Кошмар продолжался. Наконец, он начал стонать, а Оксану вырвало.

– Куда, дура, на ковер-то! Давай, убирай.

Оксана трясущимися руками стала затирать тряпкой прозрачную вонючую слизь какой-то тряпкой. Перед глазами все плыло.

В соседней комнате Богдан огрызался:

– Не, Димон, во всяком случае, не сейчас. Самому нужна. Ничего такая, свеженькая. Другую тебе найдем. Отвези-ка, Витька, ее домой.

Не поднимая глаз, Оксана прошла мимо изучающих ее парней, вышла из подвала, повалилась на заднее сиденье рядом со школьной сумкой. В молчании доехали до дома.

Прошел месяц. Каждый день после школы после получения записки она бежала, но теперь уже не в подвальные комнаты мини-борделя, а в садовый дом Богдана. Чем-то она зацепила этого развратного циника. Уже на третьей встрече он протянул ей таблетки:

– Будешь пить по инструкции, чтобы залета не было.

Сначала ее мутило то ли от лекарств, то ли от всего, что теперь происходило в ее жизни. Дома ни о чем не догадывались и, слава Богу! Но вскоре, она окрепла, привыкла и даже стала находить некоторый интерес в ситуации: она встречается и встречается тайно с самим Богданом! Если бы девчонки узнали, лопнули бы от зависти, но она крепко держала язык за зубами. Правда, несколько смущало то, что у Богдана были ее фотографии, и он мог бы принудить, как других работать на него, встречаясь с толстыми, старыми дядьками. Теперь она знала все о его бизнесе, также видела тайную фототеку. Там было полстаницы и знакомые девчонки из соседних станиц. Подрастали новые девушки, приходили в клуб, знакомились с Богданом или с его подельниками, а дальше – фотографии; и девчушки, не смея отстаивать свои права, не думая о своей судьбе, опасались только одного, чтобы никто не узнал об их позоре. Несколько из них покончили с собой, напившись снотворного. Но в своем большинстве, они были легкой и безропотной добычей.

Как-то Богдан предложил ей вина, но она отказалась:

– Что ты, если отец учует, не сносить мне головы!

– Тогда попробуй это, – и он протянул ей зажженную самокрутку.

– Что это?

– А ты попробуй.

Оксана осторожно втянула в себя пахучий дым. Сначала она ничего не почувствовала, а потом ей стало весело-весело. Она хихикала и снова потянулась к самокрутке.

– Э-ээ, хватит тебе на первый раз!

В этот раз секс был, как никогда острым. Вообще, она неожиданно для себя стала находить в нем чувственную радость. Богдан был приятно удивлен.

– Ух, ты, горячая моя! С тобой, прям, за силы свои опасаюсь!

– А ты не опасайся! – смеялась Оксана – Если что, помогу!

– Да ты, и вправду мастерицей становишься!

– А то!

– А хочешь фильм один интересный посмотреть? «Счастливые трусов не надевают»?

– Порнушку, что ли?

– А ты уже смотрела когда-нибудь?

– Да, нашла один раз у отца. Включила, а там такое! – у Оксаны заблестели глаза.

Теперь во время встреч они курили травку и повторяли экранное действо.

Наступила весна. Богдан, как и прежде, по-своему ценил Оксану: не позволял другим парням приближаться к ней и, в отличие от остальных девушек фототеки, заниматься сексом с клиентами. Да, ей было отведено особое место. Она привыкла к этому, и даже, втайне гордилась.

Тем удивительнее стало для нее, что однажды Богдан, задумчиво разглядывая трещинки на потолке, произнес:

– Оксана, тебе надо выйти замуж за Кирилла.

Сначала она подумала, что это шутка; но раньше ей уже приходилось видеть холодный блеск в его глазах, поэтому стало понятно, что тут шутками и не пахнет. Богдан, как никто другой, умел быть жестким, циничным, безапелляционным.

– Хорошо, – осторожно согласилась она, покусывая губку, – только как же я пойду за него, я же не девочка…

– А ты не спи с ним до свадьбы.

– А потом что?

– А потом, суп с котом!.. Не дрейфь! Дам я тебе адресочек, заштопают перед свадьбой, пойдешь, как новенькая!

– Ты серьезно?

– Серьезней некуда, рыба моя!

– Я тебе надоела?

– Не начинай бабских разборок! Терпеть не могу!

