– Доброе утро, Джейми… – шепчу я.

– Доброе утро, красавица, – откликается он. – Ты в порядке?

– Да. А ты? – осторожно спрашиваю я.

– Замечательно, – заверяет он. – Как насчет того, чтобы поваляться и позавтракать в постели? Раньше двенадцати нам выезжать не нужно.

– Звучит отлично, – отвечаю я, поворачиваясь к нему лицом.

– Я хочу впитать каждую частичку тебя до отъезда.

Джейми гладит пальцами мое лицо. От одного только упоминания отъезда в горле у меня встает ком.

– Так давай максимально используем отпущенное нам время, – говорю я, обнимая его за шею и жарко целуя.

Провалявшись все утро в постели и выжав из этой поездки всё до последней минуты, мы неохотно начинаем собирать вещи. Атмосфера в номере, которая до сих пор была полна упоения, желания и смеха, внезапно окрашена печалью, горем… и виной. Все тело у меня ноет при мысли, что я еще год не увижу Джейми. Укладывая дорожную сумку, я лепечу какую-то чушь о своей работе, лишь бы отвлечься от того факта, что на глаза мне наворачиваются слезы. Я более чем уверена, Джейми не хочется слушать о кандидатах на папину благотворительную программу «Еще один шанс» в этом году. Я озабочена неминуемым прощанием и не могу перестать болтать.

– Ну да, кого-нибудь берут каждый год, – бессмысленно рассказываю я. – Каждый год берут по шесть человек, которым нужна передышка, новый шанс – ну, понимаешь, наркоманы, алкоголики… Полгода они работают за минимальную зарплату, чтобы получить хорошие рекомендации, и практически все находят потом нормальную работу. Кто-то остается работать у нас. Для них это отличная возможность. Господи, как же я буду занята на этой неделе. А у тебя неделя будет напряженная?

Джейми подходит меня приласкать, целует мои волосы. И почему так приятно, когда мужчины это делают?

– Все хорошо, – говорит он, обнимая меня. – Я не хочу уезжать, но я должен. Я так буду по тебе скучать.

– Знаю. Но просто… это так… окончательно, что ли… Я про то, что год – это ведь так долго.

Он отстраняется, чтобы на меня посмотреть.

– Нам нельзя встречаться чаще. Мы же договорились. Учитывая, что я к тебе чувствую, Стефани, что-либо другое… было бы чересчур. – Он смотрит в окно, в которое теперь льется осеннее солнце.

– Понимаю, – говорю я. – Я все понимаю. Но попрощаться на парковке и разъехаться каждый в свою сторону кажется таким… жестоким.

– Ты даже представить себе не можешь, как мне хочется сказать, ладно, давай писать друг другу сообщения. Возможность «говорить» с тобой регулярно… была бы невероятной.

Я улыбаюсь, но у него лицо становится такое, что я понимаю, что следующие его слова мне не понравятся.

– Но ты… я не могу.

Я киваю, делая вид, что все в порядке. А на самом деле у меня такое чувство, точно у меня внутренности вырываются. Я не хочу быть вдали от него.

– А знаешь что? – говорит он с толикой энтузиазма. – Чтобы прощание было не таким мучительным, можем сделать себе маленький подарок!

– Какой? – Я прищуриваюсь.

– В день отъезда дадим себе время до полуночи, чтобы послать друг другу песню…

– Песню? – растерянно переспрашиваю я.

– Музыкальный видеоролик. Любой, какой тебе нравится. Любой, который расскажет, что ты чувствуешь… – Он берет меня за руку и мягко целует тыльную сторону ладони. – Через искусство всегда легче выразить, что думаешь, чем сказать прямо в лицо.

– Отличная мысль, – шепчу я.

Прощание вышло краткое. Я сознательно так решила.

– Ну, увидимся в будущем году, – через силу произношу я.

На самом деле это вопрос. Я подавлена, что мне вообще надо расставаться с Джейми. Он нежно берет мое лицо в ладони, долго целует меня на прощание, – не хочу, чтобы этот поцелуй заканчивался! Нам требуется вся наша сила воли, чтобы оторваться друг от друга.

– В то же время в будущем году, – улыбается он.

– Ах да, еще кое-что напоследок, – говорю я, доставая маленький белый конверт с открыткой. На лицевой части накорябаны его инициалы – «Дж. Д.» – черными чернилами.

