— Она… здесь спала! — взвизгнула эта выдра. — В твоем саркофаге!

— Ошибаетесь, я была в спальне, наградила ее еще одной улыбочкой, из разряда: «Съела, гадина!» У-у-у, как ее перекривило, даже страшно стало. — Возможно, этому способствовал ушиб вашей головы. Прошу простить мою вспыльчивость, — холодно бросила я, — но рубашка из закромов господина стоила того.

— Как ты смеешь?!

— Обосновано.

— Лихо…! — упрек в ее обращении не был прикрыт ничем, собственно так же, как и сама упрекающая.

— Тихо! — я с легкостью перебила нудистку и, обернувшись к серокожему, уверенно произнесла. — От Вашего имени, господин, мы сегодня же подаем заявку на повторное рассмотрение дела о заключении.

— Зачем?

— Будем добиваться амнистии.

В следующие минуты жизни, а меня все еще не убили, так что, можно сказать, минуты прекрасной жизни, я думала о том, как обстряпаю дело с ранней побудкой вурдалака и отбеливанием его репутации. После думала о том, какой все-таки удивительный мир Ритри и какое уникальное значение имеет здесь простое слово «Амнистия». Рагу, услышав его, натурально взвыла, а Лихо, хвала его нервам, возликовал молча. Далее сделал постное лицо и попросил подождать его где-нибудь наверху.

— Урурк проводит.

Паук тут же оказался подле нас, присел перед моей светлостью, и, перебежав на мою кисть, перенес в знакомую спальню.

— Вы прекрасно сыграли.

— Это лишь начало постановки. Ведь даже не знаю, на что подписалась.

— Я сейчас все-все предоставлю! — потирая лапками, сообщил восьмилапый. И через минут пять передо мной уже высилась впечатляющая стопка матерчатых листов.

— Это что?

— Условия соревнований для претендентов на амнистирование, приуроченных к празднику Великого Кровопролития.

Информация была аховой. И я ахнула, услышав о пяти смертельно опасных испытаниях для заключенных, которые устраиваются раз в сотню лет.

— Как, опять я? Но разве…? А разве…? То есть… Погодите, но как же судебное разбирательство и слушание? Зал заседаний, присяжные, вредный прокурор, свидетели преступления?

— Все они вряд ли остались живы, — мохнатик перебежал с одного конца стола к другому и мягко спрыгнул на кровать. — Три сотни лет прошло… к тому же, господин проходил по статье наивысшего преступления и права на повторное рассмотрение дела не имеет. Плюс новые правонарушения.

— Уууууууууу…

— Вам плохо? — встревожился мохнатый.

— Уууроды, — завершила я затяжной скулеж. — Если знали, что не доживут, неужели так трудно было сделать исключение и внести поправку о дополнительном расследовании?

Вот тут, чертовски тихо и незаметно рядом оказался преобразившийся Лихо в новой одежде и со счастливой улыбкой на лице.

— Для древних исключения не предусмотрены. Последняя надежда на свободу, что кто-то из вурдалаком заменив меня, сумеет выиграть в битве одно из первых пяти мест. — Сообщил он и попросил паука собрать для меня вещи.

— Какие вещи? Все что на мне было, сгинуло еще в том круглом храме. Одно лишь кольцо осталось.

— А его придется отдать мне, — сообщил вампир, раскрыв передо мной ладонь. — Снимай, чтобы тебя не растерзали раньше времени.

— Последнее отбирают…

Сняла, отдала. Поднимаю взгляд на Лихо и замираю. Серокожий сейчас был точь-в-точь как с картинки, то бишь, с портрета, висящего в склепе. Плотность волосяного покрова на голове повышенная, кожа ухоженная, улыбка скромная, глаза лукавые, голос, под стать виду завзятого сердцееда, стал бархатистым и пьянящим, что ли.

От произведенного им эффекта не сразу среагировала на поступившую информацию, более того, позволила ему развить мысль:

— … не представляю, что тебе пообещал мой предок. Но знай, не каждый высший вурдалак согласился бы заменить меня в соревнованиях.

Смотрю на Урурка, а он охотно кивает, подтверждая слова господина. Мое сердце пропустило удар, а руки стали покрываться мурашками. Вот, черт!

— … я очень признателен тебе, и в свою очередь обещаю сделать все, чтобы помочь…

— Выиграть?