Оксана молчала. Богдан прервал затянувшуюся тишину:

– Ты должна узнать все о его делах. Он давно на тебя запал.

– А, может, другую к нему отправишь?

– Мог бы, отправил! Ты что, замуж не хочешь?

– Я с ним спать не хочу.

– Подумаешь! С тебя не убудет. Ты меня уже так загоняла! Помощник – явно будет не лишним, – и Богдан заржал.

– Хорошо, – неожиданно твердо сказала Оксана, – но у меня будет условие.

– Какое?

– Ты отдашь мои фотографии.

Богдан подумал, а затем протянул:

– Да, забирай!

– Ты серьезно?

– Конечно. Вот и посмотрим, из-за чего ты сюда бегала, может, только из-за фотографий?

– Нет, не только.

Богдан впился в нее глазами и ждал признания в любви. Но его не последовало. Как была, нагая, Оксана подошла к небольшому шкафчику и вопросительно посмотрела на парня.

– Ключ?

Богдан достал ключ из кармана джинсов и бросил ей. Девушка открыла шкаф, достала обувную коробку, где хранилась фототека, выбрала свои фотографии, аккуратно сложила остальные, замкнула замочек и вернула ключ.

– Зажигалка на кухне?

Не дожидаясь ответа, пошла на кухню, взяла пустое жестяное ведро, сложила фото домиком и подожгла. Оксана думала, что теперь она свободна, что больше ей не грозит разоблачение, позор, что теперь она может одеться и уйти отсюда навсегда. Немного защемило сердце: еще два месяца назад она была чистой и была незнакома с этой стороной жизни, можно сказать, с изнанкой. Хотя, безусловно, ей повезло куда больше, чем другим из той самой фототеки. «Овцы потому что!», – неожиданно зло подумала она и вернулась в спальню.

Богдан все так же, испытывающее смотрел на нее.

– Завтра придешь?

– Конечно.

– По первому зову?

– Конечно.

– И все будет по-прежнему?

– Конечно.

Понемногу холодный блеск стал уходить из глаз Богдана.

Попили чай, покурили травку, поставили фильм.

Уже расставаясь, Богдан сказал:

– За что ценю тебя, за то, что ты – умная.

Она поняла эту фразу через некоторое время, когда Богдан рассказал ей, что вот так же позволил уничтожить одной курице ее фотографии, а та, глупая, стала орать на него, что она теперь свободна, и чтобы он шел в ж….

– Дура, что скажешь! Я ее отдал Пашке с Колькой и таких новых фоток наделал, что она теперь за десять процентов работает и помалкивает. Девки – дуры!

Так, Оксанка узнала, что секс-рабыни местных сутенеров все таки получают деньги за свои услуги, а ставка некоторых «особо пользующихся спросом» доходила до пятидесяти процентов. Ей же доставались небольшие подарки от Богдана, и те приходилось прятать дома подальше от любопытных глаз. Конечно, отец давал дочерям деньги на карманные расходы, но суммы были мизерными и не смогли бы объяснить появление золотого колечка или фирменного парфюмерного набора.

В школе теперь Оксана смотрела сверху вниз на своих одноклассников. Она и раньше не отличалась доброжелательностью по отношению к тем, кто был из семей победнее, одевался скромнее или был стеснительным от природы. Она привычно насмехалась над ними, могла и серьезно оскорбить. Себя же она относила к школьной элите, возле нее терлись девицы «ее круга», тем она льстила в глаза и охотно сплетничала о них же в их отсутствие. С парнями у нее ранее складывались несколько иные отношения: на них, всех без исключения, она оттачивала мастерство кокетства. Не мудрено, что парни вились вокруг нее, создавая ей ореол первой красавицы школы. С тех пор, как она пала жертвой Богдана, она почувствовала, что знает о жизни гораздо больше, чем все эти мальчики и девочки, что все они – дети по сравнению с ней. Тайная жизнь заставила ее быть сильнее, изобретательнее, умнее. Одноклассники чувствовали перемены, произошедшие в ней, но, не зная истинной причины, сами подняли ее на некий еще более высокий пьедестал. Они искали ее дружбы, даже несколько заискивали перед ней, девчонки хвалили прическу, маникюр, манеру одеваться. Только одна девушка из параллельного класса бесила ее своей независимостью. И Оксане была известна причина этого поведения.