В общем, все было плохо.

Это стало очевидным уже на третий день, когда Северус вывалился из камина в его кабинете в Малфой-меноре в полном раздрае и, рухнув в кресло, закрыл лицо руками. Его заметно трясло.

— Я не могу, Люц, я так больше не могу, — забормотал он.

Люциус напоил друга огневиски, призвал на помощь Нарциссу и, оставив Снейпа на ее попечении, отправился разбираться с ситуацией в Паучьем тупике. Благо, для него был открыт неограниченный доступ.

Вид Сириуса Блэка, которого он помнил синеглазым белозубым франтом, оптимизма не добавил. Полуживой скелет, обтянутый посеревшей кожей, с чистыми, но тусклыми и жесткими, как пакля волосами и горящим безумием взглядом провалившихся глаз на узком лице, ничуть не походил на дерзкого самоуверенного сына великолепной Вальбурги. То, что произошло дальше, полностью объяснило истерику Снейпа. При виде Люциуса Блэк шустро скатился с кровати, где до этого лежал в позе эмбриона, и на четвереньках пересек комнату. То, как ловко и обыденно он это проделал, говорило об укоренившейся привычке — похоже, именно таким образом Блэк и передвигался последние несколько лет. Добравшись до Люциуса, Сириус сначала оскалился, не то показывая зубы, не то демонстрируя улыбку, и вдруг сложил руки перед грудью в умоляющем жесте.

— Гарри! Гарри-Гарри-Гарри-Гаррррри, — зачастил он. — Я должен увидеть Гарри, я обязан быть с ним! Гарри-Гарри-Гарри…

— Стоп! — строго сказал Люциус, в свое время державший псарню, а также имеющий большой опыт общения с непослушными жеребцами. — Встань, как полагается.

— Гарри? — вопросительно склонил голову на бок Блэк.

— Сначала встань.

Сириус встал. Тощий, длинный, он, тем не менее, не потерял человеческого облика и на своих двоих держался вполне прилично.

— С твоим крестником все хорошо. Он жив, здоров, ни в чем не нуждается и в данный момент учится в школе.

Сириус сглотнул и скорчил такую рожу, что Люциус побоялся, что он сейчас заплачет.

— Если будешь хорошо себя вести и нормально питаться, тебе его покажут. Слушайся Северуса, принимай зелья, ешь пять раз в день.

Блэк вдруг дернул углом рта. Лицо снова исказилось, но теперь это была бесовская усмешка сумасшедшего маньяка:

— Сопливус теперь диктует условия? Он — хозяин?

— Да, — жестко ответил Люциус, чуть заметно передернувшись. — Но ты не должен его так называть.

— А как можно?

— По фамилии. А сейчас я позову домовика, и ты съешь тарелку супа. Ложкой. Когда вернешь форму, научишься внятно разговаривать и вспомнишь этикет, я позволю тебе пообщаться с Гарри. Не раньше. Ходить на четвереньках я тебе запрещаю, двигайся по-человечески и вырабатывай правильную осанку. Оборачиваться можно лишь по необходимости и только с разрешения Северуса.

Блэк зарычал. Потом снова склонил голову к плечу собачьим жестом:

— Увидеть Гарри? Каждый день!

— Я подумаю, — кивнул Люциус и аппарировал обратно.

Пятнадцатиминутный разговор с проклятым Блэком отнял у него все силы. Неудивительно, что Северус стал похож на тень. Если раньше дементоры тянули эмоции из Сириуса, то теперь уже Блэк словно питался жизненной энергией тех, кто находился рядом.

— Сев, я приглашу надежного мозгоправа. Покажем ему твоего гостя под непреложный обет. А пока каждый день будешь переносить его в Хогвардс и издалека демонстрировать довольного жизнью Поттера. Тогда он будет смирным и послушным.

Снейп горько усмехнулся:

— Сириус Блэк будет послушным? Тогда это не Блэк, — он помолчал, ожидая возражений, но их не последовало. — Люц, как думаешь, сколько времени займет его лечение?

— Смотря каких результатов ты ждешь, — неопределенно ответил Люциус.

Налив Снейпу еще порцию огневиски, Люциус отправил его камином обратно в Коукворд, а сам поднялся на третий этаж. Там, в гостевом крыле, с голубой спальне разместился его собственный особый гость. Точнее, два гостя.

