Принц.

P.S. Подснежники я выкопал в саду общежития. Мы должны с тобой вернуть их обратно, когда сойдет снег.

Мира улыбнулась. Перенесла все гостинцы в свою комнату, расставила цветы на окна, подснежники - на письменный стол. Студенты написали ей записки с пожеланиями выздоровления, но ни одна так не тронула Миру, как послание Принца.

Затем она достала книги по артефакторике и с тройным рвением погрузилась в их изучение.

16. Сонная глава: Как фея

Андрей Рихтер не ожидал такого поворота – она отрезала ему возможность общаться по-дружески. Ударил кулаком в стену. Немного отлегло. Подошел к роялю, хотел что-нибудь сыграть, но решил, что не с таким отвратительным настроением нужно подходить к инструменту.

Как был, в пальто, лег на пол. На потолке его комнаты сияли звезды – картинка звездного неба, копия той, что сейчас над городом. Вселенская гармония мигала ему бриллиантовыми россыпями с черного бархата ночи. Звезды всегда манили Андрея, они верные, постоянные и красивые.

Мужчина вернулся мыслями к Фениксу. Она стала просто красавицей, карандашная размытость стерлась, остался только сочный акварельный рисунок, яркий, легкий, весенний, нежный. Глаза Мирославы тянули его к себе, как магнитами. Он, конечно, все еще надеялся, что волосы ее изменят цвет на какой-нибудь более осенний оттенок. Хотя он уже давно признал, что с рыжими ему не везет, и Лариса Сергеевна последнее доказательство тому. Андрей устал ждать фею из своего сна, устал разочаровываться, устал от мимолетных отношений.

Андрея тянуло к Мирославе. Когда она спала в медблоке, он как мальчишка, приходил тайком, чтобы посмотреть на нее спящую, слышать ее ровное дыхание, убрать прядь волос с лица, пощупать пульс и задержать в своих руках ее ладошку.

И возненавидеть того, кто пытался ей навредить. Следы на ее шее хотелось вылечить, но она должна сама справиться, как тогда, на реке, справилась.

Андрей еще раз прокрутил воспоминание, когда целовал ее. Какая она была беззащитная в тот момент и нуждалась в нем. Тогда он хотел забрать всю ее боль. И каким настоящим получился этот поцелуй. И как ему хотелось держать ее на руках и дальше.

Тогда в медблоке, он решил, что Мирослава станет его. Нет больше смысла отрицать, что она нравится ему больше, чем просто талантливая студентка, добрая соседка (теперь просто соседка, а точнее, лицо, проживающее за стеной), интересный собеседник, привлекательная женщина.

Когда он задевал ее - якобы случайно – она вздрагивала. Значит, тоже к нему неравнодушна. Или, наоборот, он ей настолько противен... Но об этом думать не хотелось.

И то, что он ее ректор и куратор, ничего не значило. В Уставе Академии нет запрета на такие отношения. Но, чтобы избежать ненужных разговоров и косых взглядов, они могли бы скрываться, пока Мира не доучится. Тем более, что они - лица, проживающие в соседних комнатах, можно часто видеться.

Андрей улыбнулся: ректор влюбился в студентку, чем не сюжет для романтической повести. Там всегда все заканчивается поцелуем. Но это жизнь, и как закончится все у них, большой вопрос.

Хотелось сейчас поступить по-русски, напиться и забыться хотя бы на один день. Но немецкая кровь подсказала, что нужно дать Мирославе и себе время, чтобы все утряслось. Пока не вернется привычный ритм жизни. А потом он станет ее завоевывать, осаждать, брать штурмом. На этой позитивной ноте он решил пойти спать.

Если бы он знал тогда, что через пару недель будет сожалеть, что не ворвался сейчас в ее комнату, не признался в своих чувствах, не сгрёб в охапку, чтобы не отпускать.

На следующий день Миру еще раз осмотрели в медблоке, но ничего негативного не нашли. Она была абсолютно здорова, и, что самое важное, ее сила адекватно откликалась на заклинания – никаких искажений, случайных попаданий и прочих нестыковок. Можно было влиться в полноценное магическое обучение.

