– Вы не пострадали? – с тревогой спросил он и наклонился, желая помочь ей в поисках. Она вздрогнула от прикосновения его руки. Пальцы были горячими, нежными. Анна почувствовала, как обдало жаром щеки. Теперь девушка смогла лучше разглядеть незнакомца.

Во всем его облике, окутанном саваном тумана, чувствовалась суровая властность и необъяснимая сила. Пронзительные глаза мужчины притягивали, не отпускали. Смотрели оценивающе. Вовлекали в темную глубину. Анна с трудом опустила взгляд.

– Я в порядке, – пролепетала она, поправив ремешок сумочки.

– Простите, пожалуйста. Не знаю, как так получилось, – принялся извиняться мужчина. – Вы так неожиданно выскочили на дорогу, я еле успел вывернуть руль… Из-за тумана ничего не видно…

И действительно: плотная дымка жадно поглотила Анну, опутала зыбкими нитями, как колдовской взгляд этого мужчины, все еще изучающий ее. Незнакомец был одет во все черное и выглядел немного мрачно, но притягательно. Темная одежда подчеркивала бледность его лица, придавала ему еще больше сурового очарования.

Анна понимающе кивнула. Поднялась и тут же ахнула, едва не упав на асфальт. К счастью, сильные мужские руки вовремя подхватили ее.

– Кажется, я подвернула ногу, – воскликнула она, растирая ладонью лодыжку.

– Я отвезу Вас в травмпункт.

Анна помнила, как по дороге доверчиво рассказывала ему о себе. Ему – почти незнакомому, чужому человеку, к которому она вдруг почувствовала странное расположение, непонятную симпатию. Только новый знакомый оказался немногословным. Его звали Роман, у него был небольшой собственный бизнес, и в этот город он приехал по делам. Это все, что Анна знала на тот момент.

Роман. Р. Она потом долго напевно растягивала эту букву, стоя перед зеркалом в своей спальне, напевала ее в разных тональностях, на все лады. Р-р-р. Рычание. Рокот. Рок. Такая возникала у нее ассоциация. Да, их знакомство обернулось для нее злым роком, беспощадной насмешкой судьбы. Сейчас она понимала это. А тогда еще не знала, с чем столкнется в его доме. Что должна будет сделать, чтобы спасти свою жизнь…

Роман был замкнут и осторожен, словно боялся открыть часть души, тщательно оберегаемую от посторонних глаз. У нее сложилось впечатление, что молчанием он будто пытается залатать глубокую душевную рану. Видимо, нужно немного подождать, получше узнать друг друга, чтобы стена недоверия наконец рухнула. Ведь Анна тоже оберегала собственную тайну. Боялась признаться, что виновата в смерти родителей. Она понимала, как никто другой, насколько сложно порою отпустить прошлое, осознать вину и простить себя. Поэтому отстраненность Романа не настораживала ее, а, скорее, еще сильнее притягивала. Ведь до встречи с ним все казалось пустым и ненужным, а теперь, похоже, она нашла родственную душу.

Серое весеннее утро, в которое произошло их знакомство, уже не казалось Анне таким унылым и неудачным. За окном по-прежнему мягкой периной стелился туман, усиливая ощущение мистичности их знакомства. Она глядела на мужчину и понимала, что уже никогда не сможет вычеркнуть его из своей памяти. Она словно была завернута в кокон одиночества и тоски, а он пришел, и освободил ее.

Поддерживая общение, Анна постепенно начала замечать, что Роман любит таинственность. Он мог прийти ближе к ночи без предупреждения, просто чтобы поздороваться. И мог также уйти в ночь. Назначал ей встречи в странных местах: в темных безлюдных переулках, у ворот кладбища, в отдаленных районах города. Обожал прогулки под дождем или в глубокую ночь, когда только тусклые фонари разбавляли готическую тьму. Такая таинственность восхищала и завораживала. Удивляло и его пристрастие к черному. Впрочем, этот цвет гармонично подчеркивал глубину его глаз и делал облик более притягательным, так что последнее казалось скорее плюсом, чем минусом.

