Фото для обложки взято со стоковой страницы https://unsplash.com/photos/_NfUqWJbnVg

Низвержение в ад

Глава I

Два прошедших после бала-маскарада дня Марина жила в дымке обуявшей её страсти. Сквозь эту дымку явственно только проступали эти глаза: карие, с длинными ресницами, выразительные, с пылающей в глубине искрой загадки. Влюбиться в эти глаза было невозможно, и Марина полностью в них утонула.

Вспоминая каждую минуту того вечера, она с горечью думала, что ничего кроме этих глаз у неё до сих пор нет. Лицо незнакомца было скрыто под большой чёрной полумаской – он явился на бал-маскарад в образе Зорро.

Скромные полоски ухоженных усиков, красивый аристократический нос, чувственные губы прекрасно дополняли глаза (ах, эти глаза! Что же они с тобой сделали, Марина?). Даже шпага, длинная, металлическая, не просто болталась, но плотно прилегала к его точёному бедру, подчёркивая мужественность фигуры. Да, это был не просто Зорро, это был не просто мужчина, это был тот самый идеал, который словно переместился из средневековой Испании в гостевой зал усадьбы Рябининых.

Марина, конечно же, не удержалась и на следующий день после бала начала названивать Ольге.

– Рябинина, привет… Да-да, всё нормально, бал был великолепным, вы молодцы с Мишкой… Слушай, а этот Зорро… Ну в маске такой, в плаще и со шпагой, ты же с ним даже разговаривала… А он кто?

Ольга ничего не знала. И это было вдвойне удивительно, поскольку приглашения они рассылали только своим друзьям и хорошим знакомым, которых знали лично – избранный круг избранных рублёвских небожителей. То есть, что же получается – Зорро просочился случайно? Но это невозможно. Значит, действительно, где-то в глубинах огромного рябининского особняка открылся портал в прошлое и из него в XXI век вступил этот горячий, статный испанец с глазами самого дьявола.

Зорро тем не менее разговаривал на чистейшем русском языке. И этот голос… Мягкий, с лёгкой хрипотцой баритон, сексуальный до дрожи – всего пять минут их разговора, и Марина не запомнила ни слова. Потому что тонула и таяла, распадалась на миллион мелких частичек, смотрела в его необыкновенные глаза, совершенно забыв о себе, о том, что вокруг происходит… Ничего не было, был только Зорро.

Ах да, был же ещё танец. Их танец или танец только для них. Это было нечто потрясающее: Марину укачивало безумным вихрем, она взлетала, подчиняясь его точным, чётким движениям, и сама его направляла, пытаясь подчинить, но безуспешно – эту партию вёл он.

Пасадобль, да-да, это удивительно, но и танец как будто выбирал для неё, Марины, он сам – испанский, горячий, чувственный, магический. О, коварный Зорро, ты всё предусмотрел в этот вечер, и как же хорошо, что она в танцевальной школе какое-то время уделяла время и пасадоблю. Опозориться на балу, перед ним и в этой толпе хищников, готовых растоптать за любую неловкость, нелепость или фразу, она просто не могла. Марина, несмотря на своё полуобморочное состояние, в танце была великолепна – она это знала и все это видели.

Таинственный незнакомец в маске остался верным себе до конца. Танец закончился, и они, ухватив по бокалу с шампанским, спрятались под портьерой, у колоннады, на втором этаже.

И опять она не могла ухватить ни слова из того, что он говорил, опять она таяла словно мороженое на блюдечке под жарящим августовским солнцем. Шампанское было выпито в пять минут, и единственное, что она запомнила – эта его последняя фраза: «Я позвоню».

Да, Марина оставила ему свой телефон. И это была та единственная ниточка, та надежда на будущую встречу с Зорро, которой она теперь живёт – она-то ведь его телефон себе не записала. Хотя, казалось, чего уж проще – попросить, чтобы он тут же набрал её, чтобы заветные цифры выползли на экране её позолоченного айфона. Но нет, Марина просто потеряла голову, смотрела на серебристые полы его развевающегося плаща, а Зорро уходил, спускался по мраморным ступеням вниз, в большую залу, к остальным гостям.

Зорро ещё мелькал чёрной шляпой в этой толпе разряженных в безумные костюмы людей, но недолго. Последнее, что помнила Марина – это его прощальный выпад со шпагой, игривый салют металлического отблеска в её сторону и рука, поднятая над головой с двумя пальцами. Два пальца вверх – значит, виктори, победа, и это была, конечно, его полная и сокрушительная победа над ней, Мариной. Она влюбилась так, как никогда до этого ни в кого не влюблялась.

