– А что исход? – Загребельный ответил на мой вопрос. – Я же в самом начале сказал, избавились мы от этого чуда вражеской техники. Правда и одну подлодку потеряли. Международный скандал из конфликта раздувать не стали. Не мы, не американцы. Сам понимаешь, замешано секретное оружие массового уничтожения, плюс разоренное побережье Японии, плюс АЭС. Кто его знает, на чьей стороне окажется мировое общественное мнение? А лодку нашу объявили погибшей в ходе учений на Баренцевом море.

– Да-а-а… ну и дела… – протянул я и тут же спохватился. – Слушай, друг Андрюха, а почему Главный обо всем этом не вспоминал? Неужели не знал?

– Знал конечно же, – подполковник ФСБ кивнул. – Может не во всех подробностях, но все же знал. А не вспоминал потому, что не от этого старушке Земле досталось больше всего.

– Все-таки были украденные технологии, опьяненные новыми возможностями диктаторы и террористы?

– Были, – авторитетно подтвердил чекист. – Разборки сверхдержав наглядно показали, что климатическое и сейсмическое оружие это не вымысел, не детские игрушки, а мощное, эффективное средство глобальной войны. Вот тогда-то и понеслось! Удар за ударом, смерчи, ливни, ураганы. Пока применялись атмосферные средства, мир еще держался. Но когда Израиль ответил с помощью подземного, возможно термоядерного взрыва, который был произведен на стыке каких-то там тектонических плит, все стало очень плохо.

– Полагаю, именно тогда человечество и познакомилось с ханхами?

– Именно тогда и познакомилось, – подтвердил Загребельный. – Пришельцы не позволили людям и дальше измываться над планетой.

После этой фразы мы надолго замолчали. Не знаю о чем думал Андрюха, но я… В который раз за минувшие сутки меня придавило ощущение своей собственной ничтожности и никчемности. Да пожалуй не только своей. Всеобщей. Ничтожности и никчемности всех людей на Земле. Это чувство складывалось как бы из двух частей, двух компонентов.

Во-первых, знать что человеческую расу создали, слепили словно из пластилина чужие, это само по себе унизительно. Раньше заслуга появления на свет божий принадлежала нам самим. Сперва мы были амебами, потом рыбами, позднее ящерицами и обезьянами. Затем самостоятельно, абсолютно самостоятельно превратились в гомосапиенсов. Никому не должны и никому не обязаны. Все сделали сами: родились, возмужали, развились и поумнели, построили общество и цивилизацию. Так мы думали раньше. Однако теперь вдруг выяснилось, что все это совсем не так. Мы, как и вся наша планета, созданы великими конструкторами и изобретателями, творцами жизни во вселенной по имени ханхи. Обидно. Цирк-зоопарк, до слез обидно!

Но куда хуже этого известия стала новость под номером два… Мы оказались дефектными, ущербными, умственно неполноценными. Соперничая друг с другом, стремясь к наживе и власти, мы начали разрушать мир, в котором сами же и живем. Понятно ханхи не могли равнодушно наблюдать на то, как гибнет творение их рук. Не отягощенные чувством жалости, живущие одной рациональностью, они приняли решение – сменить арендаторов принадлежащей им собственности. Человечество пошло под нож, быстро освобождая площади для новых обитателей голубого шарика под названием Земля.

Мы, последние из уцелевших, отчаянно сражаемся за свою жизнь, на что-то надеемся. Вернее надеялись. После встречи с Главным стало понятно, что шансов у нас нет. Не думает же он, в самом-то деле, что мы вместе с Лешим, вооруженные знанием всей правды, сможем что-нибудь изменить? Утопия! Настоящая утопия!

– Главный сказал, что у нас два месяца.

Прозвучавший в тишине бомбоубежища голос Загребельного прервал мои мысли. Был он ровный и бесцветный. Сразу стало понятно, что Андрюха никак не может сложить собственное отношение к тому предложению, которое мы с ним получили.

– Фигня все это! – я предельно кратко озвучил суть своих последних рассуждений.

