Крушение. Страх. Боль. И горечь от того, что он так и не смог сказать брату, не в силах был сказать, попросить прощения за то, что едва не подставил его. Но ведь Трасс хотел защитить… С Трауном всегда были проблемы. Младший брат так и не оправился от гибели родителей, а оправился ли сам Трасс? Патологическое стремление уберечь Трауна от неприятностей на протяжении многих лет было камнем преткновения в отношениях. И теперь они оба зашли в тупик. Траун взвалил на себя слишком большую ответственность, нарушив доктрину ненападения, а Трасс всеми силами пытался спасти его от ярости Пятой Правящей семьи. Он снова пошел на поводу амбиций младшего брата: решился помочь людям, существам, которых считал ниже себя, в глубине души презирал и чувствовал болезненный укол ревности, когда узнал, что брат доверяет пришлым инородцам больше, чем ему. Быть может, Траун и правда, другой? А Доминация с ее консервативными устоями слишком тесна доля него.

«Цель воина — защищать народ чиссов. Жизнь самого воина не столь важна», — вспомнил Трасс последние слова брата и долгий прощальный взгляд, говоривший о многом лучше тысячи слов.

«Сверхдальний перелет». Сочетание слов в высшей степени необычное. Жаль, Трасс забыл спросить у Кар’даса, как это правильно перевести. И, кажется, он все-таки выжил после крушения. Только тело налилось тяжестью многотонной ледяной глыбы, в голове бушевал буран, а обрывки мыслей полярным сиянием мерцали в голове, переливаясь так быстро, что к горлу то и дело подкатывала тошнота.

Очень большое помещение… Еще раз оглядевшись, Трасс вспомнил, каким колоссом предстал перед небольшим чисским шаттлом массивный «Сверхдальний перелет», как шаги гулко отдавались в просторных коридорах, каким огромным показался ему мостик главного корабля. Теперь он находился в медицинской палате, похожей на зал для церемоний, чувствуя себя маленькой песчинкой, затерявшейся в неизвестной подледной пещере Ксиллы. То ли он еще окончательно не пришел в себя, то ли склонность людей к гигантизму в архитектуре вызывала приступы агорафобии, сси-руук его знает.

Он попробовал пошевелиться. Мышцы слушались, но плохо. Видимо, он долго пролежал без движения. Боли не чувствовалось. Тело казалось абсолютно здоровым. Сев на кровать, Трасс осмотрел свой локтевой изгиб, к которому широким пластырем был прикреплен небольшой круглый датчик. Проследив за проводками, он увидел, что они подключены к небольшому голомонитору, издававшему пикающие звуки и отображавшему сердцебиение. Необычно. Кто же так следит за состоянием пациента? Подцепив ногтями пластырь, он аккуратно снял датчик и, опираясь на спинку кровати, встал на ноги.

Ходить он может. Это уже хорошо. Ощущались легкая слабость в теле и небольшое головокружение. Для верности опираясь о стену, чисс двинулся к ближайшей двери, створки которой неожиданно отъехали в сторону. Трасс прижался к стене и замер.

— Джедай Лорана! — раздался тоненький детский голосок, произнесший затем фразу с вопросительными интонациями на непонятном человеческом языке.

В палату вошел ребенок. Совсем крохотный. В полутьме он не заметил Трасса и громко затопал по направлению к столу, держа в руках контейнер и бутылку. Поверхность оказалась слишком высока для него, и малышу пришлось забраться на кресло с ногами, чтобы водрузить на стол свою ношу.

— Джедай Лорана… — рассеянно повторил он и оглянулся. В ясных ребячьих глазах отразился испуг, когда они встретились с огненным взором удивленного чисса. — Ой… — громко воскликнул он и плюхнулся в кресло, испуганно вжавшись в него спиной.

— Не бойся, — спокойно произнес Трасс, видя, как лицо малыша густо покраснело, а глаза увлажнились — вот-вот закричит от страха. — Не бойся, — повторил он на сай-бисти, вспомнив, что чеунху юный собеседник не обучен. Эта его фраза, впрочем, тоже не произвела эффекта. Ребенок продолжал испуганно пялиться на него, съежившись и подтянув колени к лицу.

Понимая, насколько он отличен от людей, Трасс заставил себя улыбнуться и приложил ладонь к груди.

— Трасс, — назвал он свое имя.

— Тгасс? — повторил ребенок, тыча в него пальцем, а потом пару раз постучал себя маленьким кулачком по коленям. — Джорад.

— До’орад, — попытался сымитировать необычные звуки Трасс.