– Что такое?

– Просто пустяк, который мне хотелось тебе подарить. Не волнуйся, ничего эмоционального. Просто что-то, что тебе следует читать время от времени.

Он подцепляет уголок ногтем, но я его прерываю.

– Нет, пожалуйста, не надо. – Я говорю, накрывая его руку своей. – Сделай это после моего отъезда, не то я буду смущаться.

Джейми улыбается, целует меня на прощание, уходит к машине, садится и уезжает. Я испытываю благодарность, что он сделал это быстро. Ненавижу долгие прощания, они разбивают сердце.

Я тоже сажусь в машину, даже не трудясь сдерживать слезы, которые текут у меня по щекам. Лучше выплакаться сейчас, чем приехав домой, ведь тогда придется что-то объяснять Мэтту. Такое ощущение, что меня уже разорвали надвое. Я то и дело повторяю себе шепотом: «Ты не можешь его получить, он принадлежит другой», но ни малейшего значения это не имеет. Ведь целых двадцать четыре часа он принадлежал мне, а я ему. В той параллельной вселенной мы принадлежали друг другу. И теперь нас выбросило назад в действительность, и я ее ненавижу.

Несколько минут я просто сижу в кабине. Я не могу решить, хочу ли остаться здесь, чтобы впитать последние частички Джейми, если еще что-то осталось в этих местах. Его же даже тут нет. Но мы тут были… Или же мне лучше поскорей убраться отсюда. Такое ощущение, что даже если я ненадолго останусь тут одна, «мы» все еще будем тут. В голове у меня вспыхивают картинки прошлой ночи – накладываются на фонтан, верхушка которого мне видна за изгородью перед лобовым стеклом. Картинки того, как мы смеялись, улыбались, смотрели друг на друга, впечатались в мой мозг, выжигая последние частицы здравомыслия. Мне физически больно думать об этом. Я морщусь, отворачиваюсь от фонтана и закрываю глаза. Слезы все льются.

Возьми себя в руки. Чего еще ты ожидала?

За вершиной экстаза последовало мучительное падение. Так вот как это выглядит? Так бывает с теми, кто заводит роман на стороне?

Мне невыносима мысль сразу поехать домой. Надо сперва собраться с мыслями, а потому я еду в ближайший городок и несколько часов блуждаю по рыночку и закоулкам. После трех чашек кофе, сэндвича и пирога я собираюсь с духом вернуться домой.

Когда я сворачиваю на подъездную дорожку, уже стемнело. Темнота ранних осенних вечеров. Я за нее благодарна. Мне словно кажется, что в темноте я сумею лучше скрыть, чем занималась, словно темнота затушует мои грехи. Логика нелепая и полна изъянов, но по очевидным причинам у меня паранойя. Машины Мэтта нет возле дома, и, вздохнув с облегчением, я бегу в дом.

Я долго принимаю душ. Горячие струи с силой бьют по моей коже. Намыливая волосы в кремовую пену, я испытываю абсурдную печаль, что я смываю с себя Джейми: его аромат, его прикосновение, всё о нем. Я чувствую себя подростком, который прикоснулся к любимой поп-звезде и теперь не желает больше мыться. От одной только мысли, как он прикасался ко мне последние двадцать четыре часа, мне хочется плакать, а еще от мысли, что столько времени пройдет, прежде чем это случится снова, а что, если никогда наша встреча не повторится? Что угодно может произойти до следующего октября.

Вернувшись в спальню, я обнаруживаю, что Мэтт лежит, растянувшись на кровати. Я инстинктивно останавливаюсь и делаю шаг назад, вытирая полотенцем влажные волосы.

– А, привет! Хорошо провел выходные? – спрашиваю я.

– Да, был на регби с ребятами. Крутой матч вчера вечером, – отвечает он, не поднимая глаз.

– Похоже на то, – говорю, разыгрывая хорошее настроение, а сама умираю внутри.

– Как спа-дерьмо? – спрашивает он, махнув рукой, явно ему нет дела до ответа.

– О… ну… великолепно. Хорошо было пообщаться с Амелией, мы давно не виделись, – лгу я.

Разыскав расческу, я провожу по мокрым волосам. Я не могу посмотреть на мужа.

– Как насчет того, чтобы заказать еду на дом? Пиццу? Полагаю, ты ничего не приготовила? – спрашивает Мэтт.