Меня ждала моя маленькая, но безумно уютная квартирка, чай и книга.

Что лучше всего на свете? Конечно тот факт, что метро находится прямо рядом с твоим домом!

Дома до сих пор пахло приготовленным вчера апельсиновым пирогом. С удовольствием вдохнула приятный запах, скинула кеды и прошла сразу в душ, чтобы смыть теплой водой сегодняшний день.

После водных процедур поставила воду для чая, достала из холодильника остатки вкуснятины и принялась выбирать собеседника на вечер. Выбор был довольно сложный – потрясающий Фицджеральд, зачитанный до дыр, великолепный Лондон или же восхитительный Брэдбери?

И, вдыхая запах бумажных страниц, я и подумать не могла, что мой мир кто–нибудь сможет изменить. И что это произойдет очень быстро.

– Черт! – выругался я, сделав глоток кофе, остывшего и от этого отвратительного.

Девочка уже ушла, так что просить приготовить новый кофе некого, а самому откровенно лень. Сегодня и так весь день трудился – разгреб весь дедлайн и все те неотвеченные письма, что накопились за этот месяц. И накопилось, должен признать, прилично.

Завтра у меня важная встреча, а я, мать его, торчу в офисе. Чертов идеалист во мне никак не хочет наконец сдохнуть, и вот, мучаюсь и делаю всё то, что должен был ещё пару дней назад, по полной – на все сто процентов. Иначе не могу. Или сделаю все на высшем уровне, или же пошлю далеко и навсегда.

Все же я часто безответственный в плане работы – в последнее время компания все больше находится в свободном от моего внимания плавании, но вот если начнется шторм? Все же не всегда светит солнце и царит штиль.

Посмотрел на стопку сотворенных за пару часов отчётов.

Плохой пример заразителен – искусство “как сделать все, на что дано дохрена времени за последний час” постиг каждый работник. Причем очень хорошо – пока что ни одного провального проекта или же системы. Наоборот, мои айтишники делают часто невероятное.

Вновь перевел взгляд на стопку бумаг.

А может, к черту все?

Решил, что пошлю все к рогато–копытным, поднялся и, взяв телефон со стола, покинул кабинет.

На миг остановился у секретарского стола в приемной. В голове сразу же возник образ девушки, которая заменила укатившую в далёкие дали Жаклин, – русые волосы, голубые глазки, в которых намертво загвоздилась наивность, на личике с правильными чертами лица, тонкая фигурка и милые кедики в цветочек. Просто ангелочек какой–то!

Ладно, не о том думаю.

Лифт довез меня прямо к нулевому этажу. Коротко попрощавшись с охраной, выехал на своей крошке с парковки.

Эта модель круизера едет, словно скользит – нет ни шума, ничего, чтобы мешало насладиться скоростью и запахом ночи, заполненной свободой Большого Яблока.

Мое кредо по жизни – жить моментом. Жить сейчас, потому что потом может не быть. Это я точно знаю.. Потому я не спешу ехать домой – успеется.

Еду, куда глядят глаза, где–то на задворках сознания понимая, что соскучился по Нью–Йорку – вечно бодрствующему, вечно спешащему. С его небоскребами, шпили которых разрывают небосвод, усеянный или невесомыми облаками, или же яркими звёздами.

И в тоже время я бегу от него – из шумного Манхэттена с вечными пробками, желтыми такси и спешащими людьми, в другой Нью–Йорк, через мосты, дороги, что стелются близкой бесконечностью. Еду в другой Нью–Йорк – со спящими улочками, с одиночеством дорог, туда, где живет тепло даже в прохладе летних ночей, даже в разгар зимы.

Там живут счастливые люди.

Но оставаться в одном месте, когда ты сидишь на мотоцикле, который унесет тебя куда угодно, – сумасшествие. И я еду – по знакомым и до сих пор ни разу не увиденным местам, туда, где берет начало день, потом туда, где отчаянно бьется о берег необъятный океан.

До дома доехал уже ближе к рассвету – уставший, но в тоже время отлично отдохнувший. И на этой ноте все приятное закончилось. Музыка ночи резко, на самом высоком аккорде, остановила свое звучание. Пластинка треснула, и теперь слышался лишь режущий скрип, будто ножом по стеклу.

