Литмир - Электронная Библиотека

Обычно сладкую газировку мне не покупали, но я слышала, как мама кому-то говорила, что я пережила серьезную травму – а это означало, что мне можно есть конфеты и целый день купаться. Никакой травмы я не ощущала, но была готова разыгрывать мировую скорбь, если это позволяло получать приятные поблажки.

В то лето я многое узнала – я постоянно прислушивалась к разговорам взрослых, пытаясь понять, какой теперь будет жизнь нашей семьи.

Когда мы отправились в гости к моему другу Джейкобу и его родителям, я почти все время провела в ванной. Ванная комната в их доме примыкала к кухне, где сидели взрослые, пока мы играли. Приложив ухо к двери, я услышала, как папа Джейкоба, Майк, сказал: «Это было короткое замыкание. Такое могло случиться с любым». – «В твоем доме такого не случилось бы», – ответил мой папа. После этого я слышала только три голоса: мамы Джейкоба – Джун, Майка и моей мамы.

Помыв руки, я вышла из ванной, чтобы найти папу. Искать долго не пришлось: он сидел там же, где обычно – в машине. Водительская дверца была открыта. Папа пил чай и слушал радио. Я забралась на пассажирское сиденье.

– Как ты? – спросил папа.

– Нормально. А ты как?

– И я нормально.

И вот так мы сидели в машине вместе и слушали радио.

8

Лето прошло под знаком поисков нового дома и гаражных распродаж. Поиски дома стали моим новым любимым хобби. Это была грандиозная игра. Стоило мне войти в наш потенциальный будущий дом, как я мгновенно проживала тысячи жизней. Я воображала, как сижу на полу и играю в настольные игры на мягком ковре – в нашем последнем доме мне это никогда не удавалось. Я представляла, как принимаю ванну с пузырьками. Я видела комнаты только для моих игрушек. Я часами изучала мебельные каталоги, выбирая кровать под балдахином с розовыми аксессуарами или плетеные диванчики с малиновыми подушками. Я брала мебельный каталог с собой, куда бы мы ни направились. Я сравнивала свои фантазии с домами, в которые мы ездили. В этих домах я вела самую идеальную, самую аккуратную и самую нормальную жизнь.

Естественно, все заканчивалось гаражной распродажей, и мои мечты шли крахом. У нас еще не было жилья, но это не мешало нам покупать вещи, которые оказались не нужны другим людям. Вафельницу, подаренную на свадьбу незнакомым молодоженам; журнальный столик для дивана, которого у нас не было, множество других мелочей, которые пригодились бы для жизни – когда-нибудь.

Я ненавидела гаражные распродажи. Подержанные вещи казались мне хламом, а ведь мы только что избавились от собственного. Наш гостиничный номер с каждым днем все больше походил на прежний дом. Каждая новая покупка вселяла в меня чувство клаустрофобии, от которого мне так хотелось избавиться.

Через месяц страховая компания перестала платить за наш отель. Они потребовали, чтобы мы сделали выбор: либо восстановление дома – на время ремонта нам предстояло жить в трейлере прямо во дворе, либо покупка нового жилья. Маме не хотелось жить на пепелище, поэтому мы перебрались в маленький мотель с почасовой оплатой, где нам согласились дать скидку. Дешевый, тесный, неопрятный – в этом мотеле не было ни бассейна, ни шампуня с миндальным ароматом. Но на какое-то время он стал нам домом. В отличие от «Комфорт Инн», горничные приходили убираться в любое время – находились мы в номере или нет. Мне пришлось гораздо больше времени проводить в обществе уборщиц.

Женщины, которые входили и выходили из номеров с тележками с туалетной бумагой, полотенцами и чистящими средствами, меня просто завораживали. Поначалу я лишь внимательно за ними наблюдала. Освоившись, я стала ходить за ними в другие номера, наблюдая, как они застилают постели и протирают поверхности влажными тряпками.

Горничные по большей части по-английски не говорили – или делали вид – и не могли общаться со мной. Единственным исключением стала Роза. Она была моложе остальных горничных. Каждый раз, когда я проходила мимо нее и ее тележки к автомату с мороженым, она мне подмигивала. Я придумала про нее целую историю: она была дочерью хозяина отеля, мужчины, который выдавал постояльцам ключи. Когда Роза приходила убирать нашу комнату, я залезала на псевдодеревянный комод, который составлял всю нашу обстановку, и наблюдала за каждым ее движением.

