Приморцы любили статных девушек, полнотой форм напоминавших морских сирен. Их прельщали румяные ланиты и пухлые губы, зычные голоса. Но ему не было дела до подводных чаровниц. Тонкая, как серебряный клинок, краса северинской принцессы запала ему в душу, оплела ее изнутри…

Погрузившись в раздумья, Лютинг ненароком прикоснулся к щеке Изольды. В следующую секунду голубые глаза ее распахнулись, безмятежное лицо исказил испуг.

– Прочь! – Она зашлась кашлем, выплевывая озерную воду. – Прошу, не трогай меня!

Застигнутый врасплох Таальвен изумленно отпрянул.

– Все это – лишь дурной сон. – Колдунья попыталась встать, но запуталась в складках мокрого подола. – Исчезни, уйди…

Она замотала головой, тем самым усугубляя головокружение. Мираж на уговоры не поддался.

– Видать, не действует твое колдовство, ведьма: Мак Тир целехонек, хоть ты ему трижды приказала провалиться сквозь землю, – прозвучало насмешливо.

Лишь сейчас Изольда заметила, что лежит на рыхлом песке, а не в постели. От потрясения ей привиделось, будто давний сон о Лютинге, стискивающем ее в объятиях, вернулся. Но в реальности все обстояло намного хуже. Таальвен Валишер – взлохмаченный, в одних коротких бриджах – сидел напротив и всматривался в нее своими ядовитыми глазищами.

Хёльмвинд устроился поодаль, выглядел он неважно, словно подрался с Хаар Силлиэ.

– Что случилось? – Безуспешно надеясь, что образ перед ней испарится, принцесса подтянула колени к животу.

– Зеркало Тьер-на-Вьёр вернуло мне прежний вид, – проговорил Лютинг глухо, будто пользоваться человеческим языком для него было в диковинку.

– Хочешь сказать, проклятие снято? – В голосе Изольды ощущалось бездонное отчаяние.

– Наверное…

– Но это… неправильно… Нельзя снимать чары без предупреждения!

– А налагать можно? – уточнил Таальвен с горькой усмешкой.

Краска залила лицо принцессы.

– Я… хотела сказать… это может быть опасно…

– Предлагаешь вернуть меня в тело волка, чтобы не случилось беды?

– Вовсе нет! Просто я не ожидала…

Она потупилась. Слова застряли в горле, пальцы бессильно сжимались и разжимались.

– Ну и картина, – бесцеремонно вмешался в разговор Северный ветер. – Выходит, мой брат как минимум дважды сказал правду.

Окончательно очухавшись после купания, он воспарил над поверхностью и поднял небольшой смерч – лучшего способа высушить доходящие до бедер волосы не придумаешь.

– В первый раз Эйалэ указал дорогу в Тьер-на-Вьёр. Во второй – предупредил, что наложенные чары при переходе на эту сторону теряют силу. Между прочим, удобный метод избавления от порчи. Жаль только, после такого на одно зеркало становится меньше.

– Погоди, – спохватилась Изольда, – если проклятье Таальвена исчезло…

Она устремила к ветру взор, осененная радостной догадкой.

– То вы теперь законные муж и жена, – ехидно докончил Хёльмвинд, – поздравляю!

– Да нет же, я твержу о другом: твое колдовство тоже пропало! – Пальцы колдуньи, опрометью бросившейся к нему, рванули влажную ткань его рубашки. – Дай-ка взглянуть. Так и есть!

Терновый цветок на белой коже не проявлялся, как бы Изольда ни призывала волшебство явить свою силу. Недавнее потрясение сменилось ликованием.

– Ты свободен, Хёльм!

Северный ветер растерянно склонил голову. Суть наконец дошла до него. Но радоваться северному владыке пришлось не долго – настал черед Таальвена задавать вопросы.

– Свободен от чего? – Он шумно стряхнул песок с широких ладоней.

– Ты ему не сказала? – В возгласе ветра прозвучало неподдельное удивление. Он-то думал, между возлюбленными нет секретов.

– Собиралась, – смущенно залепетала девушка, – но повода не нашлось…

– О чем вы твердите? – повторил Таальвен требовательно.

