И как раз в это время к ним подошёл Баклажаб.

– Присесть можно? – спросил он. Крота рядом не было, и голос контролёра смягчился, потерял официальную строгость и даже показался приятным.

– Садись, – махнул рукой Ножик. – Здесь не театр, места не куплены.

– Вы на меня не обижайтесь, – сказал Баклажаб. – Я ведь человек служивый, государственный – делаю что начальство велит.

– Тоже мне, нашёл оправдание, – проворчал Ножик. – А если начальство прикажет тебе нас в ручье утопить?

Баклажаб не расслышал его слов – или просто сделал вид, что не расслышал, – смешно захлопал глазами. Все улыбнулись. Грозный стражник, наверное, уже давно ни с кем просто так по-дружески не разговаривал, и ему очень хотел высказать всё, что накопилось в его душе.

Баклажаб устроился работать в контрольно-пропускную службу недавно. До назначения на должность инспектора КПП «Барби-1» он был техником-экспериментатором, в одной очень секретной лаборатории, которая исследовала биологические организмы, способные совершать длительные космические перелёты. Он и появился на свет в этой же самой лаборатории – как результат опыта по генной инженерии.

Кому-то из учёных пришла в голову гениальная мысль: соединить в одном организме баклажан и жабу. Жаба хорошо переносит похолодание, решили биологи. Перед наступлением зимы она ныряет на дно неглубокого водоёма и прячется там среди тины и опавших осенних листьев. Если зимой мороз будет не очень сильным, и вода не промёрзнет целиком до самого дна, то жаба может преспокойно спать там до весны. А баклажан, наоборот, – теплолюбивый овощ. Он не любит холода, но зато имеет крепкую глянцевую кожицу. К тому же, он очень полезен для здоровья: укрепляет сердце и регулирует внутренние процессы в организме. Его даже называют «овощем долголетия».

Учёные решили, что крепкое здоровье и способность погружаться в длительную спячку при низкой температуре – очень важные свойства для космонавта. Так на свет из лабораторной пробирки появился Баклажаб.

От жабы ему достались большие выпуклые глаза и четыре лапки с перепонками между пальцев, а от баклажана – форма тела и гладкая фиолетовая кожа. По невыясненной причине у него совсем не сформировались уши, не было даже маленьких слуховых дырочек на глянцевой голове. Поэтому Баклажаб плохо слышал, но хорошо чувствовал вибрации. Звук передавался в его мозг через колебания кожи в углублениях лысого черепа. Учёные решили, что наиболее удобным способом коммуникации с новым организмом будет азбука Морзе. И любой радист, который знал эту азбуку, мог с ним легко общаться, выстукивая буквы на затылке короткими и длинными щелбанами – точками и тире. Этот способ ему очень не нравился. Он даже сочинил стишок, который постоянно повторял в уме:

Люди, берегите друг друга.

Моя голова – не пустая бочка.

Слышите? Это я говорю вам оттуда.

И туда же говорите мне в ответ.

А то одни только сплошные тире да точки.

Понимать обычную речь и разговаривать он научился несколько позже.

Когда Баклажаб освоил письмо, его отправили в космическую экспедицию – радистом на орбитальную станцию. Целыми днями он сидел около рации, надев на голову специальные наушники с маленькими молоточками. Аппаратура связи принимала радиограммы, точки и тире преобразовывались в короткие и длинные электрические импульсы, и молоточки били фиолетовому радисту, в прямом смысле слова, по темечку. Баклажаб записывал сообщения буквами на бумаге и складывал листочки в специальную картонную папку с завязками. При возвращении на землю он захватил папку с собой и отдал лично в руки начальнику Центра управления полётами. Куда делись потом эти записи Баклажаб не знал, но надеялся, что их использовали для проведения каких-нибудь крайне важных научных экспериментов.

Должность радиста Баклажабу не нравилась. После каждого сеанса связи у него от стука молоточков сильно болела голова, и он долго не мог уснуть. Не помогало даже снижение температуры в жилом отсеке орбитальной станции до +3 градусов. Вместо того, чтобы сладко спать в специальной гидростатической кровати, Баклажаб заворачивался в клетчатое шерстяное одеяло и дрожал, прижавшись к тёплой радиаторной решётке бортового электрогенератора.

