— Да еб твою мать, превосходный минет, — рассмеялся Бен, его глаза сияли. — Словно ты мне душу высосала. Ты наелась, малыш? Готова баиньки? — Он провел рукой по волосам, все еще учащенно дыша. — Я уж точно.

— Пожалуйста, — засипела я. — Пожалуйста…

— М-м? Что? — Бен улыбнулся и повернулся на бок, чтобы дотянуться губами до моего виска. — Сперма похожа на тепленький стакан молочка? Хочется спатеньки?

— …воды?

Он моргнул.

— Ах да, — перила опустились, Бен слез с кровати и встал, потянувшись до хруста в суставах. — Я принесу тебе имбирный эль и поджаренный сыр с томатным супом. Я знаю, это твое любимое блюдо, — обернувшись через плечо, он улыбнулся мне жутковатой улыбкой. — Я видел, как ты его ела, много-много раз.

Я смотрела на него, не говоря ни слова. Он подмигнул и, вернув перила на место, поцеловал меня в лоб и вышел из спальни.

Я пролежала в полной тишине минуты две, а потом зашлась в истерическом крике.

========== Sleep Paralysis ==========

Бен вскоре вернулся. Он принес бамбуковый столик-поднос с моим ужином, красной розой в вазочке и стаканом имбирного эля. Бен прошелся взглядом по мне — я лежала ничком — и улыбнулся. Дождавшись, пока я приму сидячее положение, он накрыл подносом мои бедра. В животе у меня заурчало. Выбора все равно не было. Меня терзал невыносимый голод, жутко хотелось пить.

Бен опустил перила и сел на кровать у моих ног. Ассорти из жареных сыров, как и бекон, я смела в два счета. Следом отправился суп, и под темным взглядом своего похитителя я, захлебываясь, опрокинула в себя полный стакан эля плюс бутылку воды.

— Голодная девочка, — веселым тоном заметил он. — Впрочем, ты и поработала хорошо.

Покраснев, я промолчала. Бен тоже больше ничего не говорил, только продолжал улыбаться почти целую минуту, прежде чем переставить поднос на комод. Открыв ящик комода, он вытащил розовые ползунки и, к моему ужасу, новый подгузник.

И еще какое-то время лениво перебирал одежду.

— Большим девочкам не пристало плакать, Рей. Я же слышал, какую истерику ты закатила, как только я вышел за дверь.

— Пожалуйста, — выдохнула я, пытаясь прикрыть грудь. — Умоляю тебя… Бен…

Ящик захлопнулся. Бен с улыбкой обернулся и, как был, обнаженный, навис над кроватью. Положив ползунки и подгузник, он провел рукой по моим волосам, разглаживая их своими толстыми пальцами. Затем опустил руку мне на подбородок и поддел его большим пальцем. Я крепко зажмурилась.

— Поумоляй меня еще, — промурлыкал Бен.

У меня перехватило дыхание.

— Пожалуйста, не заставляй меня носить подгузник. Это так… отвратительно.

— И почему же это отвратительно?

— Из-за него я чувствую себя… ребенком, — с трудом сглотнула я, вздрагивая, но не открывая глаз. — Я чувствую себя грязной.

Он вздохнул — сочувственно.

— Моя бедная малышка. Просто тебе надо к этому привыкнуть, — его палец двинулся по моему подбородку вниз, опускаясь на шею. — Наверное, я мог бы даже заняться с тобой любовью — пока ты в нем. Как тебе такое предложение?

Я затрясла головой, всхлипывая, чувствуя, как он обхватывает мою шею.

— Пожалуйста, не надо… пожалуйста, не надо… Умоляю тебя.

— Ш-ш-ш. Все в порядке, солнышко. Папочка здесь.

Пальцы Бена сжались, как тиски. Мне оставалось только раскрывать рот, выпучив глаза и вцепившись в его широкое запястье. Он улыбнулся мне, расправил свободной рукой подгузник и, точно куклу, запаковал меня в него. Дышать было нечем, я уже и рыдать не могла: Бен приложил меня затылком об стену, чтобы оглушить, пока он заканчивал работу. Липучки «Velcro» застегнулись, и Бен, наклонившись, чмокнув меня в щеку.

— Все будет хорошо, — шепотом пообещал он. — Тебе позволено пользоваться ванной. Мне всего лишь нравится видеть тебя в подгузнике… — Бен понюхал мои волосы, чем вызвал у меня новый поток слез. — Трогать тебя в нем.

— Я хочу домой… я хочу домой…

— Теперь это твой новый дом. Только мы, — над моим ухом раздался смех, и Бен стиснул мне бедра своими лапищами. — Нам будет так весело вдвоем. Я скоро лишу тебя девственности. Волнуешься?