В людском облике – осанистый, с насупленными бровями – он вызывал у Изольды гораздо больше опасений, чем громадный зубастый волк.

– Понимаешь, я ненарочно приворожила Хёльмвинда…

Лютинг сложил на груди сильные руки.

– Вернее, это сделала терновая ведьма, чтобы верховный подчинялся ее воле… Но теперь приворот не имеет значения – все растворилось в глубинах зеркала.

Приморский принц ее облегчения не разделил и отчеканил, глядя исподлобья:

– Иными словами, ветер был влюблен в тебя?

– Нет! – вскинулся северный владыка высокомерно.

– Да… – тихо подтвердила девушка.

Воцарилось тягостное молчание. Вопреки худшим ее опасениям, свирепствовать Таальвен не стал, лишь обжег присутствующих зеленым взглядом. Одни боги ведали, что творилось у него в голове. Смятение же верховного Изольда лицезрела без труда, как бы тот ни тщился его спрятать.

«Вот тебе и Терновая страна, – с досадой вздохнула она. – Лучше бы нас здесь поджидало прожорливое чудовище – от него укрыться проще, чем от замешательства…»

Но так или иначе, троица переправилась на другую сторону – это ли не повод праздновать? Принцесса украдкой взглянула на мрачные лица спутников, которые, похоже, не собирались восторгаться. А затем с интересом осмотрелась: за спиной как по волшебству возник высокий хвойный лес.

– Ох! – невольно вырвалось у Изольды. – Какие сосны!

Отвлеченные ее восхищением, Таальвен с Хёльмвиндом подняли головы. Недомолвки на время забылись – чересчур необыкновенными были исполинские деревья. Ветвистые кроны будто окаменели – ни одна иголка не шевелилась. Безотчетно в их тени возникало чувство, что сосны изучают путников.

Налюбовавшись вдоволь, Северный ветер промолвил:

– Роща выглядит странно, но меня куда сильнее тревожит другое… Прислушайтесь.

Лютинг напряг звериный слух и с сожалением обнаружил, что волчьи способности отныне ему неподвластны. Впрочем, тишина здесь и без них наотмашь била по ушам.

– Ничего не слышу, – озадаченно сообщила Изольда.

– В том-то и дело. – Хёльмвинд медленно качнулся из стороны в сторону. – Ни вихря, ни легкого бриза… Поблизости не сыскать ни одного ветра, словно мы в глубокой пустой могиле…

Сосны и правда уходили ввысь на сорок, а то и пятьдесят саженей, стволы вымахали настолько необъятными, что потребовался бы целый хоровод девушек, чтобы их обхватить.

Гигантские деревья обступили озерный плес, посеребренный туманом, дальний берег прятался от глаз. Мощные древесные корни намертво впились в каменистый песчаник, хитросплетения их сбегали до самой воды, отважно карабкались по пологому холму, крошили в пыль обточенные волнами белые валуны.

Камни эти напомнили Изольде колдовскую изгородь Волчьей пасти – тот же шершавый блеск, костяная белизна. Но по форме они отнюдь не походили на зубы.

Путники условились осмотреться как следует и по одиночке бродили вдоль побережья, предаваясь сумбурным мыслям. Хёльмвинд улетел в сторону дальних круч, Лютинг ушел к песчаным отмелям, убедившись, что принцессе не грозят дикие звери или сумасшедшие жрецы. Волноваться было не о чем: похоже, с ветрами землю эту покинула любая жизнь – даже трава сонно оцепенела.

Изольда скиталась по редкому подлеску, надеясь встретить белку или сороку. Попадались одни меловые булыжники выше ее головы. Правда, боязни колдунья в их компании не испытывала: безмолвная роща была лишена чар, в ее сонных объятиях на принцессу снизошел внезапный покой. Словно сердце обрело дом, которого не хватало ему с первого мятежного стука.

Принцесса безотчетно напевала, и тишина жадно вбирала в себя каждый оброненный звук.

Едва ли Изольда припоминала, где разучила эту мелодию. Не исключено, что та самовольно возникла в голове, но куплет тянулся, сочился сладостью на языке, отчего обрывать напев не хотелось.