Грейбеку был нужен Руквуд. Люциус не спрашивал, зачем. Руквуд был квалифицированным специалистом по части тёмных искусств, знал все тонкости работы Отдела Тайн, и из старшего поколения Пожирателей ближе всех контактировал с оборотнями. Наверняка, у Грейбека имелся собственный интерес.

Сам же Люциус просил за Барти — самого молодого, бестолкового и уязвимого из всех узников Азкабана. Барти Крауч мог стать поводом для шантажа его отца, заложником на случай воскрешения Темного Лорда, да и вообще… Если удастся вылечить мальчишку, долг жизни заставит его применить все свои незаурядные способности на благо семьи Малфоев. А способности у Барти и впрямь были выдающимися! Вот только его физическое состояние оставляло желать лучшего. Как и Сириус Блэк, Барти был сильно истощен и мало чем напоминал себя прежнего. Люциус помнил приятного улыбчивого юношу с нежной кожей и легкой россыпью веснушек — когда Барти попал в Азкабан он только-только начал бриться. Совсем мальчишка, русоволосый и сероглазый, отлично воспитанный, донельзя обаятельный, он вызвал недоумение своим появлением на суде, но показания Каркарова поставили крест на возможности оправдания. Несмотря на то, что Барти никого не убивал, приговор ему вынесли такой же суровый, как и Лестренджам. Судьи не смогли простить мелкому Краучу того, что он спал с Темным Лордом.

Теперь Барти был едва узнаваем. Молодой, но предельно истощенный мужчина с острыми скулами и жесткой линией губ, он впал в похожее на кому оцепенение и почти не реагировал на внешние раздражители. Механически одевался, ел, если сунуть ему ложку, но ничего не просил, не отвечал на вопросы и чаще всего безостановочно смотрел в угол пустым взглядом.

Преданный Малфоям мозгоправ сообщил, что такое состояние вполне объяснимо и поддается лечению. Не сразу, но постепенно Барти будет приходить в себя, вот только в качестве сиделки должен выступать кто-то знакомый, кто будет тормошить его и постепенно выводить из ступора. На эту роль идеально подошел Антонин Долохов. Второй особый гость мэнора.

Ох уж этот Долохов! Люциус аж зубами скрипнул от досады. Русскому исключительно везло. Он попал на тот же уровень, что Крауч и Лестренджи, но отчего-то дементоры действовали на него меньше. Может, из-за соседства «вкусного» эмоциями Барти, может, сыграла свою роль «загадочная русская душа», но Долохов из всех узников оказался самым адекватным. Да и физическая форма у него осталась вполне приличной.

Грейбек собирался выкрасть только Блэка, Руквуда и Барти Крауча. Антонин Долохов попал в компанию беглецов случайно — уходить надо было быстро, Барти едва шевелился, нести его было некому, все задействованные в операции оборотни держали линию обороны, вот Антонин и вызвался. И на пределе сил резво вытащил соседа, похожего на мешок с костями, за стены тюрьмы, перекинув его через плечо. Сознание он потерял уже в лодке.

Грейбек собирался бросить его на берегу, но Люциус не стал рисковать, Антонин хотя был не из болтливых, попади он в тиски Аврората, там сумели бы найти зацепки, чтобы выйти на заказчиков побега. Так Долохов оказался в Малфой-мэноре и вскоре был приставлен к Барти в качестве сиделки. Причем даже не протестовал.

— Воль-о-дья вернется, спасибо скажет, — скупо улыбнувшись, пояснил он свою покладистость. — Да и я вам должен за свободу.

Люциус сперва даже не понял, что таким странноватым русским прозвищем Долохов назвал Темного Лорда, а после вцепился в него, как пиявка. Вести прямые допросы он, может, и не умел, но вот выуживать информацию окольными путями был большой мастер.

— Наш Лорд был совсем не дурак. Только доверчивый очень. До того, как сошел с ума, всего один нормальный крестраж создал, в нем лучшая часть его души. Остальные нужно сжечь адским пламенем, — Долохов с явным удовольствием погладил коротко подстриженную бороду. — А в том, что он вернется, я не сомневаюсь. Обновленным, полным сил, готовым к борьбе и переменам. Быть ему Министром Магии через двадцать лет!

У кого другого от таких откровений волосы бы дыбом встали — все Пожиратели были в курсе, что предсказывает Антонин получше Трелони — но благо, среди предков у Малфоев затесалась вейла, и ее кровь позволяла Люциусу сохранять хладнокровие.