Так вот, Хлоя никогда не рассказывала, и я не настаивал, поскольку боялся, что ее это отпугнет. Одно дело — найти человека, который смог бы занять пустую комнату в моем доме. И совсем другое — того, кто смог бы заполнить мою пустоту. Это иное.

Я делаю еще глоток, хотя мое отчаянное желание выпить потихоньку испаряется. Избавляться от мысли, что ты — алкоголик, лучше всего в компании другого алкоголика.

— Что ж, — говорю я. — И с друзьями, и с семьей бывает трудно, и…

— А мы с тобой друзья, Эд?

Этот вопрос застает меня врасплох. Хлоя смотрит на меня честным, но немного расфокусированным взглядом, ее черты смягчились, губы приоткрыты.

Я сглатываю ком в горле:

— Надеюсь, что да.

Она улыбается:

— Хорошо. Потому что я бы никогда, ни за что не стала причинять тебе боль. Просто хочу, чтобы ты это знал.

— Я знаю, — говорю я, хотя на самом деле это не так. Не совсем так. Люди могут ранить, даже не подозревая об этом. Хлоя делает это каждый день — иногда она ранит меня одним фактом своего существования. И это нормально.

— Хорошо. — Она сжимает мою ладонь, и я с ужасом вижу, как ее глаза опять наполняются слезами.

Она вытирает щеки.

— Господи, я просто конченая идиотка… — Она делает еще один большой глоток, а затем говорит: — Мне нужно кое-что тебе сказать…

Терпеть не могу эти слова. Предложение, которое начинается так, просто не может закончиться хорошо. Это все равно что «Нам нужно поговорить…»

— Хлоя… — произношу я.

К счастью, меня спасает звонок. Кто-то пришел и стоит у входной двери. Ко мне не так уж часто заявляются посетители и уж точно не приходят незваные гости.

— А это еще кто, мать его? — спрашивает Хлоя с присущим ей теплом и добродушием.

— Понятия не имею.

Устало плетусь к входной двери и открываю замок. На пороге стоят двое в серых костюмах. Они еще не успевают и рот открыть, а я уже понимаю, что эти парни — из полиции. Есть в них что-то такое. Усталое выражение лица, плохие стрижки, дешевая обувь.

— Мистер Адамс? — спрашивает тот, что повыше, с темными волосами.

— Да?

— Я — инспектор Фернесс. Это — сержант Дэнкс. Вы приходили в участок днем, чтобы написать заявление о пропаже вашего друга Мика Купера?

— Я пытался. Но мне сказали, что его нельзя официально считать пропавшим.

— Да. Простите, пожалуйста, — говорит второй полицейский, лысый и невысокий. — Мы можем войти?

Я хочу спросить у них зачем, но они ведь все равно войдут, так что без разницы. Я отодвигаюсь в сторону.

— Конечно проходите.

Они шагают мимо меня в холл, и я закрываю дверь.

— Сюда, пожалуйста.

Вопреки своим привычкам, я веду их на кухню. И как только вижу Хлою, понимаю, что это ошибка. Она все еще в своем «вечернем» наряде. На ней — обтягивающий черный топ в черепах, крошечная мини-юбка из лайкры, сетчатые колготки и ботинки «Доктор Мартинз».

— О-о, а вот и компания, — говорит она, глядя на полицейских. — Как мило!

— Это Хлоя, она снимает у меня комнату. Мы друзья.

Эти двое — профессионалы своего дела, даже бровью не повели, но я-то знаю, о чем они думают. Старпер живет под одной крышей с молоденькой красивой девушкой. Или я с ней сплю, или я просто старый извращенец. К сожалению, скорее всего, дело в последнем.

— Могу я вам что-нибудь предложить? — спрашиваю я. — Чай, кофе?

— Джин? — Хлоя поднимает свою бутылку.

— Боюсь, мы при исполнении, мисс, — говорит Фернесс.

— Хорошо, — говорю я. — Тогда… эм-м… присаживайтесь?

Они переглядываются.

— Вообще-то, мистер Адамс, мы бы хотели поговорить с вами наедине.

Я смотрю на Хлою:

— Ты не против?

— Ну что ж, ладно. — Она хватает бутылку и стакан. — Буду нужна — стучи.

А затем она окидывает полицейских тяжелым взглядом и выскальзывает из кухни.

Они рассаживаются, скрипнув стульями, я неловко устраиваюсь во главе стола.

