- Остановите машину, - ор?т она, стараясь перекричать вой сирены. Девушка оцепенело смотрит на не? и при очередном повороте машины, не удержавшись, падает на борт, хватаясь рукой за поручень. Юля тоже доста?т пистолет и направляет ей прямо в лицо.

- Скажи, чтобы остановили машину, - снова выкрикивает Мария, садясь на койку. Девушка переводит глаза на убитого врача, и начинает колотить кулаком в заднее стекло кабины. Автомобиль снижает скорость, заворачивая направо к тротуару.

- Возьми подушку, - ор?т Юля на девушку, - и прижми к лицу.

Девушка бер?т подушку, но не прижимает е? к лицу, а просто держит перед собой обеими руками.

- Прижми к лицу, - повторяет Юля. Машина останавливается. Девушка зажмуривается и прижимает подушку к носу, закрывая лицо. Юля с силой всовывает в подушку дуло пистолета и глухо стреляет. Из подушки выбиваются перья, девушка откидывается назад и д?ргает голыми, одетыми в тапочки, ногами. Сирена обрывается, и за стеклом окна в кабину появляется лицо водителя, пытающегося разглядеть, что происходит в салоне. Мария стреляет в него сбоку, наискось через салон, пуля разбивает стекло и лицо пропадает вниз. Юля поднимает подушку, заворачивает в не? руку с пистолетом, бь?т локтем пробитое стекло и, высунувшись через окошко в кабину, дважды достреливает через подушку упавшего человека.

- Уходим, - отрывисто говорит она, бросая подушку и пряча пистолет за пояс джинс. Мария открывает задние двери, бер?т портфель и вылезает на тротуар. Ветер взметает е? волосы, обнажая крупный кровоподт?к за виском, в том месте, куда убил е? Олег Петрович. Следом за Марией из машины выбирается Юля. Две прохожие женщины останавливаются, глядя на них. Мария отворачивается, переходит проезжую часть переулка, бежит по другой стороне, слыша стук туфелек Юли за спиной, потом они сворачивают в сквозной двор, забегают за мусорный сарай и останавливаются, прижавшись к его ещ? сырым от вчерашнего дождя кирпичам.

- Вот бойня была, - вспоминает Юля, улыбаясь и отирая пот с лица тыльной стороной кисти.

- Наверное, нужно переодеться, - говорит Мария, - вся одежда в крови, плохо по улице ходить.

- Давай зайд?м к кому-нибудь в гости, - предлагает Юля. - Тут поблизости наверняка твои подруги живут. Жалко глушителей на пистолетах нет.

- Чего нет?

- Глушителей, это такие штуки, на ствол надеваешь, и выстрелов почти не слышно, просто как кто-то ладонью по колену хлопнул. Правда, классно?

За домами разносится вой милицейских сирен. Он слышится со всех сторон, словно машины сзывают друг друга в стаю для большой охоты.

- Я знаю, где много одежды есть! - вдруг догадывается Мария. - И совсем близко. Пошли.

- А что это? - спрашивает е? вслед Юля.

- Моя школа.

- Козлы! - рявкает Игнат Ильич и так сильно ударяет кулаком в стол, что стопка папок заваливается набок, расползаясь по рабочей поверхности, ручка подпрыгивает в воздух на пару сантиметров и с одного из двух стоящих на краю стола телефонов сбивается трубка.

Стоящий по стойке смирно перед ним сержант спецназа невидяще пялится в стену за спиной Игната Ильича, словно там не облупившаяся засохшими пузырями краска, а окно, и в окне уходит по бесконечной солнечной дороге стройная девушка в коротком платье.

- Сколько человек убито? Я спрашиваю тебя, ублюдок, сколько убитых?

- Восемь, господин подполковник.

- Я не расслышал!

- Восемь, господин подполковник.

- Кто их расстрелял? Кто расстрелял моих людей, я тебя спрашиваю! Ряборукова ко мне.

- Ряборуков убит, господин подполковник.

- Сволочь! - ор?т Игнат Ильич, и мощный голос его сотрясает стены кабинета. Его толстый затылок раздувается ещ? больше и на чисто выбритой голове проступает пот бешенства. - Ряборуков афган прош?л, он всех вас стоил! Кто мог его убить, если душманы не могли! - Игнат Ильич упирается могучими кулаками в стол и отрывает сво? тяж?лое тело от кресла. Песочные усы топорщатся на его лице и кажутся на н?м единственной растительностью при незаметности редких светлых бровей. - Как сейчас обстановка? - раздельно, медленно и тихо спрашивает он сержанта, и от ледяного света его глаз тому становится нехорошо.

- Группа Самойлова готова к выезду, господин подполковник.

- Я поеду сам. Сообщи Голикову, чтобы тоже был на месте через двадцать минут. Свободен.

Сержант поворачивается и уходит, осторожно прикрыв за собой дверь. Игнат Ильич задумчиво глядит перед собой, чтобы осознать величие катастрофы, разразившейся этим ласковым майским утром, на лбу его, полированном солнцем и ветрами полигонов, созда?тся складка, он скалится и низко, утробно рычит.

В просторном школьном вестибюле светло от сияющего за окнами солнца. Пахнет мастикой из классных коридоров, л?гкий ветерок проносится между открытыми окнами. Ещ? ид?т первый урок. Пока Мария изучает висящее на стене расписание уроков, Юля рассматривает стенгазету и трогает пальцами наклеенные в ней фотографии учеников, окруж?нные фломастерными раскрасками. Мария долго стоит около расписания, никак не может отыскать свой класс, что-то мешает ей сосредоточиться и вспомнить, как в школьном расписании ищутся классы. Ветер с шелестом подхватывает ветви стоящих за окном тополей, весело щебечут воробьи, возвратившиеся с мусорных баков соседнего двора. Наконец Мария находит номер комнаты и вспоминает, что сейчас двойной урок русского языка. Они поднимаются по лестнице на третий этаж.

В коридоре, куда выходят двери классных комнат, на паркете лежат ромбы золотого света, такого слепящего, что не разглядеть раст?ртой по половицам мастики. Стены коридора выкрашены голубой краской, а двери белые, как молоко. Они заходят в туалет, чтобы умыться. Тут сумрачно, свет плохо проникает сквозь непрозрачные окна, пол покрыт бурым шершавым кафелем, возле раковины разлита вода. Мария моет руками лицо, снимает куртку и рассматривает рану на плече. Внезапно внутри одной из двух кабинок звякает цепь и с шумом обрушивается хрипящая сливная вода. Дверь кабинки отворяется и выходит Лена Астахова. Она останавливается, как вкопанная, от удивления широко открыв свои серебристо-серые глаза, которые в упор встречаются с округлыми т?мными глазами Марии.