Поджав губы, мальчик негодующе покачал головой из стороны в сторону.

— Джорад!

— До’орад, — старательно произнес Трасс, но губы и язык не слушались. И все же вспомнив, как коверкали чисские имена кореллианские торговцы, и как сильно это раздражало, он заставил себя произнести имя мальчика еще несколько раз, пока, наконец, не получилось верно. — Джорад.

— Ура! — воскликнул ребенок, выдав набор звуков, который Трасс воспринял как одобрение.

Вспомнив, как выразила ему свое уважение человеческая девушка Лорана перед самым крушением, Трасс протянул руку и плавно двинулся к Джораду. Застеснявшись, ребенок сильнее вжался в кресло, когда высокая фигура чисса нависла над ним, но, увидев на лице добродушную улыбку, он улыбнулся в ответ и несмело коснулся дрожащими пальцами широкой ладони. Оба отдернули руки и удивленно уставились друг на друга.

— Горячо, — удивленно прошелестел Трасс на чеунхе и услышал звонкий выкрик «холодно», совершенно определенно означавший противоположную реакцию. Чисс и человек удивленно смотрели друг на друга: Трасс — немигающим алым взглядом, Джорад — большими часто моргающими глазами, даже рот раскрыл от удивления. Затем они вновь потянули друг к другу руки. Маленькие хрупкие пальцы сжали край широкой ладони. Тепло человеческой кожи будто проникло в душу, растапливая страх, ледяным кулаком сжавший все внутри, и принося успокоение.

Вспомнив о Лоране, Трасс внимательно посмотрел на ребенка. Раз малыш звал ее, значит, она тоже выжила.

— Джорад… — он огляделся, показывая, что желает знать, где она, и добавил в голос вопросительные нотки. — Джедай Лорана?

Ребёнок опустил глаза и пожал плечами:

— Не знаю. Не нашел ее.

Эту реплику Трасс интерпретировал как сожаление. Встрепенувшись, Джорад указал на контейнер и прозрачную емкость.

— Это ей… — но, окинув оценивающим взглядом Трасса, подтолкнул контейнер к краю стола и улыбнулся. — Будет тебе.

Трасс вопросительно изогнул бровь, на что ребенок звонко засмеялся и снял крышку. Палату заполнил манящий запах пищи, от которого изо рта в буквальном смысле потекли слюни. Трасс даже не заметил по пробуждении, насколько сильно голоден.

— Тебе! — тоном, не терпящим возражений, сказал Джорад, да так, что Трасс едва не рассмеялся, настолько серьезен был взгляд ребенка. — Ешь, Тгасс!

Во время трапезы, занявшей значительное количество времени, Трасс узнал, что такое «ложка», как ей нужно «зачерпывать пищу» и что «крышку» от «бутылки» с «водой» надо «отвинчивать», а не «выдирать». Столько новых слов, что голова пошла кругом. Трасс старался запомнить, как можно больше, понимая, что проведет среди людей длительное время. Отметив для себя, что у Лораны надо будет обязательно поинтересоваться значением слова «глупый», Трасс слушал певучую трель человеческого голоса. Пища была необычна на вкус. На вид — однородная субстанция кремового цвета. Похожими пайками снабжали солдат-десантников в армии Доминации. Но слишком соленая, с большим количеством специй. Привыкший к пресной пище, в иное время Трасс не прикоснулся бы к этому, но едва пришедший в себя организм требовал насыщения. Вскоре контейнер оказался пуст, а по телу разлилась приятная тяжесть.

Джорад пришел сюда к Лоране, но где же она? Может быть, в другой палате, и еще не пришла в себя? Трасс встал с кресла и одернул мешковатую и очень неудобную больничную одежду. Скорее всего, Джорад ошибся палатой.

— Лорана Джинзлер, — сказал он, показав на автоматическую дверь, и добавил на чеунхе. — Нужно найти ее.

Что-то радостно пролепетав, малыш вскочил на ноги, взял Трасса за руку и повел за собой. Ему определенно нравилось общество чисса, да и у Трасса юный учитель человеческого языка вызывал симпатию, хотя панибратская манера общения немного раздражала. Все-таки он — синдик Митт’рас’сафис, представитель Восьмой Правящей семьи, привыкший к уважительному отношению со стороны окружающих. Даже в таком юном возрасте (а Джорад в самом начале беседы гордо продемонстрировал пять пальцев) малыши должны следовать этикету общения. Или эти люди — варвары, не понимающие, что такое сдержанность и вежливое общение?