На основе анализа официальной статистики формулируется суть современной продовольственной проблемы, которая заключается в недопустимо высоком расслоении российского населения по уровню потребления основных продуктов питания, а также в высокой доле потребительских расходов российского населения на приобретение продовольствия. Именно в этом, а не в низком уровне самообеспеченности основными продуктами питания, заключается основная угроза продовольственной безопасности Российской Федерации. До настоящего времени не достигнут дореформенный уровень среднедушевого потребления основных продуктов питания (мясо, молоко), в среднем население страны использует на приобретение продовольственных товаров треть всех своих расходов, четверть российских граждан населения – более половины. Это при том, например, что в США на приобретение продуктов питания в среднем приходится лишь 6,0 % совокупных расходов домохозяйств, в Великобритании – 7,2 %, Германии – 9,0 %. Столь высокая доля затрат на приобретение продуктов питания, естественно, ограничивает возможности приобретения и потребления населением страны других материальных и духовных благ и услуг.

Современная продовольственная система Российской Федерации складывалась в условиях драматической трансформации общественных отношений и многократной смены условий и факторов своего развития. В исторически сжатые сроки она прошла несколько различных в качественном отношении этапов: преодолела глубокий системный кризис 90-х годов, вошла в полосу вялого восстановления в первое десятилетие 2000-х, испытала на себе влияние глобального продовольственного кризиса 2006–2008 годов и всемирного финансово-экономического кризиса 2008–2010 годов, вновь столкнулась с серьезными внутренними и внешними угрозами во второй половине 2014 года. Нынешнее состояние национальной продовольственной системы характеризуется накопленными структурными и финансовыми диспропорциями, которые сформировались в начальный период либералистских реформ. Причем этот структурно-финансовый кризис был неизбежен, он явился не следствием каких-то тактических просчетов, а результатом сознательно проводимой политики разгосударствления земельной собственности и приватизации сельскохозяйственных предприятий в рамках общего курса либерализации российской экономики по шаблонам Вашингтонского консенсуса. Упрощенная трактовка рыночных принципов хозяйствования, игнорирование практического опыта стран с развитой рыночной экономикой привели к неоправданному по срокам и масштабам свертыванию государственной поддержки предприятий агропромышленного комплекса. По сути, это была теоретически и практически несостоятельная попытка реформирования крупного машинного производства, каковым является современное сельское хозяйство, на основе ограниченных возможностей индивидуально-частных форм его организации и пресловутом «чувстве хозяина». Вполне естественно, что в результате ускоренной «фермеризации» и принудительной реорганизации крупных сельскохозяйственных предприятий были подорваны конкурентный потенциал и восприимчивость отечественного сельского хозяйства к достижениям научно-технического прогресса, способность к эффективному освоению инвестиций. Была утрачена управляемость сельским хозяйством, и структурные, институциональные и технологические изменения приобрели стихийный характер. С другой стороны, не удалось найти механизмы, обеспечивающие экономическую реализацию земельной собственности, в том числе прав собственников земельных долей. До настоящего времени мы имеем дело лишь с восстановительным аграрным ростом без развития, т. е. преодолением последствий глубокого спада 90-х годов прошлого столетия и постепенным восстановлением дореформенных объемов производства. Этот общий спад сопровождался системными структурными сдвигами в сельскохозяйственном производстве. Резко сократилось поголовье скота, а по крупному рогатому скоту падение поголовья продолжается, снизились и так и не достигли дореформенного уровня объемы производства основных видов животноводческой продукции.

Россия превратилась из импортера зерна в одного из крупнейших мировых экспортеров, хотя среднегодовые объемы производства зерновых пока не достигли даже среднегодового уровня 1986–1990 годов. Отечественное сельское хозяйство постепенно втягивается в зависимость от экспорта зерна и конъюнктуры мирового зернового рынка. Когда «выводят» нынешний зерновой экспорт из дореволюционного опыта России, с этим можно согласиться, но без свойственного российским либералам пафоса – зерновой экспорт дореволюционной России отнюдь не являлся следствием высокой конкурентоспособности и эффективности сельского хозяйства, что подтверждают все доступные источники: статистика, официальные документы, свидетельства современников. Нынешняя ситуация с экспортом российского зерна весьма напоминает дореволюционную по своей иррациональности, хотя и без тогдашнего драматизма массового голода и критического состояния торгового баланса.

