А потом ему стало очень больно.
Как удалось спастись от адского огня – это вспоминалось ещё труднее, да и не хотелось ему вспоминать своё пребывание в аду. Кажется, он прыгнул в какую-то бочку с водой, да так и уснул там, не нуждаясь в воздухе – потому что зачем же воздух тому, кто уже умер и приговорён к аду?
Потом он полз по ночным улицам, выбирая самую тень, потому что слишком боялся людей. А от запаха их крови по щекам текли слёзы: безумно хотелось есть, и в то же время кровь людей вызывала в нём панический страх. Он не смог бы сделать ни глотка, даже если бы какой-нибудь очень добрый человек, каких в мире и не бывает, захотел бы с ним поделиться… Кровь людей в его сознании навсегда отныне была связана с болью от огня.
В лесу было проще – там можно было добывать спящих по ночам зверьков, этому не могла помешать даже такая страшная слабость. Мало-помалу силы возвращались, спустя месяц он смог охотиться на дичь покрупнее, а значит, и питаться стал более сытно. Но кожа его так и осталась чёрной, словно у чертей на картинках, а на голове не росло больше ни одного волоса. Отныне ему никогда уже не удастся выдать себя за человека.
После каждого лета наступала осень, а потом зима, и лесной скиталец начинал отчаянно мёрзнуть. Это совсем неудивительно для того, у кого нет и никогда не было дома. Но тёплую одежду взять было негде.
Как-то раз он обнаружил, что за ним следит человек. Самый обычный, пахнущий так же, как и все люди. Никакого искушения запах его крови у лесного скитальца не вызвал, ведь теперь тот был более или менее сыт. Однако соблазн выйти к человеку и заговорить с ним был почти неодолимым: в конце концов, он ведь и сам родился человеком! Таким же, как и все! Пусть на бродяг приличные люди смотрели с презрением – но он не виноват, что ему не повезло иметь свой дом! Как же он всегда мечтал хотя бы о каморке…
Поэтому лесной скиталец не поверил своим ушам, когда спустя примерно неделю человек сам вышел ему навстречу, протянул вперёд пустые ладони, показывая, что безоружен, и произнёс:
- Меня зовут Кристиан. Хочешь, будем жить вместе? В одном доме?
Он уже очень давно ни с кем не разговаривал. Так давно, что сам не знал, сумеет ли ответить, не разучился ли говорить совсем. Но всё-таки произнёс:
- Я хочу с тобой жить… И меня зовут Сантьяго.
В доме у Кристиана и вправду было тепло. Поначалу Сантьяго боялся пламени в камине, поэтому каждый раз, завидев огонь, хватался за руку Кристиана. Однако со временем понял, что этот огонь не сделает ему больно. Никакая вещь в доме Кристиана не причинила бы ему боли, потому что теперь это был и его собственный дом.
Дни Сантьяго проводил в спальне, куда благодаря ставням не проникали солнечные лучи, а вечером спускался к Кристиану. Тот неизменно угощал его водой с сахаром – вкуснейший напиток! – а потом они вели долгие беседы.
И в этих беседах Сантьяго мог быть искренним, мог наконец снять маску шута, которую когда-то очень давно навязал ему предводитель уличной шайки, где юный Сантьяго искал убежища и защиты, которая не сходила с его лица, пока он переходил из одной банды в другую, которая осталась при нём и тогда, когда один из парижских вампиров сделал его бессмертным, создав таким образом для Армана ещё одного слугу…
- Ты очень, очень хороший, - шептал Сантьяго, наклонившись к самому уху Кристиана. – Мы теперь всегда будем вместе… Это наш общий дом…
И Кристиан с улыбкой обнимал его в ответ.
========== 26, заключительная ==========
Вечер выдался тёплым, и окно в гостиной семьи Пон дю Лак было распахнуто. Иветт, тем не менее, куталась в шаль, которой её заботливо укрыл Луи: сквозняки часто подкрадываются незаметно, а Иветт была уже не в том возрасте, когда можно пренебрегать своим здоровьем.
