«Но еще не все выборные находились в Москве, знатнейших бояр не было, князь Мстиславский с товарищами тотчас после своего освобождения разъехались из Москвы, им неловко было оставаться в ней подле воевод-победителей; теперь послали звать их в Москву для общего дела, послали также надежных людей по городам и уездам выведать мысль народа насчет нового избранника и окончательное решение отложили на две недели, от 8 до 21 февраля 1613 года. Наконец, Мстиславский с товарищами приехали; приехали и запоздавшие выборные, возвратились посланники по областям с известием, что народ с радостью признает Михаила царем. А 21 февраля, в неделю православия, то есть в первое воскресенье Великого поста, был последний собор; каждый чин подал письменное мнение, и все эти мнения найдены сходными, все чины указывали на одного человека – Михаила Федоровича Романова. Тогда рязанский архиепископ Феодорит, Троицкий келарь Авраамий Палицын, Новоспасский архимандрит Иосиф и боярин Василий Петрович Морозов взошли на Лобное место и спросили у народа, наполнявшего Красную площадь, кого они хотят в цари? «Михаила Федоровича Романова» – был ответ».
В старинном казацком сказе говорится, что 21 февраля вооруженные ватаги донцов ворвались в Кремль, другие отряды окружили дворцы претендентов на престол Пожарского и Трубецкого. Сопротивляться казацкому напору лидеры дворянского ополчения не могли из-за роспуска и убытия из Москвы их войск, к тому же на всех выездах из столицы стояли конные казацкие разъезды. Выборным людям казаки разъясняли, мол, последний природный царь Федор Иванович, сын Ивана Грозного, благословил на царство своего двоюродного брата Федора Никитича Романова. А коли митрополит-патриарх Филарет полонен и находится в «почетном польском плену», то надо избирать не младшего его брата Ивана Никитича Романова, а юного Михаила, которому тот же дядя в отсутствие Филарета будет твердой опорой.
Боярин Иван Романов по прозвищу Каша, данному ему за нечленораздельную речь, сам рвался в цари, открыто унижал своего племянника Михаила. Мол, неразумен тот по малолетству, слаб для престола. Это вышло Ивану боком. Казаки припомнили Каше, что чин боярина он получил от первого самозванца Лжедмитрия, сам воевода никакой, слабый донельзя, чтобы племянника оттеснять от престола.
Решающим аргументом казаков за племянника Михаила, а не за его пожилого пятидесятитрехлетнего дядю было жесткое мнение Филарета, донесшееся из-за границы. Мол, мой младший брат Каша и на престоле кашу разведет почище нынешней.
По казацкому преданию, донской атаман небрежно положил на свою отписку в пользу природного царя Михаила Романова обнаженную саблю. Мол, хватит в бирюльки играть, кашу из слез и соплей разводить. Быть царем Михаилу Федоровичу Романову, сыну Филарета Никитича.
Свершилось странное и наивное русское чудо. К костромскому Ипатьевскому монастырю, где после голодухи, пережитой в Кремле вместе с поляками и лидерами Семибоярщины, укрывались от Смуты Михаил и его мать, инокиня Марфа, двигалась бесконечная процессия, сверкая на морозе окладами икон и крестами. К обители шло знатное духовенство, шагали бояре и дворяне в парадном одеянии, казаки при полном вооружении, множество людей всех чинов и бедняков-простолюдинов.
В монастыре юному Михаилу и его матушке Марфе была торжественно, прилюдно вручена почетная грамота от «всего Освященного Земского собора бояр, воинства и всего народа русского». В ней была высказана просьба, чтобы мать благословила юного сына на Московское царство и чтобы тот «благодарный и Великий Государь милость народу оказал и прошение принял».
Но тут Михаил якобы изрядно разволновался.
Он вернул выборным людям «почетную грамоту» с горьким плачем и не менее горькими словами:
«Не хочу я быть вашим государем, люди!» Инокиня Марфа видела слезы и неуступчивость своего юного сына и произнесла трогательную речь о том, как «непостоянством русских людей» погибло великое Московское государство, о бесконечных клятвопреступлениях, предательствах да изменах, о поругании и убийствах прежних царей.