Я увернулась от его поцелуя.

— Нет… Пожалуйста, не надо!

— Я это сделаю, — промурлыкал Бен. — Я буду нежен. А ты будешь послушной и мокренькой. Тебе будет так приятно, принцесса. — Его дыхание участилось, и он полез ко мне. — Ты будешь верещать и звать меня папочкой… Ведь я тебе понадоблюсь — если ты захочешь кончить.

Он прислонился к спинке кровати и подтянул меня вверх, усадив у себя между ног, спиной к его груди. Сквозь слезы я смотрела на экран телевизора, стараясь не опускать глаз вниз, на подгузник. Кроме этого ужаса, на мне не было ничего, но Бен, похоже, решил исправить эту оплошность. Он дотянулся до ползунков и принялся продевать в них мои ноги — я не сопротивлялась, даже помогала ему, и он наградил меня поцелуем в висок.

Его ладони массировали мои предплечья, губы скользили по шее, пока я дрожащими пальцами застегивала пуговички. Горячее дыхание щекотало мне кожу, и я соединила ноги плотнее.

Он сжал мои бедра.

— Что у нас тут? Щекотно?

— …да.

Бен коснулся губами моей щеки.

— Тебя возбуждает это — находиться так близко к папе?

Я тяжело сглотнула.

— …да.

Удовлетворенно заворковав, он выудил из-под спины обыкновенную декоративную подушку. И пихнул мне в руки. Я безучастно уставилась на подушку, не улавливая, чего он хочет. Но Бен ласково направил ее к моей промежности, и до меня дошло — он желает, чтобы с ее помощью я подрочила.

Не похоже, что у меня был выбор. Я зажала подушечку между бедрами и начала водить ими, надеясь — чем скорее, тем лучше — покончить с омерзительным занятием. Бен положил подбородок мне на плечи и, рассеянно поглаживая мои волосы, радостно сопел.

Поначалу я просто ерзала, надеясь устроить угодное ему шоу, но от ритмично надавливающей подушки начала заводиться. Всхлипнув, я неловко повела ногами — Бен подтянул одеяло нам на колени. И дотронулся до моей руки.

— Мастурбируешь прямо перед папочкой? — шепотом спросил он и цокнул языком. — Негодница. Мы же смотрим «Дору-путешественницу», — низким голосом пробормотал он мне на ухо. — Играть с собой у папы на коленях — это очень плохо, Рей.

— Я… Мне жаль, — тихо извинилась я.

Он зарылся носом в мои волосы.

— Спасибо, что осознаешь свою вину. Можешь продолжать, мы не расскажем об этом мамочке.

Подгузник похрустывал — звук получался странноватым и вовсе не возбуждающим, тем не менее моя потребность ощутить оргазм перевешивала все прочее. Но как я ни пыталась стимулировать себя подушкой, усилий явно недоставало, и Бен тихонько посоветовал мне лечь на нее. Я перевернулась на живот и продолжила, постанывая, вжиматься в подушку.

Его тело накрыло меня, и я почувствовала, как он старается ритмично двигаться со мной в такт. Бен тяжело дышал, его член терся о подгузник, и я скулила, пока меня охватывало знакомое тепло. Бен был большим, тяжелым… по-своему это даже заводило.

— Папа, — охнула я, включаясь в игру, — что ты делаешь?

— Играю с тобой, солнышко, — он ухватил меня за бедро, потирая подгузник большим пальцем. — Разве ты не любишь наши игры?

Я вцепилась в простыню.

— Да… да, папочка.

Бен повернул меня и отшвырнул подушку прочь. Он взъерошил свои черные лохмы, его непроглядные глаза жадно изучали мое тело. Мне оставалось только нервно вздрагивать.

Его кадык судорожно дернулся.

— Умница. Умница, — огромная ладонь прошлась от моего солнечного сплетения до пупка. — Как тебе хочется поиграть? Хочешь, чтобы папочка полежал на тебе сверху? Мы кончим вместе. Или хочешь сытый животик?

— Сверху! — выпалила я. Только не член во рту, только не снова! — П-пожалуйста.

Бен улыбнулся и потянулся к тумбочке. Я знала, что за этим последует.

Однако он взял свой галстук. Неожиданно плотная ткань закрыла мне глаза, я почувствовала, как Бен завязывает узелок у меня на затылке. Потеряв возможность видеть, я беспомощно зашарила по кровати и зацепилась за перила — от которых Бен аккуратно оторвал мои пальцы. Кажется, мы лежали неправильно, поперек постели.