«Ну что мешает мне уйти? Все равно своей пламенной речью я ничего не добился. Хорош вожак! Легко управляю комитетом комсомола, а с девчонкой справиться не могу!» Он пытался разозлить себя, но у него не получалось.

Лена прошла мимо него, словно не заметив. До самого дома они медленно шли друг за другом, не проронив ни слова. Молча она захлопнула перед ним дверь своей квартиры, ничего не ответив на его робкое пожелание спокойной ночи. Андрей совсем растерялся. Он ждал чего угодно, только не этого невидящего взгляда, устремленного в пустоту, и молчания. Словно его нет. И не было. И не будет в ее жизни. Его место займет некто с бильярдным кием, с тугой пачкой выигранных денег, с наглым взглядом уверенного в себе сердцееда, прикуривающего от золотой зажигалки с монограммой, и с авто, поджидающим у выхода из ресторана. И он, комсомолец Андрей Астанин, ему не конкурент.

– Настенька, письмо из Куйбышева, от Наташи! – Варвара вышла в коридор, чтобы поскорее сообщить новость.

– Наконец-то! – Настя, скинув с уставших ног туфли, надела связанные Варварой из мягкой шерсти следки, прошла в комнату и опустилась на диван. Письмо было датировано вторым июля и добиралось до них почти два месяца.

– Читай, Настя, не томи, как там девочки? – Варя поставила на небольшой столик чашку горячего молока и тарелку с куском яблочного пирога из серой муки.

– «Дорогие Настя и Варя! Пишу вам в надежде, что письмо дойдет до вас быстро. Сразу же хочу вновь просить послушаться меня и приехать в Куйбышев. Нам всем вместе будет легче пережить беду. Мы с Леночкой очень беспокоимся за вас! Коля ушел на фронт, но писем от него мы пока не получали. Валюша ходит в детский сад, а я вышла на работу в школу. Десятого июня отметили день рождения Анечки. Даже в годик она очень похожа на Лену, а от Андрея ей достался спокойный характер. Валюшка – самая главная нянька у нее. Читает книжки и учит есть ложкой. Настя, приезжайте. Мы будем очень ждать. Крепко вас целуем. Наталья, Валюша».

Настя дочитала письмо и грустно вздохнула.

– Может быть, нам действительно стоило уехать в Куйбышев? А, Варя?

– Не знаю, Настенька, дома-то и стены помогают. – Варя с сомнением покачала головой.

– Да и теперь поздно уж говорить, у меня занятия в классе начались, хотя я не знаю, надолго ли? Многие девочки уехали.

– А твоя любимица Таня Рябинина?

– Она осталась! Умница такая, все лето занималась самостоятельно, каждый день. Из нее получится настоящая балерина, все при ней, и талант и упорство.

Настя вспомнила эту не по годам серьезную девочку, которая жила с бабушкой. Родители Тани, альпинисты, погибли в горах. В свои тринадцать Таня отлично училась в школе и всерьез занималась у Насти в балетном классе.

Варвара отложила в сторону вязание и посмотрела на Настю. Ей было обидно за ее одинокую жизнь. Она могла бы, как сестры, выйти замуж и родить ребенка, а не отдавать себя ученицам. Но всю свою молодость Настя работала, чтобы поставить на ноги Наташу и Леночку, какая уж тут личная жизнь!

За окном сгущалось пасмурное сентябрьское небо. Чувствовалось приближение дождя. Варвара задернула шторы, выключила настольную лампу и прикрыла шалью задремавшую Настю.

Никто из жителей великого города не знал, что скоро начнется самое жестокое испытание в их жизни, которое продлится долгих два с половиной года.

Настя, еле передвигая ноги от голода и усталости, брела домой. Трамваи давно не ходили, под серыми сугробами не проглядывали даже следы трамвайных путей. Навстречу ей пожилой мужчина вез на детских саночках бидон с водой. Настя покрепче прижала к себе завернутую в платок горбушку хлеба. С каждым разом этот двухсотграммовый кусок обходился ей все дороже. Вот и сейчас Настя добрым словом помянула свою бабушку Марию Петровну. Если бы не было у них этих драгоценных безделушек, они с Варей давно б умерли от голода.

