А потом он услышал приближающийся вой второго близнеца, и счет пошел уже на секунды. Да и секунд этих было слишком мало, и верно, от отчаяния Август поставил все на один единственный удар. Авантюра, разумеется, но победителей не судят, не правда ли?

Август прыгнул прямо на вервольфа, отвел левой рукой рванувшую ему навстречу пятипалую смерть и нанес удар шпагой снизу-вверх в стык горла и нижней челюсти. Клинок вошел с такой силой, что пробил оборотню изнутри череп. А следом за шпагой в своего противника влетел Август, опрокинув уже мертвого оборотня навзничь.

Упали в снег. И хотя удар на миг выбил из Августа дух, он, следуя привычке, а не разуму, скатился с оборотня, сразу же поднялся на ноги и, выдирая левой рукой шпагу из мертвого тела, правой достал из ножен на поясе квилон — свой последний резерв. Ирония момента, которой он, впрочем, "насладился" много позже, заключалась в том, что кинжал для левой руки оказался сейчас в правой. Но поменять руки Август уже не успевал. Второй оборотень атаковал его как раз в этот момент. Спасибо еще, что не вполне пришедший в себя Август успел встать на ноги и вооружиться. Без этого стать бы и ему мертвым телом. Но предки-заступники оберегли. Первый натиск Август отбил, не слишком хорошо понимая, что делает и для чего. Однако ко второй атаке был уже готов.

Следующие несколько минут, похожих то ли на вечность, то ли на краткий миг, Август дрался с оборотнем, морду которого заливала кровь. Видно, встреча с Кхаром не прошла для него даром. Однако даже потерявший много крови и сил, вервольф оставался грозным противником. Быстрым. Сильным. Смертоносным. Август все это испытал, что называется, на собственной шкуре. И не известно еще чем бы все это закончилось, но как раз тогда, когда у него не оставалось уже сил — Август все еще держался на ногах только благодаря силе воли — кто-то, кого за снегом было не разглядеть, атаковал оборотня сзади, нанеся последний смертельный удар в сердце.

2. Дорога между Гродна и Вильна, двадцать девятого ноября 1763 года

Август не помнил, как добрался до гостиницы. Очнулся он уже в своей комнате. Раздетый до гола, лежал на кровати, но холода не чувствовал. Напротив, ему было жарко. Пот заливал глаза, стекал по вискам. А рядом с ним сидела Теа и заговаривала раны. Лекарка она была никудышная, просто потому что не успела ничему путному научиться, и сейчас возмещала отсутствие знаний и опыта своим немереным энтузиазмом, круто замешанным на тревоге за Августа и чувстве собственного бессилия. Эмоции ее были так сильны и однозначны, что даже такой слабый эмпат, как Август смог их прочесть, в буквальном смысле не открывая глаз. Остальное понять оказалось, и вовсе, несложно. Заговаривая кровь, налагая на раны заклятия, смазывая их бальзамами, "сшивая края", Теа вливала в Августа слишком много своей энергии. С одной стороны, это было хорошо: лечение худо-бедно продвигалось вперед. Но, с другой стороны, своим рвением она едва не вскипятила Августу кровь. И разумеется, все это следовало срочно прекратить.

— Все хорошо, — прохрипел он каким-то не своим, чужим голосом и даже попытался шевельнуть рукой в успокоительном жесте, но не слишком в этом преуспел. — Я жив…

— И сколько в тебе той жизни? — то ли огрызнулась, то ли всхлипнула Теа. — Молчал бы уж, герой!

— Ты… слишком стараешься! — сделал новую попытку Август, и на этот раз голос прозвучал чуть более уверенно. — У меня… так… скоро… пар из ушей… пойдет…

— Ой! — испугалась Теа. — Вот же я оленушка! Извини! Извини! Извини!

Она явно убавила "силу". Августу сразу же стало легче дышать, но зато, как и должно, заныли и заболели, каждая на свой лад, его многочисленные раны. Вот и решай, что лучше, жара или боль? Впрочем, Август не собирался гневить богов и готов был принять свои новые обстоятельства, как есть, то есть, со слабостью, головокружением и болью.

— Спасибо… — шепнул он на выдохе.

— Помалкивал бы! — снова завелась Теа. — Лежи! Сейчас я…

— Извини! — прервал ее Август, к которому начала возвращаться способность думать и говорить. — Похоже, я не рассчитал своих сил…

— Да, уж! — не стала спорить она.

— Я принял неверное решение, — признал Август. — Не стоило мне… идти одному… против двух волков-оборотней.