– Макс! – от визга отца уши чуть ли не заложило.

И вот кто его пустил в таком виде? Уволю нахрен! Потому что пьяный отец – это… Вот это что:

– Где ты шлялся?! Сегодня… сегодня годовщина смерти твоей матери, а ты?!

Я еле сдержал рвущиеся наружу ругательства. И слова обычные тоже поймал, чтобы не выскользнули наружу – не сейчас. Вот когда отец протрезвеет, тогда и поговорим обо всем. Потому просто развернулся и пошел обратно. Терпеть не могу этот единственный в году день, когда Стоун–старший пьет. И ненавижу еще по одной причине, со дня которой сегодня исполнилось десять лет.

– Ты куда, /запрещено цензурой/?! – раздалось позади.

По самому распространенному пути – собственно, к тому, что пониже живота.

– Смотри мне в глаза, когда я с тобой говорю!

Посмотрю, когда ты будешь способен на конструированный диалог, а пока что ты несешь бред.

– Не смей! – услышал, когда запирал дверь.

А дальше ещё пару десятков ругательств и попытки выломать железную дверь. Удачи на данном поприще!

Уже на парковке понял, что не взял ключи от машины, так что поспать в ней не удастся.

К счастью, совсем рядом находится небольшой отель. Там и переночую.

Я еле выбил себе номер, потому что все комнаты были или заняты, или зарезервированы. Так что для меня сделали маленькое исключение за немаленькую для таких апартаментов сумму. Но на деньги наплевать, когда хочется спать и когда завтра надо с утра в офис.

Я всегда мечтала жить одна – вставать с будильником, улыбнуться пустой комнате, сквозь шторы которой пробивались лучи яркого солнышка, переодеться и выйти на пробежку. И вдыхать запах утра. В полной тишине или же под фон любимых песен.

Мечты сбываются.

Потому что мое утро началось именно так.

Пробежка, освежающий душ и зеленый чай с ароматным жасмином – утро однозначно удалось!

Даже переполненные вагоны метро казались мелочью, а нечитанная еще мною книга Терри Пратчетта лишь дополняла мой отчего–то яркий день. Во мне цвела уверенность, что что–то обязательно должно произойти. И точно хорошее, потому как такой прекрасный день не может стать сумрачным.

Подумав, спрятала книгу в сумочку, сунула в уши наушники и встала – выйду на две станции раньше, прогуляюсь. По времени я успеваю, а прогулка только пойдет на пользу.

И вот иду, слушаю играющее “Танго смерти” Антонио Вивальди, наслаждаюсь погодой и композицией, как с жалобным треском каблук расстается с подошвой, угодив в решетку канализации…

Прекрасно! Едва ли не рыча на производителей этого чуда “цивилизации” по имени люк и на свои глаза в том числе, вытащила составляющие туфли, которые пару секунд назад были единым целым. Осмотрела. Вывод был неутешительным: ремонту не подлежат.

Гадство!

И делать нечего – пришлось снять то единственное, что у меня нашлось с каблуком, и идти дальше без них, пачкая чулки. А ещё экстренно искать через карты ближайший обувной магазин.

– Черт! – выдохнула я, когда увидела результаты поиска. Рядом вообще нет обувных, а я опаздываю на работу!

Села за пустующий столик летнего кафе, в попытке привести эмоции в порядок. Надо бы броситься к автобусу или заказывать такси, но, черт, как же так? Где мой идеальный день?! Куда он делся?!

От обиды, что мое хорошее настроение упало в канализацию, хотелось плакать. Потому сидела сейчас и старательно удерживала слезы. Да, дурочка я, но что поделать?

– Леона? – услышала я знакомый голос. – Приятно удивлен встречей.

От неожиданности вздрогнула и резко обернулась – прямо на обочине, рядом с байком, сидел босс во вчерашнем костюме, правда, малость потрепанном, и грел ладони, обнимая стакан с кофе из Старбакса.

– Доброе утро, мистер Стоун, – несколько удивленно поздоровалась я, даже не делая попытки встать. Не хотелось представать пред очи начальства в совершенно глупом виде. – А вам не жестко сидеть на асфальте?