- А, ты рассказывал, - вспомнила Раферия. – За последний год в Принамкских лесах без вести пропали трое сильфов, один за другим.
- Поэтому я, вопреки традициям и правилам хорошего тона, полетел в Мавин-Тэлэй на доске, а не поехал в орденском кортеже.
- И как слетал?
- Государственная тайна, - Юрген не удержался и показал сестричке язык. – Зачем я родителям понадобился?
- Семейная тайна! – мстительно выпалила Рафуша, вывалив острый розовый язычок до самого подбородка.
Юра щелкнул ее по носу.
- Ну и не говори. Сам сейчас узнаю!
Сильф покинул коридорчик и направился в комнаты. Рафуша сморщила нос, что-то пробормотала (вполне возможно, свое обычное «гы») и на цыпочках поспешила следом. Подслушивать за братьями – основная обязанность младших сестер.
Юрген нашел обоих родителей в отцовском кабинете – они словно ждали его. Отец сидел за столом: серьезный, суровый, сосредоточенный. Мать стояла справа, вроде бы чем-то встревоженная. И оба хмуро смотрели на вошедшего сына. Под этими взглядами Юра споткнулся и застыл на пороге, но все же нашел в себе силы недрогнувшим голосом спросить:
- Что случилось? Зачем вы искали меня?
- Юра, - с несвойственной ей робостью начала мама.
- Юрген, - перебил ее папа более уверенно, - ты уже взрослый и самостоятельный юноша…
Юргену показалось, что небо сейчас упадет на землю. Или земля поднимется в небеса. Дорогие родители признали его взрослым и, мало того, самостоятельным! Такого не случалось, даже когда он получил медаль. А ведь было за что! Но продолжение фразы ледяным кулаком ударило под дых.
- …Поэтому мы с матерью решили, что тебя пора женить. Невеста выбрана, свадьба состоится завтра в полдень.
- Это шутка такая?
- Нет, все совершенно серьезно. Иди к себе и готовься.
- А… э… - Юра несколько раз открывал рот, но слова застревали на полпути и не произносились. С трудом, но ему удалось немного взять себя в руки. – За что?! В смысле, зачем? То есть, я… не могу… не хочу…
- Твое желание ничего не решает, - отрезал отец. – Так надо, это все, что тебе следует знать.
- Ты потом поймешь, Юрочка, - тихо и виновато сказала мама.
- А сейчас объяснить нельзя? – Юргена не покидала дурацкая мысль о розыгрыше. Ну, не может такого быть! Улетал – ни о какой женитьбе речи не шло, а теперь – на тебе. – И если вы считаете меня взрослым, то позвольте самому решать, когда и на ком жениться.
- Делай, что говорят! – это уже ни в какие ворота. Папа никогда не выходил из себя настолько, чтобы бить кулаком по столу.
- Да что с вами такое?! – Юрген тоже умел повышать голос. – Либо растолкуйте мне, что к чему, либо никакой свадьбы не будет!
- Не дерзи родителям!
- Юрочка, мы не можем сейчас ничего сказать, - мама примирительно погладила разбушевавшегося отца по плечу. – Ты когда-нибудь все поймешь. Будь умницей, иди в свою комнату и приведи себя в порядок.
У Юргена против воли подкосились ноги, и он вынужденно прислонился к стене. В голове осталась единственная дурацкая мысль: «Отлетался, вор-робушек!».
- Мне надо на работу, - наконец выдавил он.
- Послезавтра слетаешь, никуда твоя канцелярия не денется! Марш к себе, и никаких возражений.
- Юрочка, пожалуйста, это очень нужно и важно, от тебя сейчас зависят честь и благополучие нашей семьи…
- А поточнее? – юноша испытующе глянул на мать.
- Потом, - уклончиво отозвалась она.
- Тридцать четыре смерча! Почему я, взрослый и самостоятельный, не имею права знать, за что со мной так обходятся?!
- Ничего плохого в женитьбе нет! – заявил папа. – И оставь свои канцелярские замашки. Мы ничего больше тебе не скажем, а завтра, вне зависимости от твоего согласия, ты станешь мужем выбранной нами сильфиды!
- Она хоть красивая? – почти жалобно уточнил Юра.
- Мы не знаем, - пожала плечами мама.
- По каким же критериям производился отбор?
- Его вообще не было, - буркнул отец.
- Почему? – юноша уже немного пришел в себя после первого потрясения и надеялся выведать как можно больше.
