Смуглая женщина, сидевшая у края стола, поднялась и покинула зал, скрывшись за неприметной дверью.

— Прошу за мной. — Командующий направился в левый угол Зала, где Гилберт ещё вначале приметил конструкцию, подозрительно напоминающую саркофаг в залепреобразования. На плоской гранитной плите выступало несколько полос наплавленного кейсарина, и, судя по их размещению, совпадающему с расположением рук, ног, шеи и талии у человека, можно было догадаться, что руны в этих пластинах отвечают за выдвижные магические кандалы.

— Эй, вы, случаем, ничего не перепутали? — Кара подозрительно покосилась на командующего, когда тот остановился аккурат возле плиты. — Мы пришли сюда стать кукловодами, а не превратиться в костяных кукол.

— Я не забыл, кто вы и для чего были вызваны в этот Зал, — сдержанно ответил Мёрнен, не оценив юмора. — Должно быть, вам ещё не разъясняли подробности того, что представляет из себя посвящение в кукловоды?

— На нас выжгут клеймо и наложат какие-то чары, чтобы никому из нас не пришло в голову завалить задание. Это я слышала.

— Магия кейсарина не рассматривает такого понятия, как чары, кадет Нинкер. В ваше тело, максимально близко к мозгу, будет вплавлено несколько граммов данного минерала и задействована руна контроля над разумом. С лёгкой руки Мираны данная вплавка была названа «клеймом кукловода».

— Получается, мы тоже станем в какой-то мере марионетками? Такими же, как этроды? — обеспокоился Тиден.

— Кадет Фонтер, зачем бы тогда, по-вашему, государство потратилопять лет на ваше обучение? Чтобы в конце просто свести на нет все вложения, превратив вас в безвольную куклу? Клеймо не будет действовать на постоянной основе, а сработает лишь в случае, если почувствует, что его обладатель собирается нарушить заложенный в руне приказ.

— А, так это просто защита от дурака, — выдохнул кадет.

— А я думала, вы нам доверяете, — с сарказмом заметила Кара.

— Конечно нет, — как ни в чём ни бывало ответил Мёрнен. — И дело не в том, что Совет сомневается в вашей верности.

— Тогда в чём же?

Мужчина сцепил руки на поясе и бросил взгляд на гигантскую карту.

— Одно дело, когда воины сражаются бок о бок с сотнями и тысячами своих собратьев, и совсем другое, когда небольшая группа остаётся одна на вражеской территории, в сотнях лиг от ближайшего союзного города. Вы молоды — талант кукловода не выявляется в зрелом возрасте, — а там, на чужих, незнакомых землях, ваша воля и преданность стране подвергнутся таким испытаниям, какие выдержит не каждый ветеран.

Опытных офицеров, заработавших свою репутацию многолетней службой, мы бы ещё согласились без опаски отправить на границу. Но чтобы посылать в стан врага неокрепших подростков — об этом не шло и речи. Совет приказал мастерам рун разработать меры для, скажем так, повышения лояльности кукловодов, и в ответ они представили схему руны контроля над разумом.

— И как, работает? — поинтересовался Тиден.

— Безусловно. За четыре года противостояния с Фарреном не было зафиксировано ни одного случая, чтобы кукловод нарушил приказ и позволил вражеским силам приблизиться к границе.

— И все эти годы они успешно воюют с фарренцами?

— Вполне. Кукловодам незачем личноприсутствовать на поле боя, а убитых этродов мы не берём в расчёт. Нарушителей закона хватает во все времена, и оба подразделения — фарренское и ваше — будутстабильно пополняться новыми полками.

— Ладно, но вы так и не сказали, для чего здесь стоит эта глыба.

— Вплавление клейма — весьма болезненный процесс, — пояснил член Совета. — Но процедура требует, чтобы человек оставался в сознании, поэтому мы не можем задействовать усыпляющие руны, как лекари при операциях. А значит, для вашей же сохранности придётсязафиксировать вам руки и ноги, для чего мы и воспользуемся старыми добрыми кандалами.

— И даже крышки нет, — буркнула девушка. — Об уголовниках — и о тех больше заботятся.

— Если хотите, можете закрыть глаза и заткнуть уши. Но я всё же смею надеяться, что курсанты, определённые инструкторами как лучшие в своей группе, смогут выслушать пару болезненных вскриков и не потерять сознание.

