Тёрнер больше не чувствовал себя здесь как дома. Присутствие Лоры Бест стало для него подобно колючке, засевшей в душе, и в новом году ему придется принять важные решения. Либо уйдет она, либо придется уйти ему.

Он был всего лет на десять старше Лоры и имел свои собственные амбиции. Однако сложившееся положение отбирало у него кучу сил. Ему вообще не следовало спать с ней, и эту ошибку уже не исправишь.

Грег устал, и сейчас такого рода мысли могли лишь усугубить его трудности. Ему надо оформить бумаги по делу Эми Эббот и отправляться на вскрытие. Резко отвернувшись от окна, он настроился на работу.

Сидя за своим рабочим столом, Лора Бест еще переживала из-за полученного от Грега упрека. Она невольно задумалась о том, стал бы он так стремиться защитить доктора Тейлор, если б эта женщина была старой толстухой? Порой шеф вызывал у нее такую злость, что ей хотелось рвать и метать. Он обладал способностью выявлять все лучшее и худшее в ней – и особенно ее неприглядную, стервозную личность. Бест горько вздохнула. Ей вообще не следовало спать с ним. Сразу после секса она поняла, что Тёрнер пожалел об этом. Он не мог даже посмотреть ей в глаза. И для нее это было тем более унизительно, поскольку он реально понравился ей. Последние шесть месяцев ей надоело показывать ему, что это не имело значения, что она не ожидала какого-то продолжения и не надеялась на завершение их романа в романтическом стиле. Ее вполне устроило бы, если б Грег имел по крайней мере совесть признать, что соблазнил ее.

Пытаясь успокоиться, Лора глубоко вздохнула. Тёрнер использовал ее ради чисто сексуального удовлетворения, и она всячески старалась простить его… Ладно, больше никаких иллюзий. Ей надоело пытаться завоевать его сердце. Вместо этого она покажет ему, на что способна. По крайней мере, докажет, что доктор Тейлор сбрендила. И тогда получит повышение. У Лоры перехватывало дыхание, когда она вспоминала, как начальник целовал ее и как ей было тошно, когда после этого он избегал смотреть на нее. Она вела себя как дурочка. Что ж, урок получен. Больше она никогда не позволит себе ослабить бдительность. Безусловно, это ценный урок. Лора просто благословляла судьбу, что Грег совершенно не осознавал того, как близка она была к тому, чтобы признаться в своих чувствах, которые, к счастью, уже перегорели. Отныне ее интересовала только карьера.

Мощные удары по входной двери вырвали Алекс из похмельного сна. Она оторвала больную голову от подушки и усилием воли разлепила тяжелые припухшие веки. Гостиную заливал дневной свет, хотя еще горели и люстра, и торшеры. Ее влажная одежда беспорядочно валялась на ковре, там, где она сбрасывала ее, а выпитая бутылка водки противно заплескалась у нее в животе, когда Алекс поднялась с импровизированной кровати.

– Секундочку! – крикнула она, хватая с пола подушку с пуховым одеялом и засовывая их в диванный ящик.

Проходя мимо зеркала, увидела у себя на лице разрушительные действия своих возлияний. Из зеркала на нее уставились глаза панды, окруженные черными кругами от потекшей под душем туши. Она выглядела как несусветное чудище, и сейчас ее вряд ли узнали бы даже хорошие знакомые.

Приоткрыв дверь, Алекс выглянула в щель.

На лестничной клетке стоял полицейский детектив, беседовавший с ней ночью, в том же самом костюме, но другой рубашке и чистом галстуке.

– Можно войти?

Хозяйка попятилась от двери, позволив ему проследовать за ней в гостиную. Она даже не попыталась собрать разбросанную мокрую одежду или скрыть следы своего пьянства. Пусть думает что угодно. С кем не бывает, рассудила Алекс. Почему она должна быть исключением?

– Хотите кофе? – спросила она.

– С удовольствием.

Оставив его в одиночестве, в ожидании закипания чайника, Алекс успела смыть косметику и причесаться. Когда она вернулась в гостиную, неожиданный гость стоял спиной к ней у окна, и она заметила, что при дневном освещении его темные волосы приобрели золотисто-каштановый оттенок. Ее квартиру редко посещали мужчины, и Алекс подумала, не сочтет ли он гостиную пустоватой.