– Привет, – сказала я ей однажды. – Мне очень нравится, как ты застилаешь постель.

– Могу и тебя научить, если хочешь, – ответила Роза и подозвала меня поближе.

Не помню, где тогда был мой отец. Думаю, он сидел в машине и слушал радио. Я надеялась, что он не вернется и не помешает мне получить урок домоводства от настоящей горничной. Роза научила меня застилать простыни, взбивать подушки и расправлять покрывало. На следующий день я застелила постели еще до ее появления, но она позволила мне пойти вместе с ней в другой номер и заняться уборкой.

Если мое навязчивое общество Розу и раздражало, она никак это не показывала. Она разрешала мне помогать ей вытирать пыль, полировать и пылесосить – я никогда не видела, чтобы родители занимались этим дома. Больше всего мне нравилось застилать постель, но я тщательно запоминала все прочие действия горничной – составляла план для нашей будущей жизни в новом доме. Я обязательно буду убираться и попрошу родителей платить мне за это – я видела такое по телевизору.

Родители хотели переехать до сентября, чтобы мне не пришлось регистрироваться в школе по адресу мотеля. В августе мама стала все больше времени проводить в поисках нового дома. Однако перспектива того, что мы найдем его, купим и переедем меньше, чем за месяц, казалась очень маловероятной. Особенно учитывая характер мамы – она ненавидела каждый дом с того момента, когда видела его впервые. Папа о нашем новом жилище обычно не высказывался, но мама находила поводы для отказа повсюду: белые ковры, узкие дверные проемы, дверцы в душе, отсутствие ограды, обои в цветочек. На Лонг-Айленде не было дома, который подошел бы нашей семье.

Я была уверена, что такой огромный дом папе не удастся захламить.

А потом настала очередь самого ужасного дома из всех: темно-коричневого, с потрепанными оранжевыми коврами внутри, с неопрятным кустарником вокруг. Гостевая ванная была обклеена блестящими зелеными обоями! По моему мнению, там все было плохо и неправильно, но мама в него сразу влюбилась. Кроме того, хозяин двухэтажного строения с четырьмя спальнями, тремя ванными, гаражом на две машины и чердаком, таким большим, что риелтор советовал нам устроить там квартиру и сдавать ее в аренду, уже купил себе жилье во Флориде и хотел продать старое немедленно.

Нравилось мне это или нет, но у нас появился новый дом – большой, гораздо больше, чем нужно семье из трех человек. Я старалась во всем видеть хорошее. Но единственным достоинством дома были его грандиозные размеры. Я была уверена, что такое пространство папе захламить не удастся.

Мы переехали через пару недель. За дом мы заплатили наличными – страховая компания уже выплатила нам компенсацию. В первый же вечер я распаковала новую швабру и тряпки, которые родители купили накануне, и, верная своему обещанию, начала убираться. Это было очень просто – ведь мебели у нас еще не было. Я мыла и терла нашу новую кухню, а родители перевозили кое-какие вещи, которые мы забрали от бабушки, и все то, что скопилось в нашем гостиничном номере.

– Папа, мы же не будем устраивать беспорядок в этом доме, правда?

– Я постараюсь, малыш.

Папа не любил давать обещаний, которые не мог выполнить.

9

Я твердо верила, что после пожара смогу переписать всю свою жизнь. Вскоре после переезда я пошла в третий класс, и все в моей жизни стало новым. У меня появилась новая одежда, новая обувь, новые куклы, новый портфель и новый дом, куда можно было приглашать друзей. Осталось лишь завести новых друзей.

Моя жизнь началась сначала – я всегда об этом мечтала. Но я осталась прежней. Я по-прежнему стеснялась сверстников и старалась с ними не общаться. А в обществе людей старше тридцати я расцветала и всеми силами старалась произвести на них впечатление. Когда начались занятия в школе, меня стали дразнить за застенчивость, за то, что я – новичок, словом, за все подряд. Чувство неловкости было для меня привычным, но меня никогда раньше за это не дразнили. Домой я приходила в слезах. Родители учили меня защищаться. Папа показывал, как отражать удары, но при этом твердил, чтобы я никогда не бросалась в драку первой – можно было только отвечать.

10
{"b":"646027","o":1}