Когда Софии было четыре, мама её купала в корыте. И София укусила за палец маму. Знаете чем? Не поверите, писькой! Приглядевшись, Марта (жена Ганса), обнаружила, что внутри вагины дочери зубки. Острые зубки, похожие на клыки. Когда мама случайно попала пальцем туда, девочка сжалась и укусила. Из пальца пошла кровь…

Девочка росла. А в её прекрасной голове росло и понимание, что ей уготована жизнь затворницы. О любви ей никак нельзя мечтать. И стала готовить себя к жизни в монастыре, стать христовой невестой.

София расцветала в очень красивую девушку. Белая кожа, золотые кудри. Парни все как один мечтали о ней. И постель каждого была влажна от грёз только о ней. Каждый пробовал увлечь сердце Софии. И сама София желала страстно мужского внимания. По своей природе девушка была сама любовь.

И вот кибитка привезла её к женскому бенедиктинскому монастырю аббатства Блаубойрен. София постучалась в ворота. Ей отворила настоятельница мать Анна.

Из послушницы Софья стала монашкой. Но красота девичья всё набирала в ней сок. Она стала излучать свет, который притягивал всех мужчин. У ворот монастыря стал толпится люд. В те года только глухой не слышал о Прекрасной Софии. Все теряли голову, тайно увидав эту монашку. Монастырь даже хотели взять приступом.

И пришлось Софьи покинуть добрую обитель. У матери Анны был в кузенах граф Седрик. Вот было решено тайными тропами пробраться в графство и укрыться в его замке.

Граф Седрик отвел для Софии комнату, о которой в замке знал только он и двое преданных слуг.

Так случилось, что граф не смог устоять перед чарами. На вторую ночь он пришёл. Разорвал одежду монашки и возжелал силой взять её. В эту ночь София лишилась девственности, а граф фала. Она сомкнула клыки, когда Седрик проник в неё…

София бежала, облачившись в одежду графа. Что сталось с Седриком? Он долго искал ведьму, грозясь сжечь на костре. Он никому не сказал, что остался скопцом. Говорил, что София занималась приманиванием дьявола, якобы, сам видел, как чертила на полу знак Бафомета…

Девушка скрылась в дремучем лесу. Четыре дня голодала, брела наугад. И вышла на поляну, где стоял одинокий дом. В ней жила ведьма.

Старушка прониклась к бедняжке. И София осталась жить у ведьмы.

Прошел год. София шла по лесу, пела песенки, собирала травы и коренья для бабушки. Ведьму она стала звать бабушкой. Вдруг София застыла, словно пораженная громом с неба. Девушка сразу влюбилась, как и юный охотник, которого она встретила.

Молодые люди сразу признались друг другу в любви.

– Я люблю тебя, – говорила София Людвигу, молодому охотнику. – Но мы никогда не сможем быть вместе…

– Почему же? – вопрошал он, и слёзы текли по лицу мужественного охотника.

София рассказала свою тайну.

– Ты же можешь быть аккуратной, – молил Людвиг.

– Я тебя так страстно люблю… смогу ли я следить за собой, я не знаю, – печально вздыхала Софья. – И еще одно. Вдруг я понесу дитя. Как рожать мне? Я перекушу его тельце… Нет уж, любимый, уходи и не возвращайся никогда!

– Я уйду, любимая, – сказал он и стукнул себя в грудь, – но лишь для того, чтобы вернутся. Я оправлюсь на поиски величайшего мага, чтобы узнать, как сотворить чудо…

– Да, милый мой, – с надеждой посмотрела она. – Я буду ждать тебя…

16.03.19.

Фархад был тринадцатым сыном бедняка Оразы. Юноше близилась семнадцатая весна, а выглядел он как двенадцатилетний подросток. В батраки его никто не брал: был он щуплым и миловидным, как девочка. Отец перестал уже кормить его, и нужно было думать самому о пропитании. Фархад подумывал уж стать воришкой…

Тут удача. Халиф объявил набор слуг. Халиф был самым богатейшим из правителей, мир ему! И гарем светлейшего стал настолько велик, что не хватало слуг следить за женами,

Фархад и оправился наниматься в евнухи. Если повезёт, то до конца своих дней он будет сыт, да и работа не бей лежачего. Одно условие – брали мальчиков до тринадцати лет. Негоже лгать, но порой ложь – благо. Вот Фархад и сказал, что ему двенадцать вёсен.