Тем временем дверь в углу тихонько отворилась, и Мирана вкатила в зал столик на колёсах, на котором подрагивало в такт езде широкое блюдо с вязкой синей жидкостью. Никто не стал спрашивать, что это за субстанция — название минерала синего цвета в Теорате узнавали вторым после слова «мама».

Мёрнен поднял руку и провёл ей вдоль плиты, не касаясь поверхности. Получив незримый сигнал, в кейсариновых пластинах зажглось лазурное свечение, сообщая о готовности вырезанных внутри рун. Затем командующий повернулся к кадетам:

— Итак, кто желает быть первым?

Можно было не спрашивать. Гилберт уверенно шагнул вперёд и прислонился спиной к каменной плите, расставив руки. Мёрнен помедлил — всё-таки ему предстояло навсегда переписать судьбу стоявшего перед ним девятнадцатилетнего кадета, — а затем взмахнул левой рукой, посылая рунам новый сигнал.

Из участков плиты, покрытых кейсарином, словно из спрятанного внутри механизма, выдвинулись прозрачные синие пластины, обхватив голени, запястья, шею и торс кадета; а также лоб, надёжно фиксируя голову.

Гилберт показал себя достойно. Ни один его мускул не дрогнул, ни когда магические кандалы обездвиживали его тело, отдавая в полную власть члена Совета, ни когда Гай макнул пальцы в подготовленную Мираной жидкую субстанцию и поднёс их к лицу курсанта.

Природа волшебного минерала была такова, что, даже расплавленный, он не обжигал кожу. По крайней мере, в обычном своём состоянии. Но едва пальцы Мёрнена прикоснулись к виску курсанта, а в его браслете вспыхнули новые руны, до слуха кадетов тут же донеслось противное шипение. Кожа Гилберта задымилась, и даже лучший курсант училища не сдержал болезненного рыка, изо всех сил стиснув зубы.

Два пальца медленно поползли вниз, оставляя на левой половине лица след из затвердевающего кейсарина. Линии образовали незамысловатый рисунок, тянущийся от виска до щеки и представляющий собой эмблему подразделения кукловодов.

Воздух вокруг плиты нагрелся и вибрировал от напряжения, как это всегда бывало при сотворении мощного колдовства. Скосив взгляд на члена Совета, Кара заметила, как он что-то проговаривает, беззвучно шевеля губами, и с каждым вылетевшим из них словом воздух сотрясал чуть заметный толчок.

Минерал на пальцах закончился аккурат на последнем штрихе, Гай убрал руку, и спустя секунду воздух разрядился, словно ничего и не было.

Гилберта трясло. Он изрядно вспотел, но не позволил себе выказать слабость и усилием воли открыл глаза.

— Ну, как самочувствие? — буднично поинтересовался Мёрнен.

— Слишком… изматывающая процедура. Мне… потребуется отдых, — с трудом выдавил кадет, пытаясь отдышаться.

Спикер Совета подождал, когда ноги кадета перестанут дрожать, и выключил кандалы. Прозрачные пластины растворились в воздухе, словно их и не было, оставив после себя голую каменную плиту с синими наплавками. Гилберт устоял на ногах, но поспешил усесться в кресло, заботливо подставленное Мираной.

— Следующий, — произнёс Мёрнен.

Кара переглянулась с Фонтером. Курсант закусывал губу, но всем своим видом старался излучать решимость. Даже ему было известно, что такое самоуважение, и Тиден не мог просить девушку идти первой.

Но если бы в училище проводился экзамен на упрямство, даже Гилберту не удалось бы взять высший бал, имея в сокурсниках Каранею. Крепко сжав кулаки, девушка прислонилась к плите и с вызовом посмотрела на спикера. Пора было узнать, как это колдовство ощущается в роли жертвы, а заодно размять голосовые связки — Кара даже не надеялась стерпеть боль столь же стойко, как Гилберт.

Кандалы сомкнулись на руках и ногах, обездвижили тело и плотно прижали голову к плите, ещё тёплой после Гилберта. Мёрнен отошёл к столику и на короткое время пропал из поля зрения, а вернувшись, не стал медлить и протянул пальцы к левому виску курсантки.