Арья вернулась ближе к ночи. Молча разделась и легла к нему спиной. Заговорить Тайвин не пытался. Проснулся он уже один. Весь следующий день Арья где-то пропадала, но свидетельства её кипучей деятельности были повсюду. Запасы провианта пополнялись, стрелы изготавливались, смола добывалась. Всё это в достаточном количестве поступало на их форпосты в ущелье и пещерах. В самом стойбище царило относительное спокойствие. Мелкие разборки из-за женщин, занятой кем-то чужой палатки или украденного топора его не касались и решались на уровне вождей, а серьёзных стычек не было. Джендри и его напарника он не видел, но удары молота о наковальню разносились по всей округе. Уже ближе к ужину, Арья пришла и, как обычно, сев напротив, принялась за рыбу, поданную Андоррой.

— Как прошёл твой день? — осторожно поинтересовался Тайвин.

— Хорошо. А ты знаешь, что у Дуга родился сын?

— Нет, — про радостное событие в жизни «Роберта» он не знал.

— Пятнадцатый!

— Что?!

— Ага. Пятнадцатый, — и Арья рассмеялась весело, задорно, словно и не было тяжкого разговора накануне. У Тайвина на душе сразу стало легко и спокойно.

— Так что там, у Острого Глаза? — с облегчением переспросил Тайвин. Его Королева тут же пустилась в забавный рассказ о местной светской жизни. Вождь, столь похожий на покойного мужа Серсеи внешне, был и столь же любвеобилен, поддерживая отношения сразу с тремя дикарками. А до этого у него была связь ещё с несколькими женщинами. И ни одна из них не перерезала горло другой, не пыталась заявить права на него. А он только и принимал подарки богов в виде рождавшихся у него сыновей.

Арья оживилась, глаза её блестели, и даже на бледные щёки вернулся румянец.

Оставив в покое «Роберта», они заговорили о Бране и Мире Рид. Вспомнили про Бена Старка. И вновь — про тревожные вести из-за Стены, переданные Джоном — Дейенерис Таргариен высадилась на Драконьем Камне. За беседой они не заметили, как наступила ночь.

Последующие дни пролетели незаметно, наполненные повседневной суетой. Про Джендри они больше не упоминали. Вооружение одичалых, подготовка постов и засад, тренировки чёрных братьев и людей Вольного народа шли своим чередом. Многое, из того что наметил Тайвин было уже сделано, когда от Брана пришло известие, что армия Короля Ночи в одном дне пути.

Времени на сборы и выступление ушло не много. Чёрная сотня Бена Старка, люди Костяной Башки и тены — основная ударная сила, на которую рассчитывал Тайвин, выдвинулись первыми. Вслед за ними ушли великаны и мамонты. Йорик уже несколько дней, как перебрался в пещеры. Отряды «Роберта», Лайеллы и прочие племена выдвинулись на отведённые им позиции последними. Сам Тайвин, восседая на Вихре в сопровождении Умника Донга, Тормунда и Реймара занял место на возвышенности, с которой ему прекрасно было видно и озеро, и горы с их пещерами, и ущелье из которого ожидались гости. С ними было ещё около десятка одичалых и Бран с Мирой Рид. Трёхглазого Ворона доверили Мегу Могучему, знавшему общий язык и готовому нести калеку столько, сколько будет нужно.

Арья тоже рвалась с ними, но Тайвин был непреклонен — слишком живы были в памяти воспоминания о прошлой их стычке с ходоками. Она обиделась — он понял это по хмурому лицу и поджатым губам. Но рисковать её жизнью он не мог. Пришлось настоять на том, что кто-то должен контролировать лагерь в отсутствии почти всех вождей. Нехотя Арья согласилась остаться, но заставила его взять с собой Нимерию. Со словами: «Охранять», она приставила к нему свою лютоволчицу. Словно видя его впервые, Нимерия подошла к Тайвину поближе и втянула носом воздух. Опасливо покосившись на огромные клыки и лапы, Тайвин предпочёл не дёргаться и, скрипя зубами, выдержал процедуру повторного знакомства. Большого удовольствия от обнюхивания зверем, который запросто мог разорвать его пополам, он не испытал. А вот Арья, казалось, была удовлетворена. И вот сейчас, подчинившись своей хозяйке, Нимерия сидела рядом с его конём, утопив лапы в снегу. Этакая гора серого меха. Не сказать, чтобы Тайвин был сильно рад волчьему присутствию, но от мысли, что Арья переживала за него, на душе у него теплело.