— Зря ты пошел один, — согласилась Теа, "заклеивая" своим кривым заклятием очередной глубокий порез.

— Ты, разумеется, доблестный рыцарь, Август Агд… — покачала она головой, изучая результаты своего колдовства. — Рыцарь без страха и упрека, и все такое… Но ты, Юсс, пошел один и, слава богу…

— Богам, — машинально поправил ее Август.

— И богу, — усмехнулась она в ответ, — и богам, и всем великим предкам, и демонам нижнего мира! Хорошо еще, девка Брянчанинова успела! Если бы не Анюта, оставил бы ты меня молодую невенчанной вдовой!

— Анна?! — удивился Август.

— Да, — кивнула Теа, — вот такой, понимаешь, нежданец! Анюта наша, оказывается, поляница-охотница!

— Поляница? — слово было Августу незнакомо. Но он, и вообще, плохо знал реалии Российской империи.

— Не парься! — отмахнулась Теа, скрепив края очередной раны. — Я тоже пока не разобралась, Потом спросим! Время терпит. Но сначала…

— Слушай, Юсс, а ты шрамы убирать умеешь? — всполошилась вдруг женщина. — А то я на тебе таких автографов понаставила, что смотреть страшно!

— Лечи! — успокоил ее Август. — Потом разберемся. Со шрамами или нет, закрытая рана лучше открытой!

— Как скажешь! — с очевидным облегчением приняла его ответ Теа. — А вообще, тут такой балаган был, когда ты ушел! Но это я тебе потом…

— Потом, — вполне умиротворенно согласился Август, но в следующее мгновение ему стало не до покоя, потому что он вспомнил о ведьме. Оборотни-то погибли, но их покровительница — нет. И Август даже не пробовал предположить, на что может оказаться способна разъяренная лесная ведьма!

— Ведьма! — воскликнул он и попытался сесть, но Теа его удержала.

— Лежи уж горемычный! — сказала она, с очевидным скепсисом осматривая грудь Августа. — Если ты имеешь в виду ту старую каргу, которая устроила нам снежную бурю, то можешь не беспокоиться. Кирдык фурии! В продаже больше нет.

— Ты ее?..

— Я ее, — кивнула Теа. — Брутально так, знаешь ли. Молнией по котелку… Мало не показалось. Но это все потом. Все потом. А сейчас перевернись на живот и не отвлекай своими жалкими шевелениями!

Ну, Август ей больше и не мешал. Почел за лучшее промолчать, поскольку возмущаться, во-первых, бесполезно, а во-вторых, на это у него просто не оставалось сил. Все же остальное оказалось вдруг неважным. Главное, что опасность миновала. А кто там чем и кого — это вопросы, разумеется, интересные, но на данный момент не актуальные. Праздные, одним словом, вопросы. Поэтому следующие полчаса Август провел в постели, стоически претерпевая терапевтические экзерсисы неопытной колдуньи, и даже реплик не отпускал. Лежал и молча терпел, восстанавливая в уме детали прошедшего боя. "Разбор полетов", как называла это Татьяна, получился, однако, так себе. Слишком быстро все произошло. Слишком яростной оказалась схватка, происходившая к тому же в белой мгле, скрадывавшей те самые, искомые детали. Впрочем, оставалась надежда, что ворон рассказал что-нибудь путное своей подруге Теа. Да и сама Таня вполне могла узнать что-нибудь полезное во время своего колдовства. А в то, что она не колдовала, Август не верил, ибо знал — прибить старую ведьму без магии Теа не могла. Не в этот раз. Не в этой ситуации.

***

— Итак, что я пропустил?

Заботами Теа Август был, наконец, перевязан, более или менее одет, — как минимум, на нем присутствовали штаны и рубашка — и теперь, сидя в постели, пил из большой глиняной кружки великолепный глинтвейн. Напиток был горячим и душистым и явным образом умалял боль, из чего следовало, что кроме меда, корицы и прочих бадьянов, привнесенных в него кухмейстером графа Василия, любимая женщина новоиспеченного графа де Сан-Северо накапала в глинтвейн и чего-нибудь эдакого, алхимического, из общей их с Августом "аптечки". Имелось там два-три подходящих снадобья на такой как раз случай, но определить на вкус, которым из них воспользовалась Теа, Август не мог. Слишком много разнообразных запахов и вкусов смешались вместе, чтобы создать маленький кулинарный шедевр из обычного в немецких землях зимнего напитка. Гвоздика, имбирь и кардамон, лавровый лист и душистый перец, тростниковый сахар и сушеные корки лимона… Всего и не перечесть.