— Ты решила, что можешь обойтись без меня, значит?! — закричал тот, злобно тараща свои глаза. — Ты решила, что твои сосунки помогут тебе, тупая тварь?! Тогда объясни, почему ты здесь?!

Приблизился за пару шагов, сгорая в гневе, и от сильного пинка в живот Лесная Фея отлетела назад, хватаясь за что попало, опасаясь оказаться в джакузи. Повалилась статуя в виде обнажённой девушки, ширма рухнула, сложившись изломанной гармошкой, но подлокотник кресла не дал свалиться в воду, и Трандуил беспомощно упал на пол, сильно ударившись. Смауг сплюнул, неумолимо направляясь к нему.

Стоило ли обороняться или нужно было молча сносить побои? А если позвать на помощь, кто-нибудь вступится за него?

Лесная Фея, закашлявшись, поднялась и попятилась, не отрывая от него взгляда, как смотрят на дикого зверя, готового к прыжку. Невозможно было предугадать, что на уме у этого безжалостного человека. Его злость ударной волной билась в воздухе, будто нечто физическое. Казалось, вскинешь ладонь и почувствуешь на ощупь.

— Ты.. шалава.. сгниёшь тут и никто даже пальцем не пошевелит, чтобы вытащить тебя отсюда! А сейчас ты дорого заплатишь за свой отказ!

Если удастся проскочить мимо него, то. можно было выскочить в коридор, пусть прямо так, без одежды, но кто-то же должен вступиться за него. Тот же хозяин клуба.

Не удалось. Смауг разгадал замысел, рванул Лесную Фею на себя и стиснул в руках, как тряпичную куклу. Хлёсткая пощёчина наотмашь обожгла щёку, а затем кулак врезался в живот, вышибив весь воздух. Она ловила его ртом, но никак не могла вдохнуть как следует, и совершенно точно упала бы на пол, если бы её не держали крепко.

— Никому не нужная, бесполезная дешёвка!

Смауг перехватил её, заставив встать на ноги, и та почувствовала острую боль в плече — должно быть ударилась, когда летела через полкомнаты или когда он дёрнул к себе слишком грубо. Теперь же болело так сильно, что действительно мутило. Клиент развернул её, замечая, как сильно она морщится, по-прежнему держал за руку и понимал явственно, где находился источник боли. Ему это явно понравилось. Он хотел видеть, как корчится её лицо от боли, как она рыдает, умоляя его остановиться. Грязная блядина посмела отказать ему, и он не намерен был это так оставлять. С хищным оскалом, он резко загнул ей руку за спину. Фея прикусила себе губу, чтобы не закричать.

— Ты мне противна! — и дёрнул вверх с такой силой, что сам поперхнулся воздухом. Фея почувствовала его рваное дыхание в ухе, почувствовала, как собственный правый кулак коснулся спины, и, не сдержавшись, издала стон от боли. В плече будто что-то хрустнуло.

-..пустите.

— Что?

— Отпустите меня!

Он милостиво отпустил и оттолкнул. Лесная Фея упала на пол, чувствуя себя той самой никчёмной дешёвкой, о которой только что ей говорили. Всё тело взвыло от боли. Всё, чего ей хотелось, чтобы он ушёл и оставил её в покое. Пусть лучше она будет спать на улице, да хоть в мусорном бачке — лишь бы больше никогда не видеть этого типа.

Послышался почти мелодичный звон, и, резко обернувшись, Лесная Фея увидела его, склонившегося над ней. Он разбил ту самую статую обнажённой девушки, а зазубренный скол теперь находился в нескольких сантиметрах от её шеи. Как завороженная, она смотрела на остриё.

— Я могу сделать так, что на тебя не позарятся даже воздерживающиеся отшельники, — его слова долетали тёплым воздухом между тяжёлыми вздохами. — Я могу сделать так, что своё лицо ты будешь собирать ошмётками с пола, а могу просто перерезать твою шею. Что ты выберешь, а?

Лесная Фея не могла вымолвить ни слова от ужаса. Если этот монстр изуродует ей лицо, то она не сможет работать на клуб, чем сильно рассердит хозяина, и тогда тот может отыграться на Кили. А если он убьёт её, то наверняка Кили тоже будут ждать большие проблемы. Ну почему не хватило мужества отсосать ему? Просто отсосать и всё.