— Так могу я узнать, в чем, собственно, дело? Я уже рассказал сержанту все, что знаю.

— Я понимаю, вам, наверное, покажется, что это слишком — повторять все заново, но не могли бы вы рассказать об этом теперь и нам, и в подробностях?

Дэнкс вынимает ручку.

— Ну… Майки был здесь вчера вечером.

— Простите, а не могли бы вы начать еще раньше? Почему он приехал? Насколько нам известно, он живет в Оксфорде?

— Мы старые друзья, он вернулся в Эндерберри и захотел со мной встретиться.

— Насколько старые?

— С детства.

— И вы поддерживали связь?

— Не особенно. Но иногда неплохо повидаться друг с другом.

Они кивают.

— Так или иначе, он заглянул ко мне на ужин.

— В котором часу это было?

— Он приехал в семь пятнадцать.

— На машине?

— Нет, пришел пешком. Отель, в котором он остановился, не очень далеко отсюда. Думаю, он хотел выпить.

— Как, по-вашему, сколько он выпил?

— Ну… — Я мысленно пересчитываю пустые бутылки в мусорном ящике. — Знаете же, как это бывает. Ешь, говоришь… Может, шесть или семь бутылок пива.

— Прилично!

— Да, наверное.

— В каком, на ваш взгляд, состоянии он покинул ваш дом?

— Ну он не спотыкался и не нес всякую чушь, но был довольно пьян.

— И вы позволили ему вернуться в отель?

— Я предлагал вызвать такси, но он сказал, что хочет прогуляться, чтобы протрезветь.

— Так. Можете сказать, в котором часу это было?

— В десять, десять тридцать. Не так уж поздно.

— В тот вечер вы видели его в последний раз?

— Да.

— Вы отдали его бумажник сержанту?

— Да, но это было чертовски сложно, она хотела, чтобы я оставил его у себя, но я настоял.

— Как он вообще попал к вам в руки?

— Наверное, Майки забыл его, когда уходил.

— И вы не попытались вернуть ему этот бумажник той же ночью?

— Я не знал о нем до сегодняшнего дня. Хлоя нашла его и позвонила мне.

— В котором часу?

— Примерно в обед. Я пытался дозвониться до Майки и сказать ему, что он забыл бумажник, но он не отвечал.

Снова что-то записывают.

— И тогда вы пошли в отель, желая убедиться, что с вашим другом все в порядке?

— Да. Они сказали мне, что той ночью он не возвращался, и я обратился в полицию.

Снова кивают. А затем Фернесс говорит:

— Как бы вы описали своего друга в тот вечер?

— Он был в порядке… То есть абсолютно нормальный.

— У него было хорошее настроение?

— Ну, думаю, да.

— Какова была цель его визита?

— Могу ли я спросить, уместно ли это?

— Что ж, он много лет не выходил на связь, а затем — как гром среди ясного неба. Это странно.

— Как говорил Джим Моррисон, люди вообще странные.

Они смотрят на меня без всякого выражения. Явно не фанаты классического рока.

— Слушайте, — говорю я. — Это была обычная дань вежливости. Мы болтали обо всяком, о том, чем оба занимаемся, о работе. Ничего особенного или важного. А теперь могу ли я узнать, к чему все эти вопросы? С Майки что-то случилось?

Кажется, они раздумывают над ответом, а затем Дэнкс закрывает свой блокнот.

— Сегодня было найдено тело. По описанию похоже на вашего друга Майки Купера.

Тело. Майки. Я пытаюсь проглотить эту информацию, но она комом застревает у меня в горле. Я не могу говорить. Мне даже дышать трудно.

— Вы в порядке, сэр?

— Я… я не знаю. У меня шок. Что произошло?

— Мы вытащили его тело из реки.

«Зуб даю, он уже весь распухший, зеленый и без глаз. Потому что рыбы съели его глаза».

— Майки утонул?

— Мы все еще пытаемся установить обстоятельства смерти вашего друга.

— Если он упал в реку, что тут устанавливать?

Они обмениваются странным взглядом.

— Парк Олд-Мидоуз находится далеко от отеля, в котором поселился ваш друг?

— Думаю, да.

— Тогда как он мог оказаться там?

— Может, он хотел еще немного прогуляться, чтобы протрезветь? Или заблудился?

— Может.

Они явно сомневаются в чем-то.