- Вырастешь – узнаешь, - по привычке отмахнулась мать.
- А говорили, что я уже взрослый!
- Для женитьбы – да! – рявкнул отец.
- Как ее зовут хотя бы?
- На свадьбе скажут! Иди к себе, или я заставлю тебя силой.
Это была не пустая угроза. Отец Юргена превосходно владел воздушной магией, как называли сильфы - умел говорить с Небесами, и мог запросто сравнять с землей всю их усадьбу. Сыну ничего не оставалось, как на негнущихся ногах идти, куда велено.
У дверей комнаты его нагнала Рафуша.
- Эко тебя перекосило! – жизнерадостный голосочек выдернул Юру из пучины лихорадочных размышлений на тему: «Есть ли жизнь после свадьбы?». – Знаешь, если б ты носил усы, они бы печально обвисли. Романтика… Ну, чего ты скис, сказали, что тебя замуж выдают?
- Женят, - Юрген вошел в комнату и без сил рухнул на кровать лицом вниз.
- Какая разница? Ты рад?
- Перестань издеваться, - невнятно пробурчал Юрген и для удобства общения перевернулся на спину.
- Я пытаюсь тебя подбодрить.
- Не надо. Знаешь, Рафуша, подозрительно это все…
- Что?
- Эта странная недосказанность. Казалось бы, чего трудного в том, чтобы назвать причину женитьбы, имя и внешность невесты, а не пороть это извечное «вырастешь». Что-то здесь нечисто…
- У тебя тайноканцелярский синдром, - беспечно отозвалась Рафуша. – Почему бы не предположить, что папа с мамой просто решили устроить тебе семейное счастье…
- Счастье?! Неожиданная в первую очередь для меня женитьба на незнакомке? Кстати, ты ее знаешь?
- Кого? Твою несчастную невесту?
- Почему несчастную, она наверняка на седьмом небе от радости…
- Гы! Вся ее радость улетучится в первый же час общения с тобой, братишка.
Юргену стало обидно, и он поспешил сказать ответную гадость:
- Вот подпилю я боковые плоскости у твоей доски - бахнешься с нее и калекой на всю жизнь останешься.
- Гы-ы-ы! – Рафуша не испугалась и не обиделась.
- Так ты знаешь ее или нет?
- Допустим, - противной малявке была охота повредничать.
- Она красивая? – Юра внезапно осознал, что больше всего на свете его волнует именно этот вопрос.
- Все вам, мальчишкам, красоту подавай! А как же богатый внутренний мир?
- Значит, страшная, - упавшим голосом заключил будущий жених.
- Не такая уж она и уродина, - сжалилась Раферия, - наверное…
- Ты все-таки знаешь ее? Имя? Где живет? Кто родители? Кем работает?
- Гы-гы, «места-явки-пароли»! Ты еще спроси, где у нее родинки растут.
- Раферия! – не выдержал Юрген. – В мире прямо сейчас станет ровно одной младшей сестрой меньше! И я не шучу!
- Я ее отца видела, - созналась девочка, - когда он к нам в усадьбу приходил. Вроде симпатичный, только пожилой, около семидесяти лет.
- Семьдесят – не пожилой, а зрелый.
- Гы! Перезрелый! Но ты не обольщайся, может, она в маму пошла.
- А…
- А мама к нам не приходила! Ой, Юрка, что у тебя с лицом?
- Не хочу жениться, - еле слышно произнес брат. И похоронным голосом продолжил: - Конец свободе, конец многодневным отлучкам и балам в резиденции верховного! Все жалование будет уходить на дурные прихоти незнакомой сильфиды, страшной как…
- Крокозябра, - тут же подсказала сочувствующая сестричка.
Сильф глухо завыл. Ему хотелось проснуться.
- Юрка, Юрка, - спохватилась Рафуша. – Помнишь, ты мне рассказывал, как вы банду разбойников по всем лесам гоняли, а потом они тебя сцапали и чуть не… короче, неужели сейчас тебе хуже?
Юрген честно вспомнил и сравнил, после чего пришел к выводу, что сейчас безнадежнее.
- Не хочу жениться, - повторил он.
- А кто тебя спра… М-да. Не кисни, может, твоя невеста еще до свадьбы скоропостижно развеется и улетит в Небеса.
- От чего? – уныло спросил Юра.
- Ну-у, скажем, от лихорадки. Или бешенства.
- Скорее, ты от бешенства развеешься.
