А слезы вполне могли оказаться крокодиловыми. За свою практику я повидала немало образчиков лживости, подлости, а также актерского мастерства. К тому же подобная реакция вполне могла быть следствием стресса от содеянного или запоздалого раскаяния. Раздумывая, как приступить к щекотливому разговору, я поднялась на крыльцо участка. Колунов может запросто выставить меня, заявив, что дело передано его коллегам в Тарасове. Или же напротив, создаст видимость алиби, уж кому как не ему знать, как грамотно подчистить все хвосты. В любом случае, Колунов сделает все возможное, чтобы выгородить Маркова, и никаких правдивых сведений мне от него не добиться. Может быть, они даже в сговоре – отчим и пасынок.

Колунова я застала в кабинете, хотя это, конечно, громко сказано. Тесная комнатенка с маленьким окном над широким подоконником, на котором громоздились кучи папок со скоросшивателем. Такая же груда возвышалась на столе Колунова. Хозяин кабинета что-то быстро черкал на каком-то бланке. При моем появлении он поднял голову и хмуро уставился на меня, всем своим видом давая понять, что я здесь абсолютно некстати.

– Я буквально на пару минут, – проворковала я елейным голоском и ослепительно улыбнулась. Не буду скромничать, на сильную половину человечества моя улыбка действует просто безотказно. Однако на участкового это не произвело никакого впечатления, но он, по крайней мере, молча указал мне на стул. Но ведь не на дверь, что уже неплохо. Может, для этого «старого солдата» подобная реакция – верх галантности. –   Я только хотела узнать причину смерти Ольги Антиповой, ее уже установили? – Я решила с ходу приступить к сути дела, давая понять, что ценю время занятого человека.

Колунов, перестав писать, некоторое время задумчиво смотрел на меня.

– Бедная девчонка сломала шею, – произнес он наконец. – Перелом основания черепа, никаких шансов. Умерла, должно быть, мгновенно.

– Но…

– Это все, что удалось установить непосредственно на месте происшествия, – перебил меня участковый, не дав мне возможности уточнить, какова вероятность, что это убийство. – Теперь дело передано в Тарасов, все вопросы к ним.

Колунов подтянул к себе первую попавшуюся папку и уткнулся в бумаги, давая понять, что разговор окончен.

– А у вас есть какие-нибудь предположения? Как это могло случиться? – Я не собиралась так легко сдаваться.

Колунов вновь перестал писать и задумчиво посмотрел на меня, откинувшись на спинку стула. Эта баба так просто не отстанет, прочла я его мысли без всякой телепатии. Видимо, Сергей Анатольевич принял какое-то решение, поскольку вынув из той же папки лист бумаги, протянул его мне.

– Вот, ознакомьтесь, – сухо произнес он. Я принялась читать протокол свидетельских показаний, составленный, видимо, со слов того самого Коли, в недобрый час вознамерившегося порыбачить.

Все, что я смогла извлечь, сводилось к тому, что около пяти утра сегодняшнего дня он на дне котлована увидел девушку, которая, судя по всему, была мертва.

– А как он сам-то оказался на дне котлована? – Мне это было непонятно. Ведь чтобы увидеть лежавшую внизу девушку, надо было подойти к самому краю ямы и заглянуть вниз, рискуя упасть самому. – Свалился он в него, что ли?

– Ну почему свалился, – вздохнул Колунов. – Спустился сам, хотел, как обычно, накопать червей. Наши любители лова давно к этому приспособились. Там постоянно стоит вода, земля рыхлая, жирная, хоть пригоршнями этих самых червей черпай. Спустился, ну и увидел.

Выбрался, должно быть, гораздо быстрее, чем спустился, подумалось мне.

– А сами вы как думаете, могло это быть убийство? – спросила я напрямик.

– Да почему сразу убийство? – Это предположение явно не нравилось Колунову. – Просто психанула девчонка, может, с женихом разругалась на свадьбе. Помчалась обратно, матери поплакаться. Ну и не глядела, куда шла, оступилась, и вот…

В отличие от Колунова я уже знала, что «психанула» Ольга отнюдь не из-за ссоры с женихом, поэтому подобная версия меня ничуть не вдохновила.

– Но ведь не бежала же она пешком от самого Тарасова, – попыталась я подъехать с другого бока. – Кто-то же ее привез. И скорее всего, на своей машине. Вряд ли девушка в свадебном наряде воспользовалась городским транспортом. И потом, до Верхней Осиновки троллейбусы вроде бы не ездят.

– Автобусы ездят, – буркнул Колунов. Он не хуже меня понимал, что вздумай Ольга добираться в родную деревню автобусом, весть об этом разлетелась бы по Верхней Осиновке раньше, чем девушка добралась бы до злосчастного котлована. Вся деревня вышла бы встречать от мала до велика. А ведь девушка умерла вчера в районе двух часов дня, а нашли ее только сегодня в пять утра. И никто ничего не видел и не слышал.

– Может, кто-то упоминал о машине, на которой могла приехать Ольга? – сделала я еще одну попытку.

– О какой еще машине? – Капитан отложил папку и зорко взглянул мне в глаза.

– Есть предположение, что Ольга могла приехать на старых «Жигулях» седьмой модели, – пояснила я. – Автомобиль бежевого цