Втайне мать гордилась своим «произведением», считая, что ее чадо – награда за терпение и добродетельную жизнь. И, глубоко вздохнув, снова и снова вспоминая дела давно минувшие, не переставая удивляться, почему меня ТАК интересует эта тема и особенно мое имя.

– Папа так хотел. «Родится девочка, назовем ее Леной». И мы с ним всегда спорили на эту тему. А ты при этих спорах всегда замирала и куда-то пристально вглядывалась, словно что-то хотела высмотреть вдали, – рассказывала взрослеющей мне мама и удивлялась. – Да что ты так волнуешься?

Я резко обрывала мать, требуя продолжения рассказа, который она снова и снова в деталях воспроизводила мне, заново проживая ту ситуацию, которую ей совсем не хотелось помнить.

– Мы посреди улицы стали с отцом спорить, выбирая тебе имя. Я предлагала модные тогда варианты – Таня, Наташа, Оля. Но папа твой стоял на своем: «Лена – и точка!». В этот момент ты как начала шевелиться в животе! Такой бунт подняла! Живот аж ходуном заходил. Думаю, все, умру вот здесь, и никто не поможет. Отец твой как рванул за «скорой»… Уж как я оказалась в роддоме, не помню даже. И рожала трудно. И за тебя боялась, недоношенной ты была, восьмимесячной. И родилась малюсенькая, 2 кг весом, синяя и не кричала. Врачи думали, что ты уже не жилец. И хотели отнести тебя втайне от меня в палату с новорожденными, которые доживали свои последние минуты. –

– А дальше?

– А дальше… ты вдруг закричала. Да так пронзительно, что и я испугалась.

Мама замолчала. А я, 6-летняя девочка, неожиданно взрослым голосом, таким, что мать вздрогнула, и на лбу у нее выступил холодный пот, произнесла:

– Я так закричала, потому что вы назвали меня неправильным именем! Поэтому твой живот и ходил ходуном, когда папа предложил назвать меня Леной. Это не мое имя! Чужое! И там, в твоем животе, я испугалась, и хотела вам сказать, что меня зовут не так, что мне очень важно, чтобы у меня было правильное имя! Я испугалась, что ничего не получится, и стала толкаться, чтобы выйти наружу. А когда вышла, то все, все забыла…

Я чеканила слова, а мать в шоке смотрела на меня:

– Что не получится? Что значит испугалась? Не может плод соображать! А для того, чтобы забыть, нужно сначала что-то помнить… И мозги иметь.

– Оставим это, мама. Лучше, расскажи, что было дальше. Я должна все знать, все вспомнить! И не говори мне, что первым моим словом было слово «писать», я это и сама хорошо помню.

– Ну, что за ребенок такой! Нечего мне больше вспоминать!

Я начинала нервничать. Я не понимала, что именно и зачем мне так нужно вспомнить из происшедшего в ту ночь, когда мне было позволено материализовать себя из человеческого зародыша. А матери и в голову не приходило рассказать про три падающие звезды и услышанный голос. И только спустя 30 лет, когда и мой брат получил такой же сигнал о дне зачатия своего сына и его будущем имени, она вдруг вспомнила все. Господи, как поздно!..

Последнее яркое воспоминание детства относится к моменту, когда я тонула. Мне было 9 лет. У меня уже родился брат, вскоре погиб отец. Я сторонилась людей, лишь исподволь наблюдая за ними и вслушиваясь в голоса так, словно в отдельных случайных репликах надеялась уловить нечто важное для себя.

Однажды на улице я краем уха зацепила чей-то чужой разговор:

– А ты бы смогла начать свою жизнь сначала? Все – заново!

Фраза вызвала в груди сильную щемящую боль. В голове закрутились какие-то непонятные фрагменты событий то ли со мной, то ли с кем-то произошедших или грядущих. Во мне началась такая буря…! Я оглянулась, чтобы посмотреть, кто вызвал во мне столь сильные эмоции. Но ни за спиной, ни вообще в радиусе нескольких метров от меня не было ни души. Я одна стояла посреди улицы. И от этого стало еще тоскливее и страшнее. Были ли то люди, провалившиеся сквозь землю, или еще кто-то, я не знала. Но над смыслом фразы думала не раз. Как это: все сначала? С какого начала? И где оно? Но потом иные детские переживания заполнили мою жизнь, и тот вопрос был задвинут глубоко в тайники души.

