– Простите, Петр Всеславович, но откуда такая подробная информация? – У меня не получается скрыть своего удивления.

– «Дети Священной дружины», как вы нас поэтично назвали, тоже не сидят без дела, – улыбается в ответ Воронцов. – А учитывая, что Отдельный корпус жандармов создавался именно для борьбы с такими вот тайными обществами, установить наблюдение за интересующими нас людьми не составляет особого труда. Тем более что у каждого порядочного человека есть кухарка, лакей, дворник, который знает практически всё о жильцах своего дома, и все они не прочь немного заработать… Помилуй бог, никакой вербовки! К прислуге того же Степанова подкатывали конкуренты-горнопромышленники, например. Ну, не буду утомлять излишними деталями…

Если быть кратким, моё мнение – нужно начинать чистку не снизу, от простых «учеников», затем выходить на мастеров и венераблей, а сверху… Тем более, судов с присяжными и адвокатами, как я понимаю, не предвидится. Я предлагаю разворошить этот муравейник. И начать со столь неполюбившегося вам господина Гучкова, одного из основателей и руководителей Военной ложи. Плюс к этому – планируемая акция в отношении князя Урусова, он тоже не самая маленькая фигура. Но её мы проведём сами в Москве. И не столь жёстко. Нам нужна информация, и его светлость её предоставит.

– Полиграф, а потом тайная комнатка с «музыкой»? – интересуюсь из чистого любопытства.

– Не только. Иван Петрович нашёл интересную штуку. Называется… скополамин, кажется. Проверяли, вроде бы работает. Человек говорит правду и только правду.

– Господи, на ком же вы это зелье испытывали? – притворно ужасаюсь услышанному. – Неужели на ни в чем не повинных людях?

– Да, только эти люди шпионами наёмными оказались. Своими, российскими. Очень многим хочется узнать, что же тут, в институте, у нас происходит.

– А нельзя ли и нам немного такого зелья? Для допросов в полевых условиях.

– Вряд ли, Денис Анатольевич, нужно опытным путём подбирать оптимальную дозу, потом еще какой-то укол делать. Если хотите, доктор Голубев подробно всё объяснит. А пока давайте вернёмся к господину Гучкову. Я полагаю, что внезапная кончина одного из руководителей Военной ложи, через которую, скорее всего, и планируются активные действия против государя, вызовет достаточный переполох. Ну, а перлюстрацию и слежку за остальными фигурантами мы обеспечим… Давайте вернёмся к разговору позже, вон Александр Михайлович уже идёт обратно.

– Да, господа, это впечатляет! – Тесть от увиденного находится в хорошем расположении духа. – Начало грандиозное! И, что интересно, мужики работают на совесть, не из-под палки. В наше время это довольно большая редкость.

– Ничего удивительного, Александр Михайлович. – Воронцов снова ослепительно улыбается. – Они же и потом здесь будут работать. Так академик Павлов им обещал. И зарплату им назвал. В дополнение к этому в деревне его же стараниями откроются фельдшерский пункт и начальная школа для детишек.

– А не слишком ли это рискованно и накладно? – тесть сразу настораживается. – В убыток себе работать не будем?

– Александр Михайлович, это еще один из многочисленных экспериментов Ивана Петровича. А деньги найдутся. Знаете, сколько платят светские львы и львицы за разные там оздоровления и омоложения?..

Дальнейший разговор с Воронцовым продолжить удалось только поздно вечером. И если по способу проведения акции разногласий не возникло, то некоторые особенности, предложенные мной, вызвали у него определенные сомнения из-за кажущейся сложности. Но потом, по зрелом размышлении, Петр Всеславович согласился, что резон в этом есть, и обещал подключить к мероприятию все возможности питерских коллег и «дружинников»…

Этот город невозможно не любить. Вот закончится эта грандиозная заваруха, обзываемая Германской войной, плюну на всё, возьму Дашеньку с ребятёнком, соберу всех своих ребят – Анатоля, Валерия Антоновича, Сергея Дмитрича Оладьина, Михалыча, Егорку… Всех-всех… И – сюда! Походить по Невскому, полюбоваться на Исаакиевский собор, поплавать по каналам… Но это все потом… после войны… А пока довольствуемся только стихотворной ностальгией…

Вот уже несколько дней я с Котярой, успешно изображающим денщика, проживаю в меблированной квартире одного из доходных домов на Васильевском острове. По-другому – никак. Хоть и командирован в Ораниенбаумскую офицерскую школу, но бывать в Питере приходится часто, благо Димитр Стефанов давно уже справляется со своими «янычарами» и без меня, а вот господину капитану надо с репетиторами заниматься, чтобы на подготовительные курсы Николаевской академии Генштаба поступить. Начальная алгебра там, геометрия с прямолинейной и не очень тригонометрией всякие, иностранные языки опять же. Это для отмазки, экзамены в Павловском училище еще свежи в памяти, да и те же синусы с косинусами со школы помню…

А так как офицер без денщика, тем более в столице, – абсолютный нонсенс, то и Фёдор со мной. Почему он? А потому что внешность уж больно подходящая для предстоящего дела. Только вот пришлось ему на время снова стать ефрейтором вместо зауряд-прапорщика и выучить наизусть свою новую биографию, где он был ранен и контужен в бою, потому и стал нестроевым. А также хромать на правую ногу и немного горбиться…

Вчера отправил этого детинушку на Варшавский вокзал за «посылкой». Коей являлись два прапорщика – бывший студент-вольнопёр Вадим Федоров и Дмитрий Иванович Остапец. Оба приехали под прикрытием командировочного предписания – направлены по секретной служебной надобности в Императорский горный институт, в окрестностях которого и встали на постой, а затем приехали в гости. Примерно в это же время на квартиру для проведения инструктажа по дальнейшим действиям прибыл господин в штатском, прикрепленный к нам ротмистром Бессоновым, который представился Аполлинарием Андреевичем. Фамилией господин сей не назвался, но и от чая отказываться не стал. На вид был похож на штатского до мозга костей шпака, но тем не менее чувствовался в нем хороший такой стержень. Да оно и понятно – в Отдельном корпусе случайные люди другими делами занимаются, бумажки всякие перекладывают с места на место.

Поблагодарив за приглашение, гость от смежников оставил свой «буржуйский» котелок в прихожей и, усевшись за стол, принял от Котяры стакан свежезаваренного чая. Познакомились, из вежливости поговорили о погоде… В ходе разговора подтвердил, что всё будет примерно так, как и планировалось. Ведут клиента надёжные филёры, они же прикрывают отход группы, на нас – только ликвидация. Стрелком работать буду я. Потому что – первый раз и должен показать пример. Знаю, что ни у кого даже в мыслях не проскочит, что типа других посылает, а сам… Но всё равно, исполнять буду своими руками. Тем более что это – личное.

– Итак, господа офицеры… Кот, не улыбайся, ты в полушаге от этого… Повторяем еще раз наши действия. – Организую словесное проигрывание операции.

– Я общаюсь с настоящим дворником, добываю у него ключ от чердака и передаю его Дмитрию Ивановичу, – первым высказывается Аполлинарий Андреевич.

– Переодеваюсь в форму дворника, получаю ключ, открываю чердак, слежу, чтобы никто в это время им не заинтересовался, – подхватывает Остапец. – После стрельбы прикрываю уход командира, передаю винтовку Аполлинарию Андреевичу, в случае погони увожу с помощью свистка по ложному следу.