Мераде отвела камми за ширму и осмотрела. На спине обнаружились две рваные параллельные раны, из которых текла чёрная сворачивающаяся кровь. Мераде обработала и зашила раны Ники, приложила к ним травяные марли и перевязала. Ника быстро натянула платье и вышла из-за ширмы.

— Я как в корсете, — улыбнулась она.

Вэран спросил у мераде, что произошло, и после ухода из кабинета, пока они шли в сад (Вэран бездумно шёл вслед за камми), он думал, в чём причина этого равнодушия к собственной боли. Как можно улыбаться, когда твои крылья вспороли твою кожу?

— Не переживай, Вэр.

Он поглядел на Нику. Она начала тереть ладошки друг о дружку и дуть на них тёплым воздухом изо рта. Только сейчас он заметил, что она дрожит от холода. Сколько она пробыла на воздухе? Может, она дрожит от страха?

— Кажется, я замёрзла, Вэр, — словно зная о его мыслях, сказала камми.

Воин попросил Нику постоять на месте и сбегал в лекарскую за шерстяным пледом. Вернувшись, он укутал Нику этим пледом и, подождав, когда она перестанет дрожать, позволил ей продолжить путь в сад.

— Что случилось?

— Я бродила с другой стороны балкона, но пальцы так замёрзли… Я не помню, что произошло дальше. Как на том поле. Но мне было очень приятно. Во время падения.

— Как ты можешь это знать, если не помнишь?

— Я не помню действий, но ощущения запомнились.

— Как можно говорить об этом так спокойно? — не выдержал Вэран. — Ты могла умереть, разбиться о скалы!

Аника рассмеялась и вышла в сад.

— Я появлюсь ещё раз, и ещё раз, и ещё раз, и ещё один раз. Вы летали когда-нибудь?

— Конечно, но крылья мне столько боли не доставляют, — после небольшой паузы ответил Вэран. — И не при таких обстоятельствах. Аниссия. Кто тебе сказал, что ты родишься вновь?

— Ещё не всё потеряно, — проигнорировала вопрос камми, ведь она и сама не могла на него найти подходящего ответа. Однако она была уверена в том, что вновь родится.

— Больше не делайте так.

— Почему?

— Можете не успеть раскрыть крылья, и вам будет больно.

— Мне и так было больно. Жаль, вы не видели мои раны.

Аника внимательно оглядела воина. Он был весь в грустных думах, им овладели противоречия, созданные его же разумом. Он не мог решить, есть ли в ирависах что-либо человечное или нет. Она подошла к кусту варса и распугала всех бабочек, раскинув руки. Некоторые бабочки сели на них. Они же и вывели Вэрана из его раздумий.

— Видите, Вэр?! Это и есть жизнь! Радуйтесь ей и не забывайте, что из-за меня вы родитесь вновь.

Она рассмеялась и спугнула бабочек со следующего куста. Вэран вздохнул и присоединился к ней. Они встревожили бабочек со всех кустов. Аника глубоко дышала, чтобы успокоить разгорячённый бегом организм. Вэран стоял неподалёку и наблюдал за ней. Риггера весёлым он видел очень редко. И с Риггером ничего плохого не случалось. Это также было одной из тех причин, по которым он решил сохранить жизнь этой камми.

— Аника! Обещайте мне, что не будете так делать. Не будете летать без надобности. У вас могут остаться шрамы.

— Мне всё равно. Во второй жизни их уже не будет. Хм. Сегодня я не буду больше летать. Обещаю, — чересчур быстро согласилась с ним камми, взглянув в сторону замка.

Вэран проследил за её взглядом и заметил идущую сюда Евгению, одевшуюся сегодня в ярко-жёлтое платье. Её глаза искрились от веселья.

— Ника, пошли в столовую! Литта Оурлекварц сейчас там! Мы не должны это пропустить! — быстро произнесла Евгения, беря сестру за руку.

— До встречи, Вэран, — попрощалась Ника, направляясь в замок.

— Что вы натворили? Стойте! — Вэран пошёл было за ними, но Ника вдруг взглянула на него почерневшими глазами.

— Не ходи за нами хвостом. Убирайся, — сказала она довольно спокойным голосом, однако вложив в него не мало силы, благодаря чему Вэран не только остановился, увидев изменившиеся глаза, но и, создав переход, покинул планету.

