«Там царь Кащей над златом чахнет;

Там русский дух… там Русью пахнет!»

А.С. Пушкин

«Колода» шел первым, с тяжелой рогатиной наперевес, осторожно ступая по таежной сибирской земле и тревожно озираясь. Неровен час, нападет хищная волчья стая или хозяин тайги – косолапый навалится своей многопудовой тяжестью. Тогда пиши, пропало. Бродяг – острожников, бежавших из Благодатского рудника Нерчинских заводов, поди уж никто не ищет. Пропасть в бескрайней далях тайги человеку – раз плюнуть. Ох, не любит тайга бежалых, погубит и звать-то как – не спросит.

Добрые рогатины колодники сделали сами. В заплечных мешках – толика сухарей, да кремень и кресало. А в обмотках – онучах спрятаны самодельные острые ножи. Не взяв мокрый грех на душу, лишь скрутили и связали двух особо жестоких стражников. Жаль, ружья не успели забрать: внезапно появился наряд охраны и пришлось, сломя голову, бежать от разъяренных сторожевых собак и вооруженной ружьями погони. Следы запутывали долго, бродя по мелкой каменистой речушке с очень студеной водой. Топор сухо закашлялся, сплюнул кровавым сгустком, сбивая на лету часть густого облака гнуса.

– Как пить дать – не жилец паря. Оторвались мы далече, можно и малый костерок – подумал идущий впереди Колода и, поглядывая на пламенеющие сполохи вечернего заката, решился на разведение костра. Острожники быстро собрали гору валежника и соорудили из мягкого лапника лежаки. Поев немного заплесневелых сухарей и запив речной водой, усталые беглецы сгрудились у полыхающего костра, размотав ноги и просушивая мокрые онучи. Едкий дым отгонял тучи назойливых комаров, и после весьма скудной трапезы бывших колодников потянуло ко сну.

Колода – длинный худой мужик с рыжей всклокоченной бородой, зыкнул из под нависших бровей своим черным глазом и авторитетно пробасил:

– Сторожить други надо, за костерком следить. Неровен час, явится всякий зверь или лихой человек, а мы все храпим. Вот и сгинем не за понюшку табаку! Первым бдит Топор, далее —Малец, а под утреню – я.

Костерок горел ярко и в алых отблесках огня, по мелькающим зеленым огонькам, было видно во тьме, что волчью стаю уже привлек свет и запах людей. Совсем рядом леденящий вой прервал дрему усталых каторжников, и они схватились за рогатины. Силуэт крупного зверя, по всей видимости, вожака, возник совсем рядом, и можно было ясно разглядеть его белые клыки, сквозь которые сочилась обильная слюна. Хищный зверь уставился на людей своими светящимися зелеными глазами и еще более ощерился. Колода, зайдя с боку, с силой вонзил рогатину в тело волка, готовящегося к прыжку. Серый разбойник взвился свечой, завизжал, заскулил и попытался вырваться, но две рогатины острожников с силой пригвоздили его к земле.

Теперь грозных волков можно было не опасаться. Гибель вожака поумерила их кровожадные инстинкты, и серая стая потеряла управление охотой. Мужики быстро освежевали зверя и стали поджаривать на прутьях мясо, сильно отдававшее псиной. Наевшись до отвала, повалились на лапные лежаки. И лишь Топор, время от времени заходясь сухим кашлем, подбрасывал валежник в костер. По его осунувшемуся желтому лицу с черной бородой и потухшими глазами можно было не сомневаться, что его грешные дни на матушке-земле сочтены старухой с косой.

Под утро подул сильный восточный ветер, и поднявшийся на сторожу Колода прильнул к теплу, знобливо кутаясь в драный армяк. Следом за ветром небо насунуло дождливых туч и сильный ливень заставил беглых каторжников срочно прятаться под раскидистой сосной.