— Пережить первые два тура. После них лорд подземных чертогов сумеет тебя спасти. — Вурдалак оправил манжеты и застегнул запонки. — Ты ведь рассказала ему, куда попала?

— Не успела, меня перебили, то есть разбудили… поползновениями.

— При первой же возможности скажешь ему, — посоветовал Лихо.

— Ага, а если выиграем?

Он криво улыбнулся:

— У вампира шанс мог бы быть, у тебя его нет.

— В смысле? Чем я хуже среднестатистического кровопийцы? — уперла руки в боки. — Грудь на пару размеров больше? Так это не минус, это плюс! Своеобразные подушки безопасности.

— С подушками или без… ты смертная.

— А вампиры — нет? Или они сложно-убиваемые? — он кивнул, а я поспешила кое-что уточнить для себя. — Слушай, а не проще ли было заговорщикам в ссылку тебя направить? С глаз долой — из сердца вон.

Нахмурился. Исходя из выражения его лица, я только что спросила что-то абсурдное. Был мой вопрос нелепым или нет, он все равно уточнения требует:

— Я имела в виду, почему тебя как брата, мотающего срок, не отправили в мой мир?

— Он сводный по отцу и низший по касте. Четвертый для таких вампиров пыточная клетка, для меня рай. — Лихо плотоядно улыбнулся, и это не испортило его внешней притягательности, получился образ обходительного злодея-симпатяги.

Хмыкнула:

— Сводный или не сводный, а объединяющая вас преступная жилка все же присутствует. Мать явно была хулиганкой. — Он улыбнулся, а я продолжила допрос. — И насколько ты дряхлый?

Лицо вампира удивленно вытянулось, но серокожий быстро взял себя в руки:

— Не дряхлый, а древний. И это значит — сильный. Низшие владеют тремя ипостасями, высшие пятью, в моем запасе их семь: вур, вурдо, лак, вурдок, вуд, вудвур и вудлак. Ранее меня звали Вудлак Лихо Лишерс Миро, и я был неприкосновенен.

Сказал без пафоса и снобизма, и даже как-то жаль его стало, зэка древнего. Совсем чуть-чуть жаль.

— Хм, был неприкосновенен, пока кое-кто не раздобыл разрешение на твой отстрел.

— На погружение в сон, — произнес он сквозь зубы.

Кажется, мои соображения вслух привели Лихо к мысли, что Рагу ему не друг и даже не подруга. Уже плюс! Однако, ситуация складывается все интереснее и интереснее.

— И чем занимался такой сильный вурдалак, как ты?

— Дипломатией.

Он уверенными движениями оправил воротник рубашки, затем галстук и, оттянув полы сюртука, гордо выпрямился. Мечта, а не вампир! Даже я залюбовалась.

Урурк выдвинул два небольших кожаных цилиндра в центр комнаты, сложил в них листы с правилами соревнований и нетерпеливо напомнил, что нам давно пора. Лихо, согласился поторопиться, одной рукой сгреб в охапку меня, второй — поднял «чемоданы» с затаившимся на них пауком и резко взмыл вверх.

Проходя вслед за ним через пол седьмой комнаты, я тихо поинтересовалась:

— А куда мы спешим?

— На прием к Владыке и подальше от дома.

— А почему спешим? Нельзя разве письмо отправить, прошение, уведомление?

— Нет. Потому что через десять секунд я останусь без места жительства.

— Это как?

— Сейчас увидишь.

Чтобы не тратить время на слова и не прерывать самого восхитительного и приятного времяпрепровождения Люциус, зажимая почти супругу в темном углу спальни, общался с ней мысленно. Точнее, как сказать общался, он давно прокручивал в мозгу картинки эротического характера, делясь с Олимпией планами на вечер. Попутно без устали витиевато восхищался нежностью ее губ, бархатистостью кожи, приятностью округлостей. Периодически хвалил обоих за отменный вкус в выборе партнера, но чаще всего он тихо поздравлял сам себя, называя счастливчиком.

Напрягало лишь одно: в то время как дьявол был всецело поглощен происходящим, демонесса продолжала думать о насущном. А именно о спасении Гали Гари из мира серокожих.

«Дорогой, ты уверен, что они без твоего вмешательства смогут все решить?»