Я легко отзывалась на имя Лена, но своим его не считала. Я не понимала, почему мне так важно, чтобы меня звали по-другому. Я пыталась определить свое имя, вслушиваясь в звучание других женских имен. Но не екало сердце, не замирало, не вибрировало в резонанс с популярными Олями, Светами, Танями, Наташами. И от этого было тоскливо.

В тот жаркий летний день мать с сослуживцами поехала купаться на озеро. Местечко называлось Спасск. А озерцо – Спасское. За несколько километров в диаметре была голая казахстанская степь.

Два подвыпивших маминых сослуживца решили поплавать на автомобильной камере. Подогнали ее к берегу озера, сели, позвали детей – меня и дочку одного из сидевших на камере весельчаков. Я с радостью взобралась на колесо, и мы отплыли на середину озера. Мужики между собой о чем-то заспорили, стали толкаться, и мы с девчонкой полетели в воду. Я строго горизонтально пошла на дно, от неожиданности даже не пытаясь выплыть. Только глотала воду и опускалась вниз. Справа от меня колыхались камыши, слева плыли мелкие рыбки, вверху отчетливо виднелась кромка воды, а за ней – небо и яркое солнце.

– Господи, а ведь умирать совсем не больно! – это была последняя мысль, которая пронеслась в голове. И я спокойно закрыла глаза.

Моя душа взмыла вверх и обозревала происходящее на берегу. Мать бегала вокруг озера и кричала не своим голосом. Мужики выловили из воды девчонку, мою коллегу по несчастью. У той были косы, ухватить за них и вытащить тонущую оказалось несложно. Я носила стрижку. И утонула несколькими метрами дальше, чем меня искали. Внезапно я рядом услышала голос:

– Ангелина! Я здесь!

Моя плавающая в небе душа затрепетала. Ангел?! Ну, конечно, кто же еще? Я увидела, как словно из-под земли на трассе появилась «скорая» и устремилась к озеру. В этот момент моей души коснулось чье-то теплое дыхание:

– И я с тобой! Я тоже покинул тело.

– Ален? Но ты как тут оказался?

– Я сердцем почувствовал, что тебе плохо. Если ты сейчас решишь уйти с Земли, я уйду тоже! Если решишь остаться, запомни эту дату! Это поможет тебе узнать меня!

Однажды в разговоре я расскажу тебе, как в это же время вместе с тобой прощался с жизнью. Так мы остаемся здесь?

– Ален, я хочу быть с тобой! Но мой уход причинит столько горя матери, бабушке, брату! Я нужна им! И потом, у нас с тобой столько нерешенных задач! Надо вернуться. Тем более, Он послал Ангела мне на помощь. Смотри, мое тело уже вытащили из воды. Ален, я только теперь все вспомнила! И боюсь возвращаться в тело, потому что могу опять все забыть! Где искать тебя? Ты знаешь, что Сэм летел вместе с нами и не прошел первого испытания?

– Знаю. Я сам найду тебя, меня родители из Москвы увозят в Ленинград. А Сэм должен быть в Москве.

– Все, Ален, смотри, мать моя совсем побелела от горя. Она решила, что я уже умерла! Я должна вернуться! Найди меня!

– До встречи, Ангелина!

Две души слились, растворились на миг, ангелы подхватили Алена, мгновенно скрылись за горизонтом и… Я глубоко вздохнула.

– Она ожила! – закричала мама. – Дочечка, счастье-то какое!

Я слегка приподнялась на локтях и огляделась. На берегу возле меня стояло ведро воды, которую выкачали из моего утонувшего тела. Вода была грязная и вонючая. Наглоталась я всякой дряни конкретно. Наверняка какая-то мстительная нечисть создала мне эту ситуацию, хотела отправить меня с Земли раньше срока.

– Мама, я поеду в Ленинград, – заявила я матери, едва придя в себя.

– Конечно, солнышко, хоть в Ленинград, хоть в Москву, хоть на край света! Ты понимаешь, что ты – жива?

– Или в Москву? – Я тупо смотрела на мать и морщилась от радостных криков по поводу моего возвращения к жизни. – Как он сказал? Он в Ленинграде, а тот в Москве?

– Кто – он? И кто – тот? Леночка, что с тобой? – Мать была в панике. Она схватила меня и стала неистово обнимать. Сослуживцы смущенно переминались с ноги на ногу.