– Какое сказочное местечко, – заметил инспектор. – Едва выйдя из дома, вы можете окунуться в Эйвон… Завидую вам.

– Обычно я совершаю пробежки вдоль берега, и они на редкость живописны.

Дом стоял на южном берегу реки Эйвон, и это стало второй причиной для покупки квартиры именно в нем, вдобавок к тому, что строгая охрана свободно пропускала на домовую территорию лишь жильцов. Безусловно, Тёрнеру удалось дойти прямо до ее двери только благодаря полицейскому удостоверению.

Темный шерстяной ковер и хромированный журнальный столик со стеклянной столешницей располагались между двумя диванами, обтянутыми коричневой кожей. Около каждого дивана стояли торшеры на длинных ножках. Их изящно изогнутые верхние концы завершались серебристыми плафонами, а третий светильник, стоящий в углу, затенялся абажуром, сплетенным из бордовых нитей. Единственными украшениями гостиной служили расположившиеся на изящном серванте две уотерфордские хрустальные вазы для цветов; правда, пока они пустовали. Между ними раскинулась большая коряга, найденная на берегу и высохшая до серебристо-серого оттенка.

В выборе интерьера Алекс положилась на вкус Патрика – и постепенно начала привыкать к столь изысканно лаконичной обстановке, пока не увидела в ней Грега Тёрнера. Присущая его облику приземленность предполагала, что ему должна больше нравиться традиционная деревянная мебель с приятной на ощупь обивкой. Мысленно доктор Тейлор представила, как он с почерневшими от угля руками разводит огонь в камине, рядом с которым дремлет большая мохнатая собака, изредка сонно поднимающая голову в надежде, что ее погладят…

Алекс тряхнула головой, отгоняя безнадежные призрачные фантазии. В ее дом пришел полицейский в штатском костюме и при галстуке, а она начала представлять его в другой обстановке, заметив красивый цвет его волос и то, что он не вписывался в ее комнату. Откровенно говоря, редкий человек вписывался в нее, разве что эстетствующие снобы в шикарных костюмах или в платьях для коктейлей. Сейчас Алекс и сама видела эту крутую, расчетливо-шикарную гостиную, где не только крошки уронить, туфли-то неуместно сбросить.

– Как вы себя сегодня чувствуете? – спросил гость, повернувшись к ней.

– Так, словно мои мозги взбили миксером. Больно даже головой пошевелить.

– Может, попробуете принять резолв, – инспектор сочувственно улыбнулся. – По-моему, это лучшее лекарство, хотя вам, как врачу, вероятно, лучше знать.

– Большинству моих пациентов я обычно ставлю большую капельницу с физраствором. А мне должна помочь пара таблеток парацетамола. Вы что, работали всю ночь?

– А также утро и день, – ответил Тёрнер и, заметив недоумение на лице хозяйки, добавил: – Уже без пятнадцати четыре.

Алекс была потрясена. Значит, она провалялась в своей импровизированной постели около десяти часов. После обхода операционных вернулась домой в самом начале шестого утра, с трудом доплелась до гостиной и устроилась у стены с остатками водки. Но Алекс думала, что сейчас еще утро. Через пять часов она собиралась вернуться на работу. Собиралась стойко встретить критику, извиниться за то, что бросила Натана Белла одного, сорвала свое дежурство, вела себя как законченная идиотка. В очередной раз.

– Я только что разговаривал с коронером, – сообщил Грег. – Мне выдали предварительный отчет о вскрытии. На очереди еще токсикология и прочие исследования, но он дал мне достаточно материала для работы.

Глубоко вздохнув, Алекс ждала продолжения.

– Он полагает, что имел место самостоятельный криминальный аборт.

Алекс упала на диван. Она была так уверена, так убеждена, что и в этом виноват похитивший ее мерзавец! Судорожно вздохнув, попыталась осмыслить это откровение.

– Почему же они решили, что он был самостоятельный?

– Они пока еще ничего не решили, но находки склоняют их к такому выводу. Ее отпечатки пальцев на инструменте.