– Спасти мир за два месяца…

Леший словно не расслышал моего восклицания. Голос его продолжал оставаться бесстрастным и задумчивым. Мой приятель явно говорил сам с собой. На такой ответ, по сути и не являющийся ответом, я мог прореагировать двояко. Либо психануть, что в общем-то соответствовало моему нынешнему настроению, либо расслабиться и предаться фантазиям о том, как два супергероя спасают целую планету. Слава богу у меня хватило мозгов пойти по второму пути.

– Как будем спасать?

На этот раз Леший прореагировал:

– Подумаем. Для начала вспомним о том, что говорил Главный, к чему он нас подталкивал.

– Дорога, – протянул я, покопавшись в воспоминаниях. – Помнится от сказал: «Неважно куда идти, главное для чего».

– Очередная тень на очередной плетень, – подполковник ФСБ вмиг расшифровал уловку Главного. – Он прекрасно знал и куда идти, и для чего. Только напрямую сказать не мог. Боялся гнева своих собратьев.

– Логично, – я согласился со словами приятеля. – Итак, идти нам следует…

– В Белоруссию, под Могилев, – закончил за меня Загребельный. – Именно об этом месте рассказывал Главный. Он пытался убедить всех своих собеседников, что пришел именно оттуда, наталкивал на мысль, что дорога проходима.

– Так… с местом, кажется, разобрались, – это расследование понемногу начало меня занимать. – Теперь попытаемся выяснить, что мы там потеряли, под Могилевом-то?

– Верной дорогой идете, товарищи! – похвалил меня Загребельный. – А сам-то что думаешь по этому поводу?

– Платформы! Там находятся две боевые платформы ханхов, которые якобы сбили бойцы белорусского сопротивления.

– Ну, насчет «сбили»… да и существования самого сопротивления я, откровенно говоря, очень сомневаюсь, – хмыкнул Леший. – А вот что Главному удалось умыкнуть и спрятать два инопланетных корабля, так это очень даже походит на правду.

– Для чего?

– Пока непонятно. Хотя… транспорт он ведь и предназначен для того, чтобы на нем куда-то отправиться.

– Куда?

– Я тебе что, справочное бюро? – возмутился Андрюха. – Не знаю куда. Может поймем, когда доберемся до места.

– Ты и вправду думаешь, что это реально, добраться я имею в виду? – я в упор поглядел на приятеля. – Километров так с полтысячи будет, причем почти весь маршрут проходит по Проклятым землям.

– Только не говори, что обгадился со страха. – Леший хитро прищурил один глаз. – То оружие и боеприпасы, которыми ты снабжал нас все эти годы… Где ты их брал? Если бы склады находились в пустошах, то их бы уже давно нашли. Пустоши хожены и перехожены вдоль и поперек. Единственное место, где могло сохраниться оружие, это Проклятые земли.

Что тут скажешь? От проницательного чекиста было сложно что-либо утаить. Поэтому пришлось сознаться:

– Я забирался в зону не более, чем на двадцать километров. А что там дальше, в глубине… один дьявол ведает.

– Печально, – Загребельный сокрушенно покачал головой. – Мне думалось, что полковник Ветров с Проклятыми землями на «ты».

– Думалось ему… – я возмущенно фыркнул.

То ли от нервов, то ли бессознательно пытаясь раздобыть энергию, столь необходимую для заживления ран, я опять почувствовал жуткий голод. Бумажный сверток зашуршал, и зубы вновь впились в кусок уже абсолютно холодного мяса. Оно остыло очень быстро, и теперь приобрело температуру окружающего воздуха. Холодного воздуха. Это могло означать лишь одно – на землю пришла ночь.

Я поежился, чувствуя себя весьма неуютно в футболке, одетой поверх нее легкой демисезонной куртке, спортивных штанах и натянутых на босу ногу кирзаках. Да, конечно же, на мне были еще и бинты! Но даже при таком утеплении выдержать ночь, когда температура падает до пяти-шести градусов… дело, прямо скажу, непростое.

– Костерок бы развести… Как думаешь? – предложил я, поеживаясь.

– Дыму здесь выходить некуда, вентиляция не работает, – Леший огляделся по сторонам. – Все, что можно жечь, либо синтетика, либо покрыто синтетикой. Чадить будет будь здоров. Так и задохнуться недолго. Бывали уже случаи.

– Холод собачий, – пожаловался я.