— Что скажешь, потаскушка?! Страшно?!.. Страшно, я вижу это, — ответил сам себе и чуть отодвинул остриё. Глаза его были совершенно безумны. — Сейчас ляжешь в кровать и сделаешь всё, как я люблю. А иначе, сама понимаешь.

После этого он отодвинулся, чтобы она могла подняться. Жаль, что ему не удалось увидеть, как она плачет — ни слезы не упало из глаз у этой суки. Зато он мог наслаждаться, как она, превозмогая боль в плече, поднимается с пола, как бредёт до кровати, словно марионетка, которую дёргал за верёвочки неумелый кукловод, как ложится на шёлковую постель, глядя на всё, что окружало, равнодушными, широко распахнутыми глазами. Оставалось надеяться, что она сделает правильные выводы из этого урока. Эта дрянная прошмандовка.

«Жив.. хорошо..» — если бы Кили мог сейчас говорить, то в его голосе наверняка промелькнули бы огромное облегчение и плохо скрываемая радость. Он осторожно провёл в темноте рукой, нащупывая голову брата. Ему не было видно его лица, а только левую его половину, освещённую тонкой полоской света фонаря. Фили ещё не открыл глаза, но слабо шевелился, и Кили отчётливо чувствовал его слабое дыхание. Левая щека была запачкана мелкими тёмными пятнами, которые в темноте можно было принять за жирные веснушки, но у старшего брата отродясь не было веснушек.

Кили протянул руку, чтобы потрепать Фили по щеке и привести в чувство, однако пальцы нащупали неестественно-жёсткую местами, мокрую ткань его рубашки. Жидкость казалась слишком липкой для воды, а значит.

— Фили-и!

Рука в панике зашарила по брату, ощупывая всего. Нет, вроде не так много, но всё же.

— Фили-ии!

Старший брат повернулся и взглянул на него каким-то потерянным и мутным взглядом. Словно не понимал происходящего.

— Фили, не умирай.

Фили чувствовал, как его теребят, а так хотелось покоя, и чтобы никто не трогал, потому что слабость разливалась по всему его телу. Он увидел, как младший брат подполз к нему и щупает, как одержимый. Какого чёрта вообще? Лучше бы позаботился о себе. Ему самому тоже крепко досталось. Наверное, не может ходить, раз передвигается ползком.

— Ты прости меня, ладно? — Кили зарылся носом в жёсткие светлые волосы, слипшиеся и больше напоминавшие сосули. — Ты не должен был ехать со мной, не должен во всё это впутываться.

Фили поднял на него удивлённо мутный взгляд, чувствуя, как сильно тот дрожит. Усталая улыбка раздвинула его губы.

— Ну не-еет, — прошептал он. — Трандуил, может и твой, а Лесная Фея.., как ни крути, она была моя. А значит, я обязан был помочь ей. Да и тебе.. обязан.. Бро.

Кили выдохнул смешком и вновь уткнулся носом ему в волосы.

— Ты как? У тебя рубашка в крови.

— Я же несколько раз подряд разбивал бугаю нос, а он почти в отключке уткнулся в меня, как ты сейчас.. бр-рр.., — Фили передёрнуло от брезгливости. Сколько на нём чужой крови. Вот ведь мерзость.

Кили усмехнулся, улыбнувшись разбитыми губами.

— Что делать? — спросил он, пробуя подняться на ноги, но они подкосились от боли и слабости, и пришлось снова рухнуть на асфальт, стукнувшись рукой о металлический забор.

Фили отчётливо услышал приглушённый мат и шипение, но Кили, всё же не сумев взять себя в руки, тихо заскулил:

— Сука, как больно.. кто тут поставил это..?! — злоба и боль вновь придали ему силы, и он резко вскочил на ноги, чтобы мстительно стукнуть по забору. — А где эти ублюдки?! Где они, я сейчас..!

— Тише, бро, — спокойно произнёс Фили, морщась, но понимая, что хочет ещё поваляться без движения ещё хотя бы полминуты.

Он видел, что Кили ужасно плох, сильно хромает, а в полоске света он разглядел его заплывший глаз и раздувшийся нос. Это не главное — важно, чтобы те гады не отбили внутренние органы, когда пинали их ногами. Им здорово досталось, и вряд ли они в том состоянии, чтобы продолжать операцию «спасение» или мстить.

Младший брат с беспокойством оглянулся на брата.

— Тебя надо отправить домой, — начал было он, вновь приобретая прежнюю решимость, — а я вернусь в клуб и..