Глава 3 «Внешние риски и угрозы национальной продовольственной безопасности» посвящена комплексному анализу актуальных внешних рисков продовольственной безопасности. Здесь развивается и получает подтверждение тезис о том, что продовольственная независимость не является синонимом самообеспеченности основными продуктами питания. Зависимость от импорта при наличии того аграрного потенциала, которым обладает Российская Федерация, является, безусловно, слабостью национальной продовольственной системы, но сама по себе эта слабость не представляет угрозу национальной продовольственной безопасности. Тем не менее мы должны четко представлять риски и угрозы, вытекающие из втягивания России в систему мирохозяйственных связей, которая сложилась без ее участия и без учета ее национальных интересов.

В разделе рассмотрены риски, (а) генерируемые специфическими договоренностями и правилами Всемирной торговой организации, а также конкретными условиями присоединения России к этой организации; (б) связанные с растущим экспортом российского зерна; (в) обусловленные проникновением иностранного капитала на внутренние рынки продовольствия и сельскохозяйственных ресурсов.

Идея «свободной торговли» как фундаментальной цели ВТО, на деле обслуживающая продолжающуюся поляризацию мира на развитые «метрополии» и их колониальные придатки, входит в противоречие с действительными интересами большинства развивающихся, молодых государств, как то: обеспечение всеобщего доступа к продовольствию для ведения активного здорового образа жизни, поддержание жизнеспособности сельских регионов (устойчивости сельской местности), борьба с бедностью, охрана окружающей среды. В разделе формулируются некоторые принципы формирования альтернативной системы регулирования мировой торговли продовольствием.

Наш зерновой экспорт в основе своей есть следствие подавленного внутреннего спроса на зерно со стороны отечественного животноводства. С ростом зернового экспорта отечественное сельское хозяйство попадает во все большую зависимость от его конъюнктуры – как в отношении экспорта (зерно), так и импорта (мясо и мясные продукты, молоко и молочные продукты) сельскохозяйственного сырья и продовольствия. При этом экономические условия реализации российского зерна на мировом рынке ухудшаются. Угроза утраты продовольственной независимости нарастает в связи и по мере перестройки зернового рынка на экспортоориентированный путь развития в его нынешнем российском варианте, когда основные экспортные потоки контролируются транснациональными корпорациями. Не исключен вариант, когда транснациональные корпорации начнут активно действовать в ущерб внутреннему рынку и продовольственному обеспечению населения Российской Федерации.

Торговая политика постепенно утрачивает роль доминирующего инструмента защиты и продвижения экономических интересов национальных производителей (или, по крайней мере, делит эту роль с другими инструментами), поскольку глобализация предоставляет не менее эффективные способы экономической экспансии. На фоне мировых продовольственных кризисов последнего времени богатые страны начинают вести конкурентную борьбу не за продовольствие, а за факторы его производства, используя вывоз национального капитала для скупки и освоения иностранных активов и ресурсов, в том числе не воспроизводимых. По этой причине, в частности, показатель самообеспеченности основными продуктами питания не является абсолютно достоверным показателем национальной продовольственной безопасности. По имеющимся оценкам, в настоящее время иностранные компании через различного рода схемы контролируют в России от 2 до 3 млн га сельскохозяйственных угодий. Согласимся, на сегодняшний день вероятность утраты стратегического контроля над сельскохозяйственными угодьями невелика. Однако с учетом обострения мировой продовольственной проблемы, неупорядоченности прав собственности на земельные участки сельскохозяйственного назначения и несовершенства российского земельного законодательства необходимо официально зафиксировать перечисленные выше угрозы и разработать противодействующие им механизмы. В частности, необходимо поставить задачу актуализации земельного законодательства с учетом новых реалий. Эта задача естественным образом сопряжена и с задачей вовлечения в производство земель, ранее выведенных из хозяйственного оборота.