Поджав колени, Арья припомнила свой последний драконий сон — полупустые площади и рынки Королевской Гавани, затихший, словно вымерший город и странные воины в чёрных одеяниях с круглыми щитами и копьями. А ещё орда дикарей, заполонившая все подъезды к столице, Королевский Лес и окрестные луга. Полуголые загорелые люди — женщины и мужчины с длинными косами, расхаживающие по мощёным улицам и над всем этим хорошо знакомый ей запах пожарища. Проломленные городские стены, частично разрушенные здания и почерневшие от копоти дома. И в этот город были призваны её мать, братья и сестра.

— Бран, как думаешь, Рикон жив? — брата в своих снах она не видела. Может, Трёхглазому Ворону повезло больше?

— Не знаю. Я не могу видеть всё, что пожелаю.

— Мы должны помочь ему! Мама, Джон, Робб — все мы! Но, я не представляю — как…

— Заложники нужны живыми, тебе ли этого не знать.

— Знаю.., — тихо прошептала Арья. От воспоминаний о всём хорошем, что подарили ей годы в столице и мысли о том, во что теперь превратилась Королевская Гавань стало тяжело и горько. Ей живо представились трупы Иларио, Зары, Скопио, Томмена… — Может, мне просто повезло, — её голос предательски дрогнул.

— Тогда и Рикону может повести.

— Да.., — внезапно у неё родился вопрос: — Бран, а ты что меня видел раньше? Как я жила в Красном замке?

— Видел, — улыбнулся брат. — Ты была такой красивой!

Арья рассмеялась. Хорошее настроение вновь вернулось к ней:

— Я к этому не стремилась! Просто так получилось!

— Понятно, — Бран продолжал улыбаться, но взгляд его оставались серьёзным. — С тобой много всего случилось — и плохого и хорошего.

— Ты осуждаешь меня? — Арья никогда не спрашивала Брана о том, что он думает о ней и о Тайвине, а сейчас вдруг спросила.

— Нет.., — тёмные глаза смотрели на неё задумчиво с лёгкой грустинкой, притаившейся в самой глубине. — Он тебе очень дорог?

— Да…

Между ними вновь повисла тишина. Запрокинув голову, Бран изучал проплывающие над ним облака. Арья, уставившись на свои ноги, погрузилась в воспоминания. Брат первым прервал молчание:

— Послушай …

— Да?

— Тот выстрел был случаен. Лорд Тирион споткнулся, и рука его дрогнула…

Сначала Арья не поняла о чём это Бран, а когда до неё дошло, ей показалось, что у её ног разверзлась пропасть. Заиндевевшими губами она повторила:

— … Споткнулся.., хорошо, теперь я буду знать, что он… споткнулся…

Арье было всё равно — споткнулся Тирион или нет. Он стрелял в Тайвина, и она видела, что было потом. Он держал в руках арбалет, целился в родного отца — как такое возможно?!

— Тот, кто выпустил его из темницы, знал, что он пойдёт в покои Десницы. Он сам указал ему путь туда. А там он встретил…

— Я знаю, кого он там встретил! — отрезала Арья, прервав Брана на полуслове.

— Но она была женщиной лорда Тириона. И лысый человек с востока знал это.

— Он любил Шаю? И что с того? Мне всё равно!

— Я видел, как она говорила — «ты — мой, а я — твоя».

— Довольно! — Арья не думала, что ей будет так больно слышать о том, что когда-то случилось. О том, что Шая посещала Тайвина. О том, что сделал когда-то с ним его собственный сын, которому она, Арья, так доверяла. А сейчас ненавидела. Ненавидела за всё, что Тирион сделал и продолжал делать, став Десницей Драконьей королевы.

Чтобы не думать о том, о чём она не могла не думать, Арья спросила первое, что пришло ей в голову:

— А Сансу ты видел? Что с ней?

— Не знаю. Её я не видел…

Грохот якорной цепи отозвался в голове Сансы звоном сотен колоколов, словно кто-то бил в набат. Их бесконечное путешествие закончилось. Накануне вечером она увидела вдали знакомые очертания берега и башни Красного Замка. Приближаясь, они росли на глазах, воскрешая в её памяти воспоминания прошлого.