Искусные знахари отрезали Фархаду яйца и фал, а затем две недели поили опиумом, чтобы не было страданий. Когда же рана зажила, он с другими мальчиками-евнухами стал учится читать, петь и танцевать.

Фархад оказался самым смышлёным – уже через год бегло читал на фарси и латыни, пел как соловей, а танцевал так грациозно, будто лань.

Халифу он приглянулся, и он желал в будущем, чтобы Фархад стал главным евнухом. А это свой дом, золотые монеты и связи. Халиф стал брать его на рынки рабов. Фархад был красив, а многие работорговцы были не равнодушны к мальчикам. Халиф этим и пользовался – торгаши снижали цены за то, что юноша будет с ними учтив.

Как-то Халиф и Фархад ходили перед рядом рабынь… Фархад сразу влюбился, как только взглянул на Елену – русовласую гордую славянку!

…случилось самое ужасное – Фархад подпоил всю охрану опиумом, и они бежали из дворца Халифа. За стенами крепости из ждали пара сильных коней – черной масти для него, белой же для нее. Они мчали на север страны, пока кони ни пали и ни издохли.

Уже стоя над павшими конями на коленях Фархад горько заплакал:

– О, что я наделал, несчастный! Как сумею я прокормить нас? Ведь я не умею ничего, я лишь умею читать, петь и танцевать.

Елена встала на колени рядом, обняла, поцеловала и так сказала:

– Я родом из северной страны. Там женщины под стать мужчинам, умеют делать любую работу. Здесь неподалёку есть река, полная рыбы. Из тростника я сделаю хижину. Мы какое-то время будем здесь жить. А когда увидим караван, идущий на север, пойдём с ними, на моё родину. Согласен ли ты, любимый, потерпеть и отдать мне роль мужчины. Обещаю, ни разу не попрекну тебя!

– Да, любимая! – просиял Фархад.

И вот они вышли к реке. Было солнечно и жарко. Елена захотела ласки. Она сбросила все одежды. У Фархада забилось сердце – голая славянка была сама красота.

– Сбрось одежды и ты, любимый. Я хочу совокупиться, я хочу, чтобы ни только души, но и тела наши стали едины.

– О, не проси об этом, любимая, – отшатнулся в ужасе Фархад. – Я евнух.

– Я не ведаю, что сие значит, – пожимая плечами, сказала девушка.

Тогда Фархад разделся. И Елена увидела, что у него нет ни яиц, ни фала. И славянка впала в уныние, горько плакала три дня и три ночи. А с ней рыдал и Фархад.

На четвертый день их кто-то окликнул. Обернулись они и увидели путника. Пилигрим шел на север. Он поведал им, что он тевтонец. Их войско хотело завоевать эту страну, но воинов Халифа было больше и тевтонцев разбили. Выжил только он. Конь рыцарский издох. Теперь он пеший.

– Почему вы так горько плакали? – спросил Карл, тевтонский рыцарь.

– Мы убежали от Халифа, – отвечала Елена. – Я была наложницей, а Фархад… моим слугой. Мы любим друг друга, и тоже идём не север. Фархад очень нежный мужчина, не может выполнять мужскую работу. Мы боимся, что пропадем в дороге.

– Так вам нужен помощник, сильный как я! – улыбнулся тевтонец. – Я с радостью разделю ваш путь.

И они пошли на север.

К вечеру у красных гор остановились. Тевтонец поставил походный шатер.

– Вот, друзья мои, входите шатер, там вам брачное ложе, – сказал воин. – А я привык к военной жизни, полной лишений. Заночую под звёздным небом.

– О благороднейший рыцарь, о милый друг Карл, не откажи нам с супругом, раздели с нами наше брачное ложе, – сказала Елена.

– Я с радостью приму ваше приглашение, – улыбнулся и поклонился рыцарь

17.03.19

Было это близ Баден-Вюртенберга, где ручьи Брега образуют исток великого Дуная. Генрих Мюллер, потомственный мельник, отправился утром в лес, прихватив с собой длинную верёвку.

Брёл-брёл понуро по тропинке. И вышел, значится, на поляну с голубыми колокольчиками. С плеча сбросил бухточку верёвки наземь, сел на пенёк и… зарыдал.