«Милая моя Сашенька! Я боюсь, что моё письмо уже никогда не дойдёт до тебя, но я хочу, чтобы ты знала, что я тебя ЛЮБЛЮ! Ты прости, что я не смог вернуться живым с войны. Прости. И поцелуй от меня нашего сынишку, и научи его любить нашу Родину, и быть настоящим мужчиной. Смотри не балуй его!

Как вы там живёте без меня? Как родители? Пиши мне обо всём! Если конечно всё-таки получишь моё письмо. Я хочу всё знать до последней подробности…. Не ври себе, ты уже никогда не выберешься отсюда! Эта проклятая война уничтожила всё живое на земле! Я, конечно, понимаю, что надежда умирает последней, но после ядерной бомбардировки, вряд ли кто остался в живых… Проклятые американцы! Как я вас ненавижу! Будьте вы прокляты! И надеюсь, что наши ракеты нанесли вам гораздо больше вреда, чем ваши нам. Ладно, хватит сопли пускать, пошёл, повоюю….»

Хвост не всё понял из прочитанного текста, но общий смысл ему стал понятен. Началась война, между какими-то «американцами» и…? Кем? Кто были те, чей язык ему так нравился, и чьи письмена он искал. Но тайна пока оставалась не раскрытой. Он ещё прочитал несколько писем. Но те были всё больше про чувство называемое «любовью», и оно пока оставалось ему неведомо. Ну, или почти не ведомо. В последнем конверте Коля нашёл круглый блестящий диск с изображенным на нём седым мужчиной в странной одежде, грязный и с оружием в руках. Надписью гласила «Я, русский солдат». И маленький клочок бумаги с короткой запиской: «это мой любимый фильм, покажи его сыну, пусть он растёт настоящим Русским солдатом и отомстит за нашу смерть!»

«Вот оно! – про себя воскликнул парень, хвост его заметался из стороны в сторону. Лоб покрылся испариной. – Я Русский. Нет, мы все живущие здесь Русские! Я хочу быть как они! Я хочу быть как они! Я не хочу быть пьяной рванью! И быдлом, гниющим заживо, не желаю быть!»

На лице появилась загадочная улыбка. Парень поймал свой хвост левой рукой, а правой не раздумывая отсёк его ножом под самый корень, ловко извлечённым из потайного кармашка в рукаве. Страшная боль прошлась дрожью по телу. В глазах потемнело. Крови почти не было, зато боль только усиливалась, и Хвост потерял сознание, рухнув на пол, подняв облако пыли…. Боль… Холод… Горы… По леднику поднимаются три человека с большими рюкзаками на спинах. Лёд под тяжестью проламывается и двое проваливаются в глубокую трещину. Девушка падает ничком на ледник и пытается осторожно подползти к его краю, чтобы помочь своим друзьям. Но из тёмной глубины доносится лишь крик:

–….а-а-а-а-а-а….

…а-а-а! – Хвост резко открыл глаза, понимает, что кричит сам. Кругом сплошная темнота, и запах многолетней пыли и тления мусора. Во рту пересохло, словно дно пересохшей реки в пустыне. Голова гудела от удара о каменный пол. Он, кряхтя, поднялся на ноги.

«Это был сон. Опять этот сон. Почему он меня преследует?» – мелькнула мысль в больной голове.

Свеча догорела, слегка припалив поверхность стола. В воздухе ещё пахло горелой пластмассой. Парень, едва сделав шаг, наступил на что-то круглое. Нагнулся и поднял. Это оказался собственный хвост.

«Теперь я такой же урод, как и вы. Но мне это нравиться! Я чувствую себя настоящим человеком!» – подумал Коля и улыбнулся мелькнувшей мысли.

Ещё раз, ощупав отрезанный хвост, свернул его кольцом и спрятал в левый внутренний карман своего старенького пиджака. Туда же отправил и бутылку из хорошего зелёного стекла с надписью на красивой этикетке «Водка «Столичная»», и повернулся к выходу.

«Забыл, – Коля стукнул себя по голове, – рисунки и письмена забыл!»