Сначала всё в её жизни было так чудесно, а потом сказка превратилась в кошмар по имени Джоффри. Появление Арьи и лорда Тайвина дало ей временную передышку. Покровительство Десницы распространилось и на Сансу. Ценную заложницу оберегали, защищали. А потом сестра исчезла и, её, Сансу, выдали за Тириона, и начался новый кошмар. Она так боялась, что муж потребует от неё выполнения должных обязанностей, что думать ни о чём не могла. Её супруг не скрывал, что лорду Тайвину нужно только одно — наследник Ланнистеров, рождённый ею — Сансой Старк. А Тайвин Ланнистер всегда получает всё, что ему требуется.

Издёвок Джоффри не поубавилось, но они стали другими — более изощрёнными, затрагивавшими и её саму, и её мужа. А Тирион, казалось, даже не замечал того, что король избрал его своим шутом — парировал его выпады, язвил, на грани дозволенного. Он, как и говорила Арья, действительно оказался смешным, умным и… готовым её, Сансу, защищать. А потом случилось, то, что случилось — Джоффри умер на собственной свадьбе, а она трусливо сбежала с Петиром Бейлишем. Не поддайся она панике, может Тириона бы и не посадили в тюрьму, и не произошло бы всего остального. А сейчас он снова здесь, в Вестеросе и примкнул к врагам Ланнистеров. А она, Санса, стала одной из Ланнистеров, открыто встав на сторону его отца, которого он, Тирион, пытался убить...

За её спиной возился Робин. Как же она устала! Это путешествие было просто кошмарным!

Через какое-то время, после их отплытия матросы стали проявлять к ней повышенный интерес, и она старалась реже выходить на палубу. В одну из ночей к ним в каюту ворвался какой-то мужчина, пытаясь получить от неё то, что обычно всем им нужно от девушки. К её истошным крикам присоединились вопли насмерть перепуганного Робина, вмиг разбудившие весь корабль. Уже готов был вспыхнуть бунт, началась потасовка. Нестройный хор голосов требовал от капитана «дележа добычи на всех — чтоб девка раздвигала свои ноги не только для него». В ту ночь всё обошлось, но Санса стала бояться уже малейшего шороха. А на утро состоялся суд, на котором её и Робина заставили присутствовать. Стоя рядом с капитаном, она вся сжималась от жадных взглядов. Джехари Доус был краток: «Сама женщина ценнее, чем то, что у неё под юбкой. За неё готовы платить. И купец уже есть. Товар должен быть доставлен в Королевскую Гавань. Но желающих слишком много, и все вы должны держать язык за зубами. На «Красотке Мегги» приплыла моя личная красотка с моим сыном — вот ваш ответ на все вопросы, которые вам могут задать». Закончив речь, капитан махнул рукой и через борт перекинули доску. На неё был поставлен мужчина, который вчера ворвался к ним. Ему завязали глаза и толкнули в спину. Неловко переступая босыми ногами, он трясся всем телом, являя миру крайне неприглядное зрелище. Когда он оказался на той части доски, что нависала над морем, Робин возбуждённо прошептал: «Он полетит, как в Лунную дверь! Санса, слышишь, он полетит!» и, не дождавшись ответа, дёрнул её за рукав. «Да, полетит», — пришлось выдавить ей из себя. Глядя на казнь, жестокую в своём милосердии, она содрогнулась. Мужчину не лишили жизни, а предоставили ему самому цепляться за неё, без малейшего шанса выжить — до невидимого отсюда берега было не доплыть. Оглушительный всплеск за бортом и дикий вопль — «Будьте вы все прокляты!!!» было последним, что она услышала в тот день.

Обедали они с Робином отныне у себя. Их прогулки по палубе прекратились. Путешествие стало просто невыносимым. Ночи были переполнены страхами и кошмарами, а дни — капризами кузена. Он ничего не хотел понимать, спорил с ней, начинал барабанить в дверь, требуя выпустить его, швырял тарелки с едой на пол и, что самое ужасное, не всегда соглашался отвернуться, когда Санса просила его. Выделенное им отхожее ведро, несмотря на крышку, сильно пахло. Хвала богам, его хоть меняли и мыли по два раза на дню. Воду для умывания приносили регулярно. Боясь ночных визитёров, Санса, перед тем как лечь, подпирала стулом дверь и никогда не раздевалась. В итоге, к концу путешествия она ощущала себя единым комком грязи, сросшимся со своим более чем скромным платьем. Вчера, поняв, что её ад имеет свой конец, она облегчённо выдохнула — скоро они покинут этот ужасный корабль. Но сегодня в её голове родились совсем иные мысли — кому намерен продать их Джехари Доус, и не ждёт ли её новый ад?