Вспомнив, что пришлось претерпеть Варваре, взявшей на себя «добычу» семейных украшений из тайника в бывшей гостиной их дома, Настя невольно улыбнулась. Варвара, которой бабушка поручила «кражу», до сих пор очень остро переживала те события…

…Это случилось в тот год, когда младшие Настины сестры приехали к ним из Беляевки. С продуктами в Петрограде было плохо, и бабушка решила, что, обменивая украшения на хлеб, они смогут подкормить все время болевшую Наташу и малышку Леночку. Вся беда была в том, что большой ларец остался в тайнике в их бывшей гостиной, которую теперь занимал комиссар. Варя, работая у него поломойкой, одна из всех имела туда доступ. Долго бабушка упрашивала честную няню пойти на это «преступление» и забрать драгоценности из тайника. Наконец Варвара согласилась. На следующий день она пришла к комиссару делать уборку. Протирая окна, Варя без труда нашла ручку-рычажок тайника, о котором говорила Мария Петровна. Пододвинув ведро с водой поближе к оконной нише, Варя повернула рычажок. Панель, встроенная в стенку под окном, бесшумно отодвинулась. Варя быстро засунула руку в углубление и вынула оттуда ларец. Высыпав содержимое в ведро с водой, она вернула его на прежнее место и повернула рычажок. Панелька легко закрыла тайник. Варя бросила в ведро половую тряпку и пошла к выходу…

Почти все вещицы, добытые из тайника, были обменены на продукты в первые послереволюционные годы. Но малая их часть, включая пасхальное яйцо дома «Фаберже» и оставленные в наследство сестрам предметы маминого рубинового гарнитура, сохранилась. Наташа с Леной, уезжая из Ленинграда, взяли с собой серьги и кольцо. Настина заколка осталась у нее. И лишь сейчас, в блокадные дни, Настя вновь достала оставшиеся ценности…

«Как там Танюшка? Два дня не приходила, – вспомнилось ей. – Наверное, бабушке стало хуже. Зайду-ка к ним ненадолго». Обычно они с Таней вместе ходили получать свои пайки хлеба в булочную на соседнюю улицу. Часами стояли в очереди, прижавшись друг к другу, чтобы согреться. Танина бабушка давно не вставала с кровати.

Настя зашла в подъезд. К сухому морозу добавилась сырая промозглость давно не топленного помещения. Дверь в квартиру Рябининых была незаперта. Прогоняя дурные мысли, Настя ступила в прихожую.

– Танечка, где ты? – Стылый воздух, касаясь Настиных губ, превращался в невесомый парок. Не дождавшись ответа, она прошла в комнату.

На диване под грудой одеял лежала Таня. Тонкая струйка пара, поднимавшаяся от губ, свидетельствовала, что девочка еще жива.

– Таня! Нельзя лежать! Давай-ка поднимайся! – Настя, скинув рукавицы, стала растирать безжизненно белые щеки. В комнате стоял леденящий холод. Настя обернулась. У противоположной стены на кровати, покрытой старым пальто, лежало мертвое тело. Растормошив Таню, Настя осторожно усадила ее на постели, затем помогла встать на ноги.

– Бабушка-то когда умерла?

– Сегодня ночью. Я вставала, тетя Настя! Правда! Она пить просила. Потом еще стонала. Я замерзла сидеть на стуле возле кровати и легла. Уснула почему-то.

– Это от слабости. Ножки немного отогрелись? Пойдем потихонечку. Ну же, Таня, давай, я не смогу тебя нести на руках, у меня не хватит на это сил! – воскликнула она в отчаянии, поддерживая девочку.

Таня, делая шаг за шагом, дошла до бабушкиной кровати.

– Тетя Настя, а как же бабушка?

– Не волнуйся. Я позже вернусь, только тебя к нам отведу. Где ключи от квартиры? У тебя была незаперта дверь.

– Да? Я не помню, запирала или нет. – Таня засунула руку в карман пальто и вынула ключи. – Вот они.

– Давай. А карточки?

– Я их потеряла. Или украли. Еще два дня назад, кажется. Не помню.

– Что же ты сразу к нам не пришла?! – Настя крепче обняла девочку за плечи.

Дорога до соседнего дома заняла около получаса. Таня, совсем ослабевшая от голода и неподвижности, то и дело останавливалась передохнуть. Наконец они добрались до Настиной квартиры.

– Господи, Настя, да что же это такое! – Варвара бестолково засуетилась вокруг них.