— О чём мы вчера говорили? — решил поинтересоваться Тай, дабы хоть как-то разрядить атмосферу.

— О том же, о чём и сегодня. Может тебе к врачу надо, Рик? У тебя раздвоение личности.

Тай даже как-то заметно выдохнул, расслабился после её вопроса, так как он означал, что Евгения не знает истины, не ведает, что в её семье есть братья-близнецы, поэтому она даже не рассматривала этот вариант. «Что, если и Ниссия в тот день не рассматривала варианта о близнецах, а я так легко нас выдал?», — задумался вдруг он, осознавая всю суть своей ошибки. Он решил попробовать ей подыграть тем более, что говорить правду легче всего, глаза не позеленеют, он не сможет выдать себя. Зелёный пигмент, появляющийся в глазах, давал понять собеседнику, что находящийся перед ним нагло врёт.

— Я действительно не был здесь вчера и не помню никакого разговора с тобой.

— Иди домой, Рикьем, и покажись мераде. Ещё не хватало мне сумасшедших в семье. Я так никогда севена себе не найду.

— Ты ещё слишком мала для дум о севенах.

— В любом возрасте можно начинать думать о том, с кем хочешь провести остаток жизни.

— Ева, у меня к тебе будет просьба. Я схожу к мераде только тогда, когда ты решишь обучаться в зесвиме, а не на дому.

— Я в десять лет перестану быть надомником, — деловито заявила Евгения, совершенно растеряв грозный вид, её лицо тронула едва заметная улыбка.

— Почему именно в десять?

— Не хочется испытывать на себе роль близняшки, я уже устала от этого. Нас постоянно путали. Особенно когда нас было четверо.

— Четверо?! — слегка поразился Тай, пытаясь вспомнить, когда у него было четыре одинаково выглядящий сестры.

— До переезда в замок нашего с тобой отца была я, Аниссия и две её сестры-близняшки.

— Куда они делись?

— Вся та ветвь Вейзернов была сожжена. За порождение ирависов в больших количествах наказанием служит смертная казнь. Ты старше меня, а законов совсем не знаешь.

— Потому что ты рассказываешь мне законы, описанные в третьей части, предназначенные для ирависов.

— Когда ты станешь герцогом, тогда и тебе придётся уничтожать семьи правонарушителей, так что тебе стоит испытывать презрение к этой расе, а не братскую симпатию.

— Я не стану герцогом, — случайно выпалил Тай, тут же пожалев о сказанном, однако глаза не позеленели, из чего Евгения сделала правильные выводы, о которых решила брату не говорить.

— Тебе действительно пора, братик, — попрощавшись подобным образом Евгения скрылась за зарослями мигилами, а Таю оставалось лишь одно — создать переход и уйти в свои комнаты.

Оказавшись у себя, он тут же решил позвать к себе брата, отправив ему через инну короткую записку. Рикьем не заставил себя ждать, сразу поняв, что случилось нечто серьёзное. Тай в момент появления брата уже сидел в кресле и смотрел на огонь.

— Ты вчера был у Евгении и ничего мне не сообщил, — поделился Тай, смерив брата полным презрения взглядом.

— Ты соизволил опозорить меня перед товарищами в прошлом учебном году, настал твой черёд. Обиделся? — спросил насмешливо Рикьем, облокотившись ладонями о спинку дивана.

— Из-за тебя я опять раскрыл нас, а тебе весело?! — поднялся Тай, готовый уже пустить в ход кулаки.

— Главное в твоём предложении слово — «Я». Ты сам себя постоянно выдаёшь, не желая оставаться в тени. Сколько можно обижаться на окружающих и портить всё? Неужели нельзя было реально умереть!

— Прекрасно! Ниссия, между прочим, считает, что умрёшь ты!

— Забеспокоился, братик? Думаешь, я поверю в эту чепуху?! Прекрати распускать нюни и ради сохранения конспирации посети-таки мераде и расскажи ей о раздвоении… — тут Рикьем стал смеяться безудержно, — личности! Да-а-а, Евгения, вижу, именно к этому выводу и пришла. Не зря я вчера с ней провёл «правильную» беседу!

— Какой же ты всё-таки гад! — стиснул кулаки Тай, однако сдерживая свою ярость, ведь если он нападёт, то придётся отчитываться перед отцом, однако Тая коробило то, что из себя выходит он, а Рикьем спокойно продолжает свои гнусные разговоры.

