас он вливал ей в рот воду и похлёбку, поддерживая голову, чтобы её шея не напрягалась. Перевязывал её рану лоскутом, оторванным от её же нательной рубашки. И грязно ругался, когда она отталкивала его руки, помогавшие ей выжить. А ей было всё равно — она хотела умереть. Но никак не умирала. Она засыпала, а на утро просыпалась вновь. Просыпалась всегда на левом боку, с головой покоящейся на левой руке Сандора, в то время, как его правая рука прижимала Сансу к его широкой груди. Если ли бы не эти руки, грудь и сам Сандор, она давно бы умерла от холода, голода или от вскрывшейся раны, потревоженной во время сна. Уже потом она поняла и оценила его деликатность. То, как он притворялся спящим и отворачивался к стене, тогда, когда ей это было нужно. То, как он молчал. И то, как он не смотрел на неё.

В один из дней они услышали шум битвы, который, приближаясь, нарастал. А потом дверь их темницы открылась, и они вышли наружу. На какой-то момент Сансу охватила радость, что город очищен от дотракийцев. Что кхалл Хорро мёртв. Но потом пришло осознание, что ей предстоит встреча с теми, кто знал ту, прежнюю Сансу. Схватив Сандора за руку, она попросила: «Я никого не хочу видеть! Никого!» «Как скажешь, Пташка!». Он сдержал слово. Стянув с убитого плащ, он закутал её с головы до пят и не отпускал от себя, пока они не разыскали сира Джейме. Отозвав его в сторону, он что-то сказал ему, после чего привёл в этот дом, где ей выделили отдельную комнату.

Сир Джейме заходил к ней дважды. Всякий раз она встречала его сидя в самом тёмном углу. Первый раз он выразил свою радость по поводу того, что она жива, и тут же оборвал свою речь, увидев, как она вздрогнула. Второй — когда сообщил, что они послали гонца в Риверран и, что её хочет видеть Бриенна Тарт. Санса была вежлива, отвечая сиру Джейме, но от встречи с Бриенной отказалась. Но, похоже, та «Цареубийце» не поверила и явилась самолично «засвидетельствовать своё почтение дочери леди Кейтилин». Не готовая к визиту, Санса сидела на кровати, сворачивая шёлковый платок, раздобытый где-то для неё Сандором. От взгляда Бриенны, брошенного на её шею, у Сансы случилась истерика. Ворвавшийся Клиган, вытолкал женщину за дверь, а потом долго сидел с Сансой, не выпуская её из своих объятий и гладя по волосам, пока она не успокоилась и не затихла. После этого к ней в покои заходил только он, и ей, Сансе, было всё равно кто и что об этом подумает. А сегодня вдруг захотелось есть. И не просто есть, а сидеть за столом, где было бы много блюд, свечи и вино. Она высказала своё пожелание Сандору, и тот всё устроил. Санса, повязав платок на шею так, чтобы полностью скрыть ужасный рубец, прошла в комнату, где был сервирован ужин, и только здесь поняла, что совершила ошибку. Она ещё не готова находиться среди людей, пусть даже кроме Клигана здесь были только сир Джейме и Бриенна Тарт…

Поздоровавшись со всеми, она села на любезно отодвинутый для неё Сандором стул и уставилась в свою тарелку.

Цыплёнок был вкусным, но, всё равно, есть расхотелось почти сразу же. Зря она попросила об ужине. И согласилась выйти ко всем. Мало того, что было больно, так ещё и неудобно. Её шея утратила способность поворачиваться направо, и приняла странное положение, скривившись влево и слегка назад. Впервые оказавшись за общим столом, Санса растерялась. Сидеть ей приходилось либо полубоком, либо прямо, но с лицом, повёрнутым в сторону соседа. Из-за этого могло показаться, что всё её внимание обращено на Сандора, расположившегося рядом с сиром Джейме, и Бриенну, занявшую стул по соседству с ней.

Сосредоточившись на еде, Санса старалась ни на кого не смотреть, но то и дело взгляд её натыкался на Клигана, которому было так же неуютно, как и ей. Без особого изящества орудуя ножом и вилкой, он неловко процарапал тарелку, от чего по комнате разнёсся отвратительной звук. Не сдержавшись, он ругнулся сквозь зубы:

— Пекло!

— Здесь дамы! — тут же возмущённо осадила его Бриенна. Сансе показалось это и забавным, и неуместным одновременно. Она уже перестала обращать внимание на мелочи, которые совсем недавно казались ей наиважнейшими в жизни.

— Виноват, — буркнул Клиган, сверкнув тёмным карим глазом из-под спутанных волос, вечно падавших ему на лоб. Порой Сансе так хотелось исправить эту его неряшливость. Причесать. Убрать за ухо, чтобы не мешали. Она и сама не знала откуда у неё в душе рождались такие порывы. А ещё она была зла на Бриенну, что та цепляется к Сандору, будто не видит, что он словно не в своей тарелке. Лицо леди Тарт было сурово и осуждающе одновременно. Словно судья, выносящий приговор, Бриенна смотрела на несчастного Клигана, который не мог совладать ни со своими огромными руками, ни с языком, отпускавшим непотребные слова. Отчего-то Сансе стало неловко и обидно за него. Если бы не её глупое желание видеть Сандора за ужином, он давно бы спокойно поел, что и как ему нравится, а не давился бы уже остывшей курицей, слушая придирки Бриенны.

Заставив себя улыбнуться, она кивнула Сандору, за что расплатилась резкой болью в ещё не до конца зажившей шее. Чувствуя, как улыбка мгновенно превращается в скорбную гримасу, Санса постаралась задержать дыхание и не шевелиться.

Тишину, повисшую за столом, разрезал протяжный, дребезжащий звук. Бокал, от неловкого движения золотой руки сира Джейме, покочнулся и едва не упал. В едином стремлении помочь, к нему потянулись Сандор и Бриенна. Клиган оказался первым. На какой-то миг пламя свечи выхватило шрамы на его лице, до того скрытые в тени. Что-то буркнув себе под нос, Сандор ухватил бокал за ножку, водрузив его на место, и вновь уставился себе в тарелку.