***

Кальтэн был последним, кого следовало отправлять куда-либо — его трясло и, кажется, жар так и не прошёл с той поры, как ледяные оковы рухнули к его ногам. Но Лиара всегда была уверена в том, что права, поэтому и отказывать ей ни один человек не желал. Он — тоже. Это был шанс для мести, который Её Величество так успешно, быстро и дико упустила.

У него не было вещей, которые он мог бы собирать. Никто не выделял ему охрану. Но Кальтэн смотрел на молодую ведьму — Резу, — помогавшую ему отбыть, и думал, что такую, как она, будет очень просто обмануть.

— Мне надо тот, кто будет меня сопровождать, — наконец-то вздохнул он. — И я думаю, что Антонио отлично справится с этим.

Она повела плечами.

— Спрашивайте у королевы.

Но королеве не до вопросов. Сейчас королева — Кальтэн знал об этом, — отчаянно старается не позволить Дарнаэлу сделать то, что он хочет. Уж как она удержит его на цепи — её проблемы, но удержит точно. Дар часто поддавался в этой игре, а сегодня у него мог бы быть другой ответный ход.

Фэз искренне восхитился бы этим ещё несколько дней назад. Но сейчас только одна мысль жила в его разуме — они убили его прекрасную, бесконечно идеальную Тэзру. Уничтожили центровой стержень, опору всего этого королевства.

Даже злу можно давать второй шанс. Но она не была злом. Она просто веровала в собственную религию и отчаянно пыталась сделать так, чтобы всем было хорошо. Конечно, у неё были свои понятия о благоприятном исходе для Эрроки и Элвьенты, но и это имело право на жизнь!

Кальтэну не надо было спрашивать, как это случилось. Источник уже прошептал ему абсолютно всё. Показал — и слишком детально, — как стрела впивалась в её кожу, как пронзала насквозь.

В спину.

Кто стреляет женщине в спину, если не отвратительное животное, спрятавшееся в шкуре человека? Дарнаэл Тьеррон не мог быть его королём.

Кальтэн зажмурился. Ему так хотелось оказаться подальше отсюда — и у него появился шанс и вправду отомстить, так почему б не воспользоваться им так, как полагается, почему бы не победить?

— Позови Антонио, — вздохнул он, глядя на Резу. — И поскорее. Королева сказала, что я могу выбрать себе в спутники кого угодно.

— Тогда позовите любую сильную ведьму и отправляйтесь с нею, — проронила она безумно равнодушно — ленивая, тупая девчонка! — Почему Антонио? Он не сможет помочь в случай опасности.

— Потому что я так хочу! — раздражённо прервал её Кальтэн. — Он сильный мужчина. Он способен выстоять в битве и без ваших колдовских штучек. Никто и слушать меня не будет в Элвьенте, если я притащу с собой ведьму?

Что греха таить, это ведь и было правдой! Конечно, немного приукрашенной, перевёрнутой, удобной Кальтэну, но всё равно правдой. И он не хотел ничего отменять и перекручивать, ему нравилась самостоятельно выдуманная версия.

Пусть будет так.

— Хорошо, — вздохнула девушка. — Я позову.

…Она покинула комнату медленным, ленивым шагом, и Кальтэн только шумно, недовольно выдохнул воздух, отчаянно пытаясь сдержать собственное крайнее раздражение, вполне очевидное и понятное. Ятли потеряла всякие границы в этом разговоре — у неё во дворце прав куда меньше, чем даже у элвьентских гостей.

Она, впрочем, привела Антонио довольно быстро. Парень выглядел каким-то убитым, уставшим и крайне расстроенным, смотрел на своего отца так, словно тот был для него просто посторонним и ничего не значащим мужчиной.

Как же Кальтэн сильно боялся этого взгляда! Как ему хотелось бы провести всю свою жизнь рядом с сыном… Но у него не было этого шанса. Его прекрасная Тэзра допустила одну маленькую ошибку — и если Фэз смог простить ей это, то как Дар посмел стрелять в спину?

— Уходи, — проронил он, покосившись на Резу. — Мне не нужны лишние уши. Это исключительно мужской разговор.

— Мужские разговоры важными не бывают. Трёп и сплетни, — фыркнула Ятли. — Поэтому я и не вижу никакого смысла оставаться.

Она покинула комнату куда быстрее, чем тогда, когда собиралась найти Антонио, и оставила их вдвоём, но во взгляде молодого мага не появилось ни капли облегчения.