Много времени потратили выборные люди на уговоры Михаила и инокини Марфы. Они Христом Богом молили мать отпустить сына на царство, а она не соглашалась, да и сам он отказывался от такой великой чести. Чем же взяли верх делегаты, подкупили несговорчивых Михаила и Марфу, растопили их сердца? А тем, что пообещали не оставлять царя Михаила одного-одинешенька, наедине с бесконечными, невероятно серьезными государственными проблемами.
Надо сказать, что они сдержали свое слово. В конце концов юный, совершенно неопытный Михаил Романов был избран на царство, вызволен из Ипатьевского монастыря и доставлен в Москву. Он не остался наедине с боярским и княжеским властолюбием и огромными проблемами изгнания Смуты из просторов Русского государства, восстановления жизнедеятельности страны, некогда великой, а теперь порванной в клочья. Земский собор постоянно поддерживал все благие начинания «природного» царя Михаила. Знаменательно, что впервые в русской истории его делегаты избирались на трехлетний срок. Они без какого-либо перерыва, в три долговременных созыва проработали полные девять лет. Надо было спасать и восстанавливать державу, общими усилиями властей и народа с Божьей помощью выводить ее из Смутного времени.
Умолили тогда выборные люди и непутевого Михаила, и его мать Марфу, неутешную в горьком плаче. Только знали бы они, сколько потомков первого русского царя из династии Романовых погубит тяжелая шапка Мономаха, которую согласился надеть на себя шестнадцатилетний Михаил Федорович. Наверное, не по Сеньке была та шапка, не по достоинствам. Она досталась молодому человеку только благодаря интригам теперешнего польского пленника Филарета, его покровителя литовского канцлера Льва Сапеги и казачьих верхов.
Налицо мистика русской истории, связанная с восхождением на престол новой династии Романовых благодаря деяниям постриженника Филарета, попавшего в знаковую опалу при Годунове. Она заключается в том, что правление Романовых, бившихся за власть с царем Борисом, началось с торжественного моления в костромском Ипатьевском монастыре, построенном предками Бориса Годунова. А закончится прозападная династия Романовых, натравивших на легитимного избранного Годунова инфернального самозванца Лжедмитрия Первого и отравивших царя Бориса руками своих ставленников, в знаменитом Ипатьевском доме Екатеринбурга. Революционеры-большевики убьют там царя Николая Второго и всех членов его семьи. Знаковым мистическим фактом русской истории является то, что Михаилом звался первый царь этой династии, взошедший на престол в 1613 году. То же самое имя носил и последний царь, в пользу которого безуспешно отрекся Николай Второй, преданный своими высокопоставленными подданными, генералами и духовенством в феврале 1917 года, слабый и бездарный правитель.
Наверное, стоит сказать, что имя Николай, согласно киевскому преданию, после крещения, состоявшегося в 872 году, получил и киевский князь Аскольд. В «Повести временных лет» сообщается о походе в 882 году на Киев преемника Рюрика, новгородского князя Олега, того самого, Вещего. Он подошел к городу на ладьях, позвал к себе Аскольда и его соправителя Дира. Сначала этот хитрец обманул их, представился купцом, плывущим в греческие земли «от князя Олега и Игоря княжича», потом сказал им, что они не княжеского рода. С этими словами злой язычник убил христианина Николая-Аскольда, вместе с ним и Дира, и стал править Киевом. Киевляне погребли Аскольда на Угорской горе над Днепром. На той могиле купец Ольма поставил церковь Святого Николы.
Так история Русского христианского государства в своем начале и конце оказалась связанной с венценосным мучеником по имени Николай. В исторически коротком восьмилетнем промежутке Русской Смуты (1605– 1613) на московском престоле сменилось четыре царя, и был выбран пятый – Михаил Романов.
Литовский канцлер Лев Сапега одним из первых сообщил об избрании на царство Михаила его отцу патриарху Филарету, находившемуся в это время в так называемом почетном плену у польского короля Сигизмунда: «Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки». Эти слова канцлера многие русские дореволюционные историки дополняли данными из польских, шведских и других иностранных архивов, где хранились протоколы допросов русских пленников из воевод-дворян, подтверждающих достоверность «казацкого престольного переворота» в Москве. Мол, казаки и чернь, возбуждаемая ими, не отходили от Кремля до тех пор, пока не присягнули новому царю Михаилу Романову.