С той незабываемой и странной ночи, когда Луи впервые встретился с Лестатом, прошло более четверти века, а люди, увы, не бессмертны. Госпожа де Пон дю Лак до сих пор была красавицей, но в волосах у неё появились седые пряди, а фигура стала полнее – впрочем, по мнению многих, зрелая красота сделала Иветт ещё привлекательнее.
Луи же по-прежнему было двадцать четыре года. В этом возрасте ему суждено остаться навеки. Чтобы не казаться намного моложе своей жены, он прибегал к различным уловкам, одной из которых была искусственная седина, а другой – грим наподобие театрального, который он наносил на лицо каждый вечер.
Клодия же в доме больше не жила: как и предвидели Луи с Иветт, мадемуазель де Пон дю Лак вышла за господина Эдуарда Пенна, и вот уже год они путешествовали по всему миру, присылая родителям письма с рассказами обо всём, что им довелось увидеть.
Пон дю Лаки принимали важного гостя, сына их давнишнего друга – доктора Бру-младшего, который, правда, предпочитал, чтобы его называли просто Кристианом. От Кристиана Луи узнал, что Сантьяго всё-таки выжил в том страшном пожаре, случившемся отчасти по его вине. Это приносило облегчение. Увы, пережитый ужас не прошёл для Сантьяго даром: разум его, прежде вполне человеческий, теперь хотя и не превратился в разум дикого зверя, но напоминал отныне сознание то ли ребёнка, то ли пришельца из другого мира. Кристиан, однако, наотрез отказывался считать Сантьяго умственно отсталым, будучи уверен, что его мышление просто слишком отличается от привычного людям.
Лестат же, как удалось узнать Луи из рассказов Кристиана, вернулся к своей мечте и вновь стал Лелио, которым был когда-то. Вроде бы Луи приходилось об этом слышать… Хотя где? Ведь о прошлом Лестата он до сих пор ничего не знал! Не во сне же ему это привиделось? Или… всё-таки во сне?
Сколько всё-таки этому удивительному человеку довелось узнать о вампирах! Он встречался с Арманом, с Лестатом, Сантьяго жил с ним под одной крышей… И как естественно Кристиан относился к непознанному, не выказывая ни малейшего страха! Было бы странно, если бы однажды молодой учёный не очутился и здесь.
Луи уже давно доверял семейству Бру. А потому охотно ответил на все вопросы, которые задавал Кристиан. Надо сказать, что тот оказался на редкость внимательным слушателем. А уж бумаги израсходовал целую гору, записывая повествование Луи и его отважной и преданной супруги.
- Что же вы собираетесь делать с вашей книгой, когда она будет написана? – спросил наконец Луи. – Опубликуете её как научный труд? Или как готический роман?
- Научные труды лучше оставить моему отцу, - отвечал Кристиан Бру. – Я же собираюсь издать свои записи как документальную повесть. Люди должны знать о тех, кому удалось преодолеть такое невероятно трудное испытание, как вампиризм, для многих других ставший проклятием. История вашей жизни вдохновляет, она заставляет человека задуматься о своём месте в мире, о своих возможностях. И о том, чтобы всегда оставаться самим собой, хранить свой внутренний свет, какой бы грозной и непобедимой ни казалась тьма вокруг… Я очень рад, что мне удалось получить согласие всех участников событий на использование подлинных имён. Вот только название я пока не придумал. Быть может, «История жизни вампиров»? Оно, несомненно, привлечёт внимание читателей…
- Лучше назовите вашу книгу «История о колдовстве и людях», - вмешалась Иветт. – Ведь она о том, что всегда нужно оставаться людьми, вопреки любому колдовству, любым тёмным силам. Мой Луи – человек. И моя дочь Клодия. И я сама. И Лестат, надеюсь, нашёл своё место в жизни, вернувшись в свой настоящий дом. И господин Арман, с которым наша семья, правда, никогда не была знакома. И Сантьяго, даже если он может показаться кому-то безумным.
- Сантьяго – невероятный человек, - согласился Кристиан. – Признаюсь, ближе него у меня никого нет – кроме отца, конечно. Да, госпожа де Пон дю Лак, вы правы. Это история о людях, а потому и название должно быть связано с людьми. И лучше того, что предложили вы, по-моему, не найти.
Конец истории о колдовстве и людях
