1

Скверно. Жутко скверно на душе. Словно дюжина чертей подняли со дна муть самого глубокого омута. Все обиды, все самые скверные воспоминания нахлынули как-то разом, не давая возможности опомниться. Словно гигантский тайфун, долго дремавший где-то в глубинах сознания, одним махом накрыл всё существо, не давая пути к отступлению и не оставляя даже самых потаённых уголков души нетронутыми. Отступившая волна оставила на губах лишь немой крик, огромную печаль в переполненных слезами озёрах глаз и пустоту, пустоту, пожирающую сознание как голодный и кровожадный зверь.

Сегодня Саня опять поругался с матерью. На этот раз скандал был грандиозным. Его внезапное появление дома вызвало разлад в отношениях матери с её бой-френдом, который и встречался-то с ней, по всей видимости, преследуя лишь одну цель: это была их большая трёхкомнатная квартира, находящаяся в центре города. Наталья, мать Саши, ещё молодая и довольно привлекательная, тридцати с небольшим лет женщина, была просто до беспамятства влюблена в своего ухажёра и мечтала выйти за него замуж. Разумеется, оно бы так и случилось, если бы не довесок в виде почти уже взрослого четырнадцатилетнего сына. Саня долго терпел "близорукость" матери, и имел неосторожность поделиться с ней впечатлениями о её романе, этот разговор и стал роковым для подростка, в котором, как считала мать, и заключались проблемы её неудавшейся личной жизни.

После всех этих материнских криков, истерик со слезами и упрёков в своём существовании, Саня закрылся у себя в комнате и попытался найти успокоение в музыке любимой группы. Но музыка не помогала. Возникшая паника чувств не отпускала. Чувства нахлынули с такой внезапностью и с такой силой, что когда он очнулся и пришёл в себя, новый день уже начинал вступать в свои права. Это не был сон. Нет, он вовсе не спал. Его и без того нарушенная детская психика, не смогла выдержать такого натиска и накала страстей, обрушившихся на него со стороны самого близкого для него человека – его матери, и дала сбой. Образовавшийся вакуум в душе начинал заполняться самыми нелепыми и наивными вопросами: « За что? Зачем? Почему? Неужели я желал ей зла? ОНА МНЕ МАТЬ, А Я ЕЙ КТО?». Вопросы, вопросы, вопросы. Вопросы, уходящие в глубину сознания и не находящие ответа. И всё же один, наверное, самый главный вопрос, никак не выходил из головы и не давал покоя – что дальше? Как жить дальше вместе с матерью, если я для неё просто обуза, я – лишний? Он поймал себя на этой мысли. Вот оно, вот то главное слово, дающее объяснение и ответы на все возникшие вопросы – он лишний. Лишний не в данный момент или в данной ситуации, а лишний именно вообще, лишний в её жизни. Какое простое и часто употребляемое слово, но как больно бьёт по сердцу.

Дом, семья, и самое главное слово, которое связывает эти два понятия – Мать, всё рушится в один миг. Мир в ещё по-детски наивном сознании переворачивается с ног на голову. Мать – это святое слово, значение которого не надо объяснять никому, ребёнок рождается уже со знанием этого понятия и чтит его всю свою жизнь. И невозможно представить, какой переворот может случиться в детской душе после осознания того, что самый близкий тебе человек, каким бы он не был, может вот так просто стать предателем, предать то, что было для тебя всегда свято – семью, своего единственного, единоутробного ребёнка. Но как бы мы не старались изобразить весь ужас подобной ситуации, такие случаи, к сожалению не единичны и не редки. Возможно, именно в таких ситуациях, от недостатка материнской любви, заботы и внимания, и вырастают люди, которые являются уже неотъемлемой частью любого цивилизованного общества, и ставящие свои личные интересы превыше всех положительных моральных качеств, присущих изначально каждому человеку – люди, преступающие закон. И никто не в силах предсказать, как сложится жизнь подобного человечка: вырастет ли он преступником, станет ли он гением, или же просто уйдёт из жизни как ненужный никому элемент.