Долго ждать им не пришлось. Забрезживший в горах рассвет окрасил всё в розовато-лиловые цвета. Последние звёзды уже растворились в светлеющем небе, когда со стороны ущелья стал наползать стылый туман. В груди что-то заныло, зарезало, стало истекать кровью. Гораздо сильнее, чем в прошлый раз. Своим обострённым, нечеловеческим слухом Тайвин уловин громыхание тысяч костей. Нимерия тихо заворчала, почуяв беду. Вихрь под ним напрягся, и, прядая ушами, тревожно заржал. Потрепав коня по загривку, Тайвин тихо произнёс:

— Спокойно, друг, спокойно.

Кружившая над ущельем стая во́ронов, описав круг, вернулась в горы. Вынырнув из забвения, Бран сообщил:

— Король Ночи здесь. Он и его свита. Их много. Я насчитал две тысячи, потом сбился. Осталось ещё столько же. Но они прибывают.

— Тысяч пять, как минимум, — кивнул Тайвин, покосившись на Реймара и остальных. В рядах одичалых стояла тишина. Все они видели ходоков и раньше, но никогда они не видели целой армии ходоков.

Прошли считанные мгновения и белая вьюга, поднимаемая сотнями костяных ног, поглотила весь берег. Стали видны очертания скелетов и мертвяков, что покинули мир живых совсем недавно. Были среди них и одичалые, и братья Ночного Дозора, и некто более древний, уже успевший истлеть в земле за прошедшие века, пока Король Ночи не призвал его.

Становилось всё холоднее и холоднее. Едва успевшее встать солнце, заволокло сизой дымкой. Во́роны, ждавшие своего часа, вновь поднялись ввысь, стараясь рассмотреть всё, что только можно было увидеть сквозь снежную пелену. Через несколько мгновений Бран сообщил:

— Первые ходоки у пятого уступа. Всего на перешейке около пятисот.

— Пора, — Тайвин был спокоен, как никогда. Боль в его груди сделалась нестерпимой, зато в голове наступила полная ясность. Так было всегда, когда он знал, что и ради чего он делает. Так было когда он командовал немногочисленным отрядом в войне Девятигрошевых Королей, когда вёл своих проверенными боями людей против Рейнов и Тарбеков, и, позднее, когда он входил в доверчиво распахнутые ворота Королевской Гавани, чтобы раз и навсегда свести счёты с Эйерисом. Сейчас он тоже знал, что и ради чего он делает.

Повинуясь его знаку, Умник Донг протрубил в рог. Внизу, слева, прозвучал ответный сигнал и в нестройные ряды шагающих скелетов врезался конный клин. Прорываясь к озеру, люди в медных шлемах рубили то, что уже однажды умерло. Там, где прошли одичалые, ходоки больше не поднимались, оставаясь лежать осколками и ледяным пеплом. Драконье стекло не подвело. Оружие, что денно и нощно ковалось в кузне, несло смерти смерть.

Двигаясь по берегу, чёрные братья, во главе с Беном Старком оставляли после себя такие же кучи снега и осколков льда, радующих глаз всех тех, что взирал на них сверху. Но не всем это нравилось. Прямо напротив уступа, где располжился Тайвин, сквозь белую пургу чернели контуры трёх всадников. Один из них, подняв копьё над головой, издал громогласный рык, прокатившийся над озером и эхом ударившийся о камни гор. Повинуясь ему, орды смерти устремились из ущелья на ледяную озёрную гладь. Оттесняемые всё прибывающими и прибывающими ходоками тены были уже далеко от берега. Даже отсюда было видно, как тяжело им удаётся сдерживать мёртвую лавину. Кто-то падал и поднимался, чтобы нанести новый удар. Кто-то падал и поднимался, чтобы нанести удар по тем, кто мгновение назад был ещё его братом. С каждым погибшим живым воином, становилось больше на одного воина мёртвого.

— Двойной сигнал! — Тайвину показалось, что его губы заиндевели от напряжения и холода. Поднеся рог ко рту, Умник Донг протрубил дважды.

Вырвавшееся из засады озёрное племя, завернуло прорвавшихся ходоков, не дав пройти дальше вдоль берега. Дрогнув, мёртвая армия схлынула с побережья, ступив ещё больше на озеро. А там кипела яростная схватка тенов, не желавших сдаваться.