– Да, шумит, гудит, скоро нитки сухой не будет. Обложило нас знатно. Как только стихнет, надо топать и искать укрытие. Повезет, если мы наткнемся на пещеру, а еще лучше – на скит кротких раскольников или стойбище диких хантов. Те гостеприимны и не тронут русаков… – пронеслось в буйной голове Колоды. Терпеливо дождавшись малого дождя, группа беглых пустилась в нелегкий слякотный путь. Впереди их ждало незнаемое, неведомое. Лесистая местность постепенно повышалась. Появились выветренные скальные породы, похожие на сказочных чудовищ, застывших в камне. Ручьев, рек и болот стало меньше и они не создавали в пути особых помех. Моросящий дождь и холод быстро съедали силы путников, и скоро стало ясно, что без пещеры и обогрева они все заболеют. На чахоточного Топора страшно было смотреть. Он еле шел, заходясь от хриплого сухого кашля, и его товарищи с опаской посматривали на больного товарища.

Подходящего укрытия в хитросплетении скал так не попалось. Зато дождь усилился и навалился вязкий туман, да такой, что дальше вытянутой руки ничего не было видно. Ватное туманное одеяло становилось все плотнее, и путники были вынуждены остановиться и орали, окликая друг друга.

– Странная аномалия! Такой консистенции тумана я еще не видел. Аномальная зона! – непонятно воскликнул тихоня Малец.

Колода не стал обращать внимания на загадочные восторги товарища и скомандовал:

– Дабы не затеряться в бесовском месте, будем держаться друг за дружку. Авось повезет – выберемся. Не такое видели-перевидели. Туман, он и есть туман!

Но сгустки белого мрака постепенно превращались в нечто осязаемое. Стало трудно дышать, а Топор беспрерывно бухикал и плевал кровавой слизью. И каждый приступ кашля приближал его к печальной развязке, по нынешним временам уготованной всем чахоточникам.

– Скоро нас останется двое. Идем в незнаемое и выживем ли с Мальцом. Жилистый он, надежный, но странный. Порой говорит о таких непонятных вещах, что постоянно выведываем их суть. Вот и нынче говаривал: «аномальная зона». Потом расспрошу, что и как – думал думку предводитель шайки беглых Колода, в миру – Иван Медведев. На свободе занимался шорничеством, крепко ударил барина за домогательство женки. В итоге – заковали в железа и вместе с партией каторжников отправили в дальний острог. Государству царей, барей и холопов бунтовщики были поперек горла.

Вязкий туман стал потихоньку рассеиваться и беглые каторжане стали различать черную землю под ногами и ближайшие кусты. Странные были эти кусты: с красновато-зелеными огромными листьями и большими желтыми плодами. Таких растений в Сибири каторжники не видывали и незнаемые плоды срывать поостереглись : мало ли, могут оказаться ядовитыми.

Сквозь туман проглянуло солнышко, да не одно. В голубом небе лучи маленького белого и громадного красного светила деловито рассеивали клубы липкого тумана, а над зубчатой горой висел гигантский зеленоватый диск.

Колода слышал от Мальца, что земля-матушка – большой шар и движется этот шар в пустоте вокруг солнца, вращаясь как юла. Но в эти россказни бывший шорник не верил, поскольку железно знал, что с такой тверди люди и все сущее попадали бы в бездну небес. По его разумению, земля плоская и плавает в безбрежном синем море-океане. Видно хороша плавучесть основы у нашей землицы.

Между тем, диковинные кусты уступили место странным раскидистым деревам, и путники впервые увидели снующих по веткам малых девиц, даже не пытающихся прикрыть свою срамоту. Красивы девки, да только ноги коленями назад, руки длинные, а когти в полсажени на руках и ногах.

Увидев путников, девки сначала замерли, а затем одна решилась и прыгнула прямо на спину хрипящему Топору. Чтобы отодрать от товарища злобную бестию, пришлось напрячься. Спас заплечный мешок, в который вцепилась бесовская девка, иначе ее острые когти могли бы пропороть тщедушное тело чахоточного. Чтобы утихомирить деревицу, как метко назвал сию нечистую тварь Колода, пришлось ее пырнуть рогатиной. Чудище страшно заверещало и вырвалась, теряя кишки. Деревицы моментально скрылись в чаще диковинного леса.

Пришедший в себя от изумления, декабрист Малец заметил:

– С детства думал, что упоминание о дриадах в народных легендах – глупые сказки. А дриада слово греческое и означает название девиц, живущих на деревьях. Обезьяны, обитающие в теплых южных странах, к данному определению не подходят, ибо обезьяна и есть обезьяна. Когда люди попадают в такие странные места и им удается вырваться и спастись, в их россказни никто не верит, а зря. Такие места по-научному называются аномальными зонами.