— Кстати, Киль обо мне лучшего мнения. Ведь в отличие от тебя, я проявляю к её жизни хоть какое-то участие.

— Я одинаково ровно общаюсь со всеми родственниками, меня невозможно упрекнуть в… Хотя, знаешь, я всё же напомню тебе. Помнишь тот день, когда она сказала, что нам недолго осталось спокойно трапезничать вместе друг с другом?

— Что, отселяешься от меня, маленький ситро?! — вновь вставил Рикьем, продолжая насмешливым взглядом наблюдать за братом. — Знаешь, тебя ведь не существует, братик, поэтому твоя смерть никого не опечалит. Может, нам стоит попробовать избавить тебя от житейских мучений? Родишься снова, не помня прошлой жизни, как все…

— Хватит молоть чепуху! Никто не рождается снова, кроме ирависов! — возразил Тай, но в ответ послвшался лишь смех. — Ты лучше бы спросил прямо у Нисс, почему она сегодня мне сказала, что лет через пять я пожалею о своём отношении к тебе!

— Конечно, пожалеешь, ты же, говоря формальным языком, не имеешь прав на власть, ибо тебя нет в этом мире. Будешь вечно изображать меня и общаться только с моим окружением, а если надоест, можешь поселиться в Фэерфеле. Хотя логичнее будет тебя убить с помощью ирависов. И следов никаких, и наказывать некого.

Тай больше не мог терпеть подобного к себе отношения и набросился на брата, но Рикьем был куда ловче своего брата, ведь занимался намного больше времени, именно благодаря этому он смог увернуться, выхватить из небольшого потайного кармана небольшой нож и в момент второго нападения вогнать лезвие по самую рукоятку в живот брату, одновременно похлопав его по спине свободной рукой.

— Не беспокойся, там нет жизненно важных органов. Но зайди к мераде и постарайся придумать правдоподобную историю случившегося, братик с раздвоением личности, — выдал Рикьем, быстро вытащив нож и пройдя в ванную, где стал отмывать рукоять от крови.

Тай зажал рану рукой, но кровь бежала, не останавливаясь. Рану жгло, а сознание постепенно затуманивалось, давая окружающему пространству начать медленно расплываться перед глазами. Рикьем меж тем сполоснуть орудие нападения, вернул его на место и подошёл к уже осевшему на пол Таю.

— Жалкий вид, братик. Обещай больше не нападать на меня, не хочеться портить столь идеально похожего на меня авийца. Я позову мераде через Эйсхэ, а ты больше не будешь посещать зесвим. Отныне я буду приезжать сюда только на летние выходные. И с Евгенией больше не общайся, только глупостей натворишь, — высказался Рикьем, взглянув ещё раз на побледневшего и молча терпящего боль брата.

Рикьем вышел из комнат, покинув башню и найдя Эйсхэ, которая быстро пересекла лестницы и длинные коридоры, буквально влетев в кабинет мераде и указав ей, что герцог лежит у себя в комнате без сознания, истекая кровью. Подмога подоспела скоро. Молоденькая мераде довольно умело обработала ранение, зашив его и перебинтовав.

Ондор мгновенно узнал о нападении, однако Тай, обессиленный от слишком сильной потери крови, даже не пришёл в сознание, поэтому невозможно было понять, нападение это на герцога или нечто иное. Ондор решил, что вероятнее первый расклад и повелел Рикьему не покидать стен зесвима вплоть до самых длинный летних выходных.

========== Глава 18 ==========

Комментарий к Глава 18

Луиззи — первая весна в году. Довольно мягкая и тёплая.

Тарв — первое лето в году. Слишком жаркое, засушливое. В тарв никогда нет дождей.

Ривны — ученики.

Мераде — нечто среднее между медсестрой и врачом.

Ника несколько месяцев следила за Рикьемом и никак не могла понять, почему его не сменяет Тай. Рикьем даже на время болезни остался в зесвиме, предпочтя возвращению домой светлые палаты ОЗО, чего раньше никогда не совершал ни один из близнецов. Рикьем своей болезнью нарушил уже укоренившийся у ривнов образ вечно здорового наследного герцога Вирас. Сказать, что они сразу подумали о том, что Рикьем проклят — ещё полбеды. Все решили во что бы то ни стало помочь ему и ходили за ним хвостом, чтобы выяснить, что смогло подкосить его здоровье. Однако вылечившийся Рикьем ничуть не отличался от того, каким он был до болезни, поэтому спустя пару недель от него отстали.