Сидя с другими студентами на занятии с профессором Лакомбом, Мира подумала, что ее прежняя жизнь была как бы подготовкой к этой, счастливой, интересной. Девушка делала большие успехи по артефакторике, сказывались часы изучения соответствующей литературы. У волшебницы на то были свои резоны, но о них она помалкивала.

Душевный подъем Феникса – этим именем ее стали называть все чаще, она уже привыкала, - совпал с весной. Погода стояла теплая, солнечная, капели звенели, первые цветы уже появились на территории общежития. Мамушка, с которой они высаживали рассаду в теплице, объяснила, что здесь, в Академии магии они могут позволить себе продлить теплое время года за счет ранней весны и поздней осени.

К тому времени Мира с Принцем уже пересадили подснежники обратно в сад. Они проводили много времени вместе, девушке иногда казалось, что он оберегает ее. Мира была не против. Ему, как и Рихтеру, она доверяла целиком и полностью.

Ректор же был с ней предельно вежлив, просто субординация высочайшего уровня. При этом он был в курсе ее занятий и передвижений по Академии, она чаще обычного стала встречать его в коридорах заведения. Ректор пытался шутить, спрашивал об успехах, иногда проверял изученный материал (индивидуальный учебный план она осваивала быстро).

А потом он внезапно взял отпуск на месяц и уехал, поручив ее охрану Медведю. Говорили, что ректор очень устал, захотел развеяться, но Миру не покидало ощущение, что это из-за нее. Хотя объективных причин для этого не было. Ведь не мог же ректор уехать из-за того случая во дворе.

Это произошло после того, как Принц учил ее ходить по воздуху. Погода стояла теплая (на территории общежития было практически лето, трава уже зеленела, отцветали первоцветы, а в городе еще сугробы лежали), студенты оголились и высыпали на улицу. Мира тоже надела шорты и тунику, распустила волосы, пусть тоже погуляют на свободе.

Время было вечернее, предзакатное. Сначала она просто прыгала на батуте, на скоро поняла, что может увеличивать полет прыжка, связывая его со стихией воздуха. Тут ее нашел Принц.

- Хочешь освоить заклинание хождения по воздуху? Это, когда ты настолько уплотняешь воздух вокруг себя, что он начинает держать тебя в равновесии, даже когда ты идешь по тонкой веревке, - объяснил он.

Мира вспомнила, как Медведь в зале учил студентов ходить по натянутому горизонтально канату, она тогда еще поражалась их умению держать равновесие.

– Почувствуй воздух, дай ему себя удержать и иди. Я тебя подстрахую телекинезом, - скомандовал Принц, а Мира отметила про себя, что он еще и телекинетик. Сколько направлений магии он освоил в итоге?

Девушка, как была, босиком забралась сначала на основание забора, оно было ступенчатым, и встала на столбик. Уплотнила воздух вокруг себя, как показал Принц, и пошла по ребру забора, стараясь держать равновесие. Ее отвлекли пролетающие мимо голуби (откуда они только взялись тут?), дошла до калитки.

- Смотри, как я могу! – вскрикнула она, качнулась, чуть не упала, - Лови меня! - Но Принц вовремя поддержал ее, и потом она спрыгнула с забора.

По всей видимости, от ее визга проснулся Рихтер, который, не замеченный ими, спал в кресле на террасе второго этажа, на нее выходили стеклянные двери из холла ректорских покоев.

- Нет, это … Нет! Нет! Нет! Я же… Так не может быть! Нет! М-м-м… – бессвязно говорил ректор, он выглядел разочарованным, потерянным.

Мира всерьез стала думать о том, как позвать сюда сейчас профессора Лакомба. Можно было позвонить ему во Францию, номера телефонов для экстренной связи с преподавателями лежали на кухне.

- Андрей Вильгельмович, что-то случилось? – спросил Принц.

Рихтер смотрел на Миру таким печальным взглядом, что она боролась с желанием запрыгнуть сейчас к нему на террасу и обнять. И успокоить. Сказать, что это только дурной сон.

- А! Нет, все нормально… Сон очень плохой приснился, - проговорил ректор сдавленным голосом и ушел.

- Андрей Вильгельмович… - негромко вслед Ректору сказала Мира. Конечно, он ее не услышал, не повернулся.