Нащупав ногой, конверт, упавший на пол, нагнулся и поднял его с пола. Аккуратно, словно святую реликвию ощупал, убедившись, что ничего не выпало после неожиданного падения, засунул его в правый внутренний карман своего пиджака и зашагал к выходу из провала, некогда служившему кому-то приютом от ненастья и холодов. Старик Любомир в своё время поведал, что когда-то давно, на земле воцарилась зима. Лютый ветер заморозил всё что мог. А Светило, оно же солнце, исчезло, больше не желая давать ей жизнь. Воцарилось царство смерти. В ту пору погибло много людей, а те, что остались, объединялись в группы, пытаясь выжить вместе. И выжили. Но не все. И дети их рождались, и они потом рождали своих детей, но Светило не желало появляться. И тогда один из святых старейшин, что слыл по всей округе пророком, Ешо стал молиться Богу, да так усердно, что перестал есть. И на сороковой день, встал, велел привести ему сорок уродливых людей, тех, что были не такие как все. Пожелание его было тот час же исполнено. К вечеру того же дня перед ним стояли двадцать мужчин и столько же женщин. И принёс Ешо их тогда в жертву, окропив всю землю кровью, этих бесхвостых, имеющих всего по две руки и две ноги, людей, во имя рождения долгожданного Светила. И увидел он тогда будущее, что ровно через сорок дней и ночей, зародиться новое Светило и наступит на земле другая жизнь, весёлая и светлая. Народ ждал. Ровно сорок дней ждал. Но оно на небе так и не появилось. И к вечеру сорок первого дня, соплеменники, бросившие свою работу в ожидании чуда, оставшись голодными, разозлились на Ешо. Пришли в его дом и под руки, с криками ненависти и обвинении во лжи, вывели пророка на улицу к разъярённой толпе, где перед всем племенем и прочим людом, прибили некогда любимого пророка к кресту, обложили остатками скромного скарба, скопившегося у него за мирскую жизнь, и подожгли. Он лишь тихо сказал – «Я вас прощаю за неверие! Но через смерть мою, придёт к вам вера!» и больше не издал ни единого звука. И уже со следующего дня, небо над землёй становилось всё светлее и светлее. И вот на сороковой день после гибели Ешо, Светило сияло в полную свою силу. Холод отступал….

Хвост, погрузившись в воспоминания, шагал по сухой траве, подальше от места сего. Ему хотелось идти вперёд, навстречу своей судьбе, ища новые доказательства существования человека, той другой, никому не известной цивилизации. Сильные ноги не выбирали лучший да удобный путь, они несли его самого по путям хоженым и не хоженым, через овраги глубокие и буреломы высокие, и поля, заросшие колючей травой, речушки да реки полноводные и пересохшие. Но страннику было всё равно, лишь бы не стоять на одном месте. В мыслях он строил свои планы, догадки и предположения.

Вечер степенно по-царски спускался на землю. Парень замедлил шаг и остановился. Внимательно осмотрелся, выбирая удобное место для ночлега. В нескольких метрах от того места, где он стоял, находилась небольшая лысая полянка. Там рос невысокий, но очень густой куст боярышника, и трава вокруг едва доходила до колен.

«Отлично, – подумал уставший путник, – просто великолепно, и трава не высока и обзор хороший, здесь и лягу!»

При его приближении из куста вылетела испуганная птица. Хвост ловко выхватил нож, и метнул в перепуганную дичь, которая не ожидала такой прыти от двуногого врага и пала от острого клинка, попавшего точно в её хрупкое, но очень жирное тельце.

Наскоро перекусив, молодой человек улёгся в траву. Место, где должен был находиться хвост, ещё болело, и он перевернулся на бок, продолжая смотреть в тёмное небо, усыпанное миллионами светящихся точек…

…постепенно падая с неба, они превратились в бесконечное белое поле, по которому не спеша шла красивая девушка. Её лицо светилось от счастья. Алые губы тронула беззаботная легкая улыбка. Но чей-то дикий крик, прилетевший невесть откуда, заставил её вздрогнуть. Улыбка вмиг слетела с губ, и страх поселился в девичьих глазах. Она остановилась.

Всё вокруг перед ней поплыло как в тумане. Сбросив с себя странный мешок, что висел у неё за спиной, упала ничком в мягкое и рыхлое одеяло. Прямо перед лицом разверзлась бездонная пропасть.

Неожиданно оттуда появилась человеческая рука в чёрной перчатке, девушка, что было сил, схватилась за неё, но та выскользнула из девичьих рук, и сдавленный вопль разнёсся эхом по ущелью….

–…а-а-а-а! – Хвост невольно вздрогнул, и принялся хвататься за примятую траву обеими руками, словно падая с большой высоты, он пытался сохранить себе равновесие. Но глаза вскоре открылись, и парень сообразил, что лежит под кустом на своём ложе и ему в данный момент ничего не угрожает. Облегчённо вздохнул, и развалился в траве, подставляя свои чресла под утренние лучи Светила.