Сёстры прибежали как раз вовремя, приоткрыв дверь и заглянув в малую столовую, где должны были накрыть обеденный стол для детей Кайров: Рикьема, Айны, Евгении и Дианты, а также для Дариана и Джейн, которые должны были вот-вот приехать. Все яства были уже расставлены, экеры потихоньку покинули помещение. Именно в этот момент две камми зашли в столовую и, не сговариваясь, взяли со стола маленькие баночки для специй.

— Я думаю, Дариан будет вечно помнить отцовский дом, — произнесла Евгения, подсыпая в горшок с супом различные специи, да побольше.

— И Джейн опять испачкает своё дорогущее платье из нелепых материалов, — поддакнула Ника, рисуя соусами маленькие картинки на определённых стульях.

— Как же мы обойдём стороной нашу милую Айну? — закончив с порчей блюд, спросила Евгения, встав на один из чистых стульев.

— Напакостим ей за обедом, — по привычке сказала во-множественном числе Ника, хоть и понимала, что не сможет присутствовать при этом действе.

— О чём говорили с Вэраном? — спросила меж тем Евгения, беря со стола пару булочек с арико и направляясь к выходу.

— Он глупец. Пытается убедить меня, что я могу не родиться после смерти.

— Но это же не так.

Камми только открыли дверь, как наткнулись на Рикьема. Ника сразу отметила, что это тот, которого она теперь называла Рикьемом. Второго, доброго, она именовала Роннисом. Рикьем подозрительно оглядел камми, взглянул на стол, вновь на Евгению и Аниссию.

— Мне стоит здесь что-либо брать? — решил уточнить он на всякий случай.

— Думаю, тебе лучше идти на кухню, — ответила Евгения, выйдя из помещения.

Втроём они дошли до кухни и там набрали себе еды, а повара подкинули им вкуснятины, которую готовили для сегодняшних гостей герцога. Обедали дети в покоях близнецов, чтобы визги и ругань из малой столовой им не мешали спокойно наслаждаться трапезой. После было объявлено собрание по поводу наступления учебного года, однако на него Ника даже не пошла. Впрочем, её никто и не искал, пока она бродила по бесчисленным коридорам и лестницам замка. Камми понимала, что это из-за книжечек, в которых говорится, как общаться с ирависами. И эти книжечки обязаны были прочесть все. Все, кроме Ники, что весьма огорчало юную иравису. Ведь из-за этой маленькой книжечки даже Джейн, которая сначала была настроена против Ники, стала относиться к ней очень по-доброму, но долго это не продлилось.

Нике такое отношение наскучило через три дня. Она подошла к Джейн в галерее, где обыкновенно по вечерам собирались все детишки Кайров: Дариан, Джейн, Айна, второй Рикьем, Евгения и Дианта. Первый в это время ошивался вне стен замка, знакомясь с разными авиями и надеясь хоть один раз взять верх над братом и стать афром. Джейн, как и все прошедшие два дня, мило улыбнулась сестричке, будто за три дня никто не отравлял ей жизнь своими выходками, и спросила, что случилось. Аника начала без обиняков:

— У тебя плохо получается скрывать свои чувства ко мне. Веди себя так же, как обычно, от твоей доброты мне хочется всех здесь перевесить!

Все сразу обратили внимания на свою «добрую» сестричку. Рикьем поднял взгляд от книги, Дариан перестал решать какие-то примеры, Айна отвлеклась от игры с Диантой, Евгения отложила только что взятые пазлы в сторону.

— Но ведь так я только разозлю тебя, и ты…

— Да ничего я тебе не сделаю, ирависы родственникам зла не причиняют, а ты мне сестра, так как ты существуешь здесь и сейчас в моей первой жизни. Все остальные братья, сёстры во второй, третьей, четвёртой уже будут мне безразличны, и я с лёгкостью смогу убить их всех. Мне приятнее, когда вы все, — Ника обернулась ко всем, — общаетесь со мной так же, как и раньше. Мне больше нравится равнодушный ко мне Дариан, испытывающая страх и ненависть ко мне Джейн. Почему какая-то книжечка заставила вас делать то, что презирают в нашем мире? В нашей вселенной?

Это был риторический вопрос, но после этой речи всё вернулось на свои места. Никто не хотел быть презираемым этой ирависой. Только Линде приходилось унимать свои эмоции и заставлять себя сдерживать действия, ведь эта камми её очень сильно раздражала. Лучше бы они подождали, когда Маггрей вновь сможет согласиться, а не оставили эту бестию, ненавидящую Линду только за то, что она ей не мать.