Что же теперь делать? Как ей жить дальше? Ведь очевидно, что Зорро, откуда бы он не появился – из сумрака средневековой, загадочной Испании или всего лишь из роскошного дома их маленького рублёвского рая, – но пришёл он за ней. Ей остаётся ждать, ждать его звонка, той заветной минуты, когда она опустит пальчик на виртуальную кнопку принятия вызова, и Зорро ворвётся в её жизнь. Изменит её жизнь, раз и навсегда. Всего лишь один звонок, но когда, Марина, когда же это случится?

Из волнующих воспоминаний, сумбурных мыслей и неясный мечтаний Марину внезапно вызволила мелодия последнего хита Тимати – зазвонил телефон. Неужели? Неужели он откликнулся на её страстный, немой зов?

Глава II

Звонил, однако, вовсе не Зорро, а Стёпа, её муж. Ненавистный тиран и редкий зануда, Степан Андреевич Разин. Он же – владелец корпорации «Русские берега», один из крупнейших российских промышленников, поставщик экологически чистых североморских продуктов всем заинтересованным во всём мире.

Не ответить на звонок Марина не могла, и она приняла вызов:

– Аллоу?

– Мариш, ну что ты там? Чем занимаешься, моя дорогая?

Она томно закатила глаза и вздохнула:

– Стёп, ты же знаешь… Чем я могу заниматься? Смотрю платья на сайте, мы же с тобой сегодня к Рубановым в гости едем. Мне надо что-то новое, что-то необычное, ты же не хочешь, чтобы я показалась у них в обносках.

Стёпа покряхтел в трубку.

– Ну, в общем да. Марина, ты это… вот что. Нам надо с тобой поговорить серьёзно. Но не по телефону. Давай в городе пересечёмся, ты же всё равно поедешь по своим бутикам. Давай в «Пушкине» в пять часов. Чтоб обязательно была. Всё, до встречи.

Вот так они и общались все пять лет их совместной жизни. Он приказывал и повелевал, она – подчинялась. Впрочем, что ей ещё оставалось? Стёпа вытащил её из самых низов, из жалкой воронежской халупы, где она жила с мамой и двумя братьями-алкашами, и буквально окунул в сказку. Перед ней открылась вся Москва – роскошная, богатая, и новая жизнь искрилась и переливалась в глазах Марины ежедневным праздником, на котором она была королевой. Из грязи в князи, точнее – в княжны, вот уж действительно известная пословица стала для неё пророческой.

Жить со Стёпой оказалось непросто. Успешный купец или торгаш (это уж для кого как) до мозга костей, чуть ли не олигарх, человек вхожий в высокие чиновничьи кабинеты, в быту он был по-настоящему несносным. Нет он не бил Марину и не устраивал громких истерик и скандалов, он изводил её по-тихому. Мелкой ревностью, слежкой (а Стёпа однажды даже нанимал детектива), вечными въедливыми, изматывающими душу разговорами и придирками – всё это подтачивало их отношения, их чувства, а ведь Марина когда-то любила его по-настоящему. Любила не его деньги и не ту красивую жизнь, в которой она с наслаждением утопала день ото дня, она любила Стёпу за человечность и бесконечную благосклонность, проявленную к ней. Любила когда-то, когда-то давным-давно…

Всё изменилось внезапно, и Марина сама даже не заметила как. Просто в один прекрасный момент она поняла, что туманная призрачная дымка с его образа благородного принца опала, и перед ней предстал всего лишь человек. Человек со всеми своими слабостями и мелкими прегрешениями, человек хоть и ставший в какой-то степени родным, но уже – нелюбимый человек.

Иногда, глядя в печальные Стёпины глаза, за очередной мелкой ссорой или просто бессмысленным разговором на почве мнимых его подозрений, Марина думала – а какой смысл жить вот так, с ним, с отдаляющимся постепенно, уплывающим от неё человеком? Да, она привыкла к роскоши и к деньгам, привыкла к той праздной жизни, в которой от неё никто ничего не требует и где она никому ничего не должна… Но стоит ли овчинка выделки? Готова ли она терпеть возле себя занудного Стёпу всю жизнь? И не пора ли ей уже сделать тот самый единственный верный и правильный шаг, оборвать между ними связывающую их жизнь нить брака?