Они частенько виделись в парке у дома. Первое время их общение протекало легко и непринужденно, они обсуждали самые обыденные темы: погода, работа, политика. Роман отвечал на любые вопросы, если они не касались его лично. Несколько раз Анна пыталась узнать, чем конкретно он занимается и надолго ли здесь, но все эти вопросы так и остались без ответов. Порою ей казалось, что за маской непринужденности и приветливости существует совсем другой человек, которого Роман тщательно скрывает. Но это ощущение исчезало так же быстро, как и появлялось.

Он интересовался ее мыслями и стремлениями, расспрашивал о родственниках. Анна рассказывала о своей жизни, радуясь, что он проявляет к ней интерес и внимательно слушает. Только на его лице редко проявлялись эмоции. Было сложно определить, о чем он думает и что чувствует. А ей так хотелось знать, что испытывает к ней Роман на самом деле! Анна и сама не заметила, когда успела так сильно к нему привязаться.

– Значит, здесь у тебя никого нет, – задумчиво произнес он, потерев подбородок.

– Тетя, – немного смутилась девушка.

– И только.

Голос Романа звучал спокойно и ровно, а выражение лица оставалось бесстрастным. Только сжал ее пальцы, – осторожно, медленно, словно они были сделаны из стекла, и он боялся их повредить.

«Не слишком ли много я рассказываю о себе?» – запоздало подумала Анна. В глубине души ей так хотелось кому-то довериться, открыться, а новый знакомый умел слушать. И все бы ничего, только проходило время, а Роман и не собирался приоткрывать завесу над своей жизнью. Похоже, он скрывал не одну, а множество тайн – волнующих, манящих, и каждую из них Анне хотелось разгадать.

***

Когда Роман начал ухаживания, Анна стала замечать в нем и другие странности. Его подарки часто вызывали недоумение. Однажды он вручил ей репродукцию картины итальянского живописца. Казалось бы, что в этом странного? Только на картине была изображена неприятная сцена.

– Пьеро ди Казимо, «Сатир, оплакивающий нимфу», – с гордостью объявил Роман. – Одна из моих любимых картин. Довольно неоднозначная. Один британский профессор считает, что здесь на самом деле изображено убийство. По его словам, герой картины намеренно убил свою жену: у Прокриды видны глубокие раны на руке, видишь? Как будто она пыталась защититься… Ты согласна с его мнением?

Но Анна не желала вглядываться. Она считала, что живопись, литература и музыка должны приносить человеку только положительные и светлые эмоции. А негатива хватает и в жизни. Роман об этом знал, и, тем не менее, невозмутимо спросил:

– Нравится?

Анна все еще была в недоумении, поэтому не нашла, что ответить.

– Не нравится, – понял он, заметив ее состояние.

– Не люблю сцены насилия, – призналась Анна и быстро накрыла злополучную картину пледом. – Я же говорила об этом.

– Почему?

Она подняла на него изумленный взгляд.

– Это же часть искусства, – торопливо добавил Роман, поняв, что напугал ее. – Пойми, подобные сцены должны существовать на полотнах! Потому что с их помощью художники пытаются достучаться до общества, показать, как безобразно выглядит преступление.

Анна облегченно вздохнула: его слова немного успокоили. У Романа просто другое мнение, а с психикой все в порядке. Не нужно все так остро воспринимать.

– Мне захотелось подарить тебе что-нибудь необычное, – с подкупающей простотой продолжал он. – Прости, я не думал, что мой подарок вызовет в тебе такие негативные эмоции.

Его лицо выражало искреннее раскаяние. Анна смягчилась, убедив себя в том, что Роман просто выбрал неудачный подарок. Но на этом его странности не закончились.

В следующий раз Роман подарил ей красивое ожерелье из черного жемчуга. Матовое сияние камней притягивало и завораживало. Она села на пуфик у зеркала и затянула волосы в узел, обнажив шею, а мужчина замер у нее за спиной. «Ну вот! Такие вещи и дарят влюбленные мужчины!» – подумала Анна, но ее радость оказалась недолгой.

– Знаешь, есть легенда, что черная жемчужина получила свое необычное сияние от Луны, – произнес Роман. – Когда та окуналась в море, она дарила устрицам небесную росу. Луна ассоциируется у меня с магией.