***

Что это? Мне так легко и даже как-то невесомо. Я стою посреди своей комнаты и смотрю на какого-то юношу вскрывшего себе вены. Мне не страшно, скорее интересно: кто это? Внимательнее присмотревшись, осознаю всем телом, всем своим существом, что это я сам лежу там, в большой луже крови. Вот значит, откуда такая лёгкость! Ну что ж, выходит, я всё-таки уже труп. Забавно, а чувствую себя как никогда живым. И что теперь мне делать? Мыслей нет. Иду на кухню, сажусь на табурет. Заставляю себя вспомнить всё, что произошло. Голова потихоньку начинает наполняться какими-то, пока ещё не совсем ясными, но постепенно приобретающими всё более чёткие очертания, мыслями. Сегодня я поругался с матерью, после чего она ушла. Что дальше? Ага, вспомнил, дальше я закрылся у себя в комнате, включил любимую музыку, пытался с помощью её уйти от таких неприятных, таких ежедневно происходящих, отчего они становились ещё более страшными и невыносимыми, проблем. Вся ночь прошла, словно в забытьи, я не спал и как бы не бодрствовал, сидел и обдумывал свою невеселую жизнь. Когда-то я прочитал книгу Генрика Сенкевича «Камо грядеши», и сейчас мне вспомнилась сцена, как высший свет того времени уходил из жизни при помощи вскрытия вен, наверное, этот способ самоубийства считался тогда самым гуманным, только и мне пришла в голову точно такая же мысль – сделать себе кровопускание. И так, сидя на полу своей комнаты, с опасным лезвием в руке, я принял то самое, уже непоправимое, решение.

Сижу на кухне, обдумываю содеянное, думать ничего не мешает. В квартире тихо, слышно даже как за стенкой проснулся сосед, и начал ходить по квартире, собираясь на работу. Жду, что будет дальше. Скоро должна прийти мать. Но вдруг, не открыв двери, входят двое мужчин в белом. Они садятся со мной рядом на кухне. Один из них говорит, что я, вероятно, уже осознал, что со мной произошло, и что тем хуже для меня. Поскольку до сего времени за мной не числилось тяжёлых грехов, то я заслужил рай, но я самоубийца, а это очень большой грех, и поэтому для меня места в раю нет, гореть мне в аду. Я молчу, слушаю, потом говорю, что, мол, что заслужил, то пусть и будет. Они приятно удивлены моими взрослыми словами. Тогда решили, что мне всё равно быть на земле сорок дней, когда они придут за мной через этот срок, тогда и решат что со мной делать, куда определить. И они, не вставая со стульев, исчезли. Вот, думаю, удивить решили, а то я не знал про самоубийц, у них даже кладбище специальное, своё. Да хрен с ними, чему быть того не миновать. Сижу дальше один на кухне, думаю, чем бы заняться. Хочу послушать любимую музыку, только как теперь пользоваться бытовыми приборами, я ведь неживой. Хотя почему неживой, вот он я сижу вполне живой, и даже только что разговаривал с себе подобными. А магнитофон всё равно включить не получится. Жаль.

Слышу, как поворачивается ключ в дверной скважине. Щелчок. Дверь раскрывается нараспашку, весело смесь, в квартиру вваливается слегка поддатая мать со своим ухажёром. Дверь со стуком захлопывается. Они бесцеремонно, прямо в коридоре, начинают целоваться и сбрасывать с себя одежду. Я стою в дверях кухни, смотрю на них. А ничего, даже прикольно. Они смотрят прямо сквозь меня, на кухню, и меня, конечно же, не видят. И всё-таки мать вовремя спохватилась, вспомнив о моём существовании. Они удалились в свою комнату, и ещё минут сорок там веселились. Во у них здоровья-то! Потом мать вышла из комнаты и вслух, чтобы услышал я, сказала, что они уже пришли, и скоро мы будем кушать. А то я никогда не слышал, когда вы приходите, всегда одно и тоже. Какая чушь! Она кричит: «Саш, вставай, умывайся, я завтрак приготовила». В ответ тишина. Тогда она раскрывает дверь моей комнаты. Всё. Вот, этот такой долгожданный момент!

Она стоит на пороге моей комнаты, смотрит на всё выкатившимися из орбит глазами, что-то пытается произнести открытым ртом, а изо рта, как у рыбы, только пузыри лезут. Она сильно жестикулирует руками. И вдруг падает без чувств, прямо в лужу моей крови. Ну ничего себе представление! Уж чего-чего, а такого бурного излияния чувств я от неё не ожидал. Мне её даже чуточку жаль стало! На внезапный грохот прибегает мамин ухажёр, видит всю красоту, мощь и напор этой картины, и, как результат, падает молча рядом. От отчаяния я его даже хотел пнуть прямо со всей силы, но моя нога, прошла сквозь него, словно его там и не было, в результате я упал, но что это было за падение, я упал, как может упасть перо, невесомая пушинка, нечто мягкое или бестелесное. Чёрт! Необычно, странно, и если бы не эта ситуация, то даже весело!