А вот следующая космическая экспедиция оставила в его памяти самые лучшие воспоминания. Именно тогда он познакомился с Дракончиком, которого Крот Корнеплодов называл «его превосходительством», и с лягушонком по имени Огурчик.

Учёные из секретной лаборатории решили проверить, как хорошо Баклажаб будет чувствовать себя в условиях уменьшенной гравитации и безвоздушного пространства, характерных для длительного межпланетного перелёта. Исследования решено было проводить на лунной базе, где совсем нет атмосферы, а притяжение в шесть раз меньше земного.

Для связи с Землёй и помощи при проведении научных экспериментов в состав экспедиции включили второго участника – трёхголового тритона Дракончика.

У Дракончика было действительно три головы, отчего он был похож на маленького Змея Горыныча, только без крыльев и огненного дыхания. До встречи с Баклажабом тритон работал в той же лаборатории, но в другом отделе – отделе регенерации. Биологи изучали возможность восстановления разных органов у земноводных животных. Отрежут ему ногу и смотрят, как на этом месте отрастает новая нога. Когда все ноги, руки и хвост были отрезаны и выращены по нескольку раз, дошла очередь и до головы. Но тут способность тритона к регенерации дала сбой – вместо одной отрезанной головы выросло сразу две. Одну лишнюю голову решили удалить, а вместо неё выросло ещё две. Дальнейшие эксперименты прекратили. Так тритон остался трёхголовым и получил прозвище Дракончик.

Третьим участником экспедиции оказался самый обычный лягушонок. Его поймали в Комитетском лесу в большой луже. Он понадобился учёным в качестве контрольного образца для сравнения с генномодифицированным Баклажабом и регенерированным Дракончиком. Маленькие пупырышки покрывали зелёную спинку лягушонка и делали его похожим на молодой огурец. В списке участников научной экспедиции у него была самая длинная запись – «Контрольный природный экземпляр – образец обыкновенного болотного лягушонка, кодовое наименование – Огурчик», но между собой для краткости сотрудники лаборатории называли его Лягурчиком.

В результате сложился дружный научно-исследовательский коллектив.

Дракончик оказался прекрасным экспериментатором. Он научился одновременно делать три дела: одна голова слушала приказы начальника экспедиции Баклажаба, вторая поддерживала постоянную связь с командным пунктом на Земле, а третья контролировала окружающую обстановку. Мешала только одна проблема: для выхода из помещения базы на лунную поверхность приходилось надевать защитный скафандр с тремя стеклянными шлемами. При быстрой ходьбе шлемы раскачивались и стукались друг о друга. Дракончик придерживал их руками, чтобы они не разбились, как шары на новогодней ёлке. Тритон с ужасом вспоминал ту праздничную вечеринку, когда научные работники так развеселились, что уронили наряженную ёлку на пол и с грохотом перебили все игрушки.

Лягурчик родился и вырос в лесной глуши. Он не получил хорошего образования и, тем более, не имел опыта научных исследований, но оказался очень способным и быстро всему учился. Больше всего Лягурчик переживал, что после возвращения на Землю, его, как наименее ценного члена экипажа, отстранят от научной работы или вообще уволят без выходного пособия и пенсии. В свободное время он починил старенький Луноход, который обнаружил в соседнем кратере. Машину и чинить-то особенно не пришлось: Лягушонок просто открыл круглую крышку с солнечной батареей – она захлопнулась много лет назад во время последнего сеанса связи – Луноход и поехал. Лягурчик оказался прекрасным механиком-водителем. Если бы он нашёл второй луноход, то мог бы организовать первые в истории Луны кольцевые автогонки. Но этого не случилось, и ему пришлось в одиночку наматывать круги по гребню лунного кратера. У Луны нет атмосферы, и звука от работающего двигателя не слышно. Для большего эффекта Лягурчик громко тарахтел, подражая гоночному автомобилю, и сам себе подавал команды.