Повисла пауза. Люсенька сосредоточилась на дороге. Алекс непонятно почему долго молчал. Может, снова приложился ноздрей к столу? Ей сделалось так тошно, что она закричала:
– Что молчишь? Опять нюхаешь, скотина? Я все расскажу твоему отцу! Все!
– Да ничего я не нюхаю, одурела, что ли, – противным сладким голосом отозвался Алекс. – Просто пытаюсь вспомнить. Никита Калин… Никита Калин… Люси. Ну, вот вообще провал. Может, напомнишь, детка?
– Я сейчас приеду к тебе и напомню. Я тебе так напомню!
Она сама себя не узнавала по силе голоса и гнева. Такое с ней случилось впервые. Оля бы одобрительно улыбнулась, сочтя это становлением характера. Мамочка бы укоризненно покачала головой, назвав это испорченностью манер.
– Погоди, погоди, Люси! Куда ты приедешь? Зачем? – переполошился Алекс. – Не следует ко мне приезжать. Я сам постараюсь вспомнить.
– Я еду. Алекс. Все. Разговор окончен. И если ты мне не откроешь… Если ты мне…
– Приезжай, – отозвался он. – Открою.
Дом, в котором у Алекса была квартира на пятнадцатом этаже, летом утопал в зелени. Такого уютного двора в новостройках Люсеньке еще не приходилось нигде видеть. На зиму капризные растения укутывались плотными слоями какой-то специальной ткани. Деревья, не приспособленные к нашему зимнему климату, стояли укутанными, как стражи, кольцуя высотку ровными рядами. Весной их раздевали, удобряли, поливали, белили стволы. С конца мая начиналось буйство цветения, которое продолжалось почти все лето. Это было очень красиво!
Квартира Алекса тоже была красивой, когда он в нее вселялся. Светлая, просторная, с хорошим ремонтом и красивой мебелью. Но Алекс, кажется, портил все, к чему прикасался. Через полтора года от ухоженности и шика его жилища не осталось ничего. Не спасало ни одно агентство по уборке. Ни одна домработница. Алекс мог уничтожить следы их посещения минут за двадцать.
Где были ее глаза, когда она его выбирала? Где был ее разум, когда она на него ставила, пытаясь связать с ним свою жизнь, свое будущее?
– Скотина, – прошипела Люсенька, непривычно выругавшись, стоило ей переступить порог.
– Прости, – сиплым голосом отозвался Алекс, глядя на нее потухшими ввалившимися глазами. – Прости меня, Люси. За все. Но тебе точно не стоило приезжать.
– Почему? Потому что ты с девушкой?
Они все еще топтались возле его входной двери. Он все еще не давал ей возможности пройти.
– Нет, я не с девушкой. Но видишь, я какой!
Он провел растопыренной ладонью по лицу. Взъерошил волосы. Одернул грязную в пятнах футболку, покосился на свои спортивные трусы.
– Вижу, – кивнула она со вздохом и пошла в гостиную.
Алекс дышал ей в затылок.
Люсенька вошла, ужаснулась бардаку. Стряхнула грязные вещи Алекса с дивана на пол, села.
– Что это, Алекс? – Ткнула она пальчиком в груду его грязных вещей. Брезгливо поморщилась. – У тебя нет стиральной машинки? Домработница не знает, как ею пользоваться?
– Домработница ушла. Ты же знаешь, они у меня не задерживаются. – Алекс сел на пол у нее в ногах, погладил носы ее сапог. – Новая обувь, Люси?
– Ты опять забыл ей заплатить, – покивала она, подбирая ноги. – А сам ты машинкой не умеешь пользоваться. Понятно. Ну что? Пойдем, научу?
– Нет, не надо. Все я умею, Люси. Ты мне лучше… – Алекс жалко улыбнулся. – Одолжи денег, а?
– Никита! – с выражением проговорила Люсенька и подняла вверх указательный пальчик. – Калин!
– Ну, вспомнил я, вспомнил этого неудачника. И что? Обычный. Серый. Невыделяющийся. Не выдающийся.
– Это я и без тебя знаю.
– Еще бы тебе не знать! Он за тобой тенью ходил. А ты его даже не замечала.
– Тебя заметила на свою голову, – проворчала она и покосилась на пятна на его футболке. – Мог бы что-то и поприличнее надеть.
– Все в стирке, малыш. – Он глупо хихикнул и пнул ногой ворох грязной одежды. – Или почти в стирке.
– Ужас! – Люсенька закатила глаза.
– Сам в шоке, – пробормотал он, округляя глаза в притворном ужасе. – Денег дашь?
– Чем он теперь занимался? – будто не слыша его, спросила Люсенька. – Помнится, он подавал большие надежды на факультете. На последнем курсе начал писать кандидатскую. Я ничего не путаю?
– Нет. Начал. Написал. Потом защитился. Работал на кафедре. За гроши. Жена от него сбежала.
– Жена? Он женился?
– А почему тебя это удивляет?
Алекс откинулся назад, опираясь кулаками в пол за своей спиной, и принялся босой ступней поглаживать носы ее сапог.
«Совсем свихнулся», – решила Люсенька и пересела в кресло.
– Меня это удивляет, потому что он казался мне стопроцентным холостяком, – объяснилась она уже с кресла.
– Нет, Люси. Тебя это удивляет, потому что ты думала, он влюблен в тебя навечно. А он вдруг взял и женился.
– Женился и женился, дальше что? Я имею в виду, после того, как жена от него сбежала, что было дальше?
Алекс совсем немного ее знал, и то догадался, что ей сделалось неприятно от новости, что Никита так быстро зализал раны своей истерзанной души. Он и правда не давал ей прохода. Она даже вздрагивать начала, обнаруживая его повсюду. И он точно уверял, что никто другой ему не нужен. Только она. И вдруг женился. Как-то странно.
Пойми их, мужчин.
– Жена от него сбежала. Он уволился с кафедры. Устроился на какую-то фирму по разработке компьютерных программ. Его заметили. Переманили в другую фирму. Потом в следующую. В общем, Калин полез в гору. Стремительно. За два года он сделал такую карьеру, которой многие добиваются десятилетиями.
И снова Люсеньке сделалось неприятно. Надо же, каким он оказался! Успешным, наверняка обеспеченным. И он так был в нее влюблен. Так в нее влюблен! А она вот, если честно, даже внешности его вспомнить не может. Хорошо, фамилию вспомнила, когда Ольга перечислила ей погибших.
– В общем, Никита Калин сделался очень обеспеченным. Купил себе жилье где-то в центре. Начал присматривать землю под строительство дома. И…
Алекс внезапно умолк.
– И? И что дальше?
– Следующий блок информации, Люси, платный. Уж, прости. – Его палец поводил в воздухе, нарисовав тысячу долларов.
– Ты идиот? Откуда у меня с собой такие деньги?
Люси вцепилась в сумочку. Он будто знал! Будто видел сквозь тонкую кожу содержимое ее кошелька. А там в самом деле имелась такая сумма. Даже чуть больше. Папочка премировал за хорошее поведение. Так он сам сказал, целуя ее в макушку. И она даже уже придумала, что купит себе сегодня на эти деньги, свалившиеся просто так, из ниоткуда.
– У тебя всегда есть с собой банковская карточка, Люси. И ты можешь прямо сейчас взять в руки телефон и перевести мне нужную сумму. Иначе… – и Алекс очень живописно провел пальцами по губам, будто молнию на одежде застегивал.
– Вот ты сволочь, Алекс! Вот ты сволочь! – Люси достала телефон, включила приложение. Глянула на него сердито. – Учти, если информация выеденного яйца не стоит, я отменю операцию, и всё.
– Учел, – плотоядно скалился Алекс и тут же обеспокоенно завертел задом по полу. – Только на социальную карту мне бросай. Остальные отец заблокировал.
Она молча кивнула, продолжая аккуратно вводить пароль. В какой-то момент ей показалось, что в прихожей кто-то есть. Будто какой-то шорох раздался, как от одежды, которую снимают с вешалки. Она сбилась, нажала не ту букву, и пароль не был принят. Пришлось начинать все сначала. Она отвлеклась и пропустила тот момент, когда входная дверь Алекса осторожно открылась и закрылась. Почти бесшумно. Алекс почувствовал – по легкому сквозняку, скользнувшему по полу. Но даже не повернул головы в сторону прихожей. Он знал, кто ушел.
– Все, деньги ушли. Рассказывай, – потребовала Люсенька, убирая телефон в сумочку.
Алекс сунулся в сообщения на своем мобильном. Довольно улыбнулся подтверждению о поступившем платеже. Поднялся на ноги, потянулся с хрустом.
– Алекс! – прикрикнула Люсенька. – Я сейчас отменю перевод!
– Да ладно, Люси, не паникуй. Вот увидишь, информация того стоит. Может, кофе сварим, а, детка?