— Как ты себя чувствуешь, отец? — устало поинтересовался он. — Ты выглядишь очень бледным. Всё ещё жар?

— Королева Лиара решила отправить меня в Элвьенту, чтобы я утихомирил войска, — Кальтэн проигнорировал его вопрос. — И это отличный способ отомстить за смерть твоей матери. Всё это лживое королевство рухнет, и это будет лучшая могила для неё.

— Но… — Антонио запнулся. Раньше авторитетом для него была мать, а сейчас — не осталось никого. Он видел, впрочем, и отца — сильного на первый взгляд мужчину, тоже непоколебимого и способного устоять перед ликом опасности. Может быть, теперь следует повиноваться именно ему? — Я не знаю, одобрила ли бы мама то, что мы бы разожгли войну.

— Это не та страна, которую она хотела возвести. Королева идёт по ложному пути, и я не вижу никакого способа остановить её!

Он говорил с жаром, бойко — но только потому, что заранее продумал слова. Теперь Кальтэну было всё труднее и труднее разговаривать без подготовки — речь тогда казалась заторможенной, да и сам он двигался будто бы по плану.

Мужчина понимал — лёд сумел остановить в нём всё, до чего только дотянулся. Но всё это лишь временно. Конечно, ему нынче не нужно в бой, но всё же.

— Ты поедешь со мной, — уверенно промолвил он. — И мы сможем наконец-то почтить её память. Твоя мать была бы очень горда и мною, и тобой. Ты едешь?

Он всё же задал этот вопрос, но в тех условиях, когда от него никак нельзя было отказаться — от этого дикого предложения. Антонио знал, что при жизни его мать ни дня им не гордилась. Теперь, когда отец говорил о том, что она смотрит на них с небес и обязательно будет рада, если её любимый сын отомстит… Может быть, папа и вправду знает?

Ведь не зря же когда-то Тэзра выбрала именно его для того, чтобы в святую ночь зачать сына.

***

Прежде он видел Элвьенту куда более улыбчивой и счастливой. Они ехали быстро — лошадей подгоняли чары, и Кальтэн почти не разрешал останавливаться, много ночей они проводили в сёдлах, едва-едва дремля на ходу, и то по очереди. Фэзу родная страна не казалась интересной — они миновали и крупные города, и маленькие деревушки, аккуратные и чистые, и всё это смешалось в сплошное пятно.

Для Кальтэна дорога превратилась в одно тёмное пятно тропы под ногами. Границы больше и вправду не было, и Карра даже не думал, что когда-то так легко и просто сможет её пересечь.

Что за жизнь?

Но он не мог не смотреть на эти земли. Видел, как в городах и в деревнях на лицах всех жителей отпечатывается бесконечная грусть, а самое отвратительное — даже знал, что причина этому смерть их любимого короля. Но он не мог отрицать слова своего отца, не мог заставить его остановиться. Сначала Антонио казалось, что он даже и не желал, вот только теперь он понимал, что хочет.

Но сил в его руках слишком мало. Да, он тоже широкоплеч и высок, как и его отец, но вот умения — куда меньше. И мечом он владеет очень плохо, и шпагой. Их в Вархве этому не учили, да и магия — вот она, сила.

Но волшебства в Антонио было не больше, чем навыков фехтовальщика. И он просто плёлся за отцом, преодолевая преграды, что возникали на их пути, медленно и неохотно переступая через какие-то границы, зная, что совсем-совсем скоро им станет и вовсе плохо от жары и долгой дороги.

…Когда они прибыли в Лэвье, небо было тёмным-тёмным — и всё осыпалось прекрасными звёздами. Только луна была немного странной — Антонио всё смотрел и смотрел на неё, будто бы был уверен в том, что ночное светило скажет ему что-то.

Ни слова. Вообще — ни слова. Наверное, будь тут Моника или Мизель, они смогли бы пояснить, что и к чему, но рядом только отец, а он в волшебстве понимал так же, как и Антонио. Просто ничего не знал.

Было немного прохладно, но по сравнению с ледяным воздухом северной Эрроки — по-летнему приятно. Их охотно пропустили — главе королевской стражи не мог не обрадоваться только сумасшедший, — и в город, и в дворец, и Антонио всё никак не мог избавиться от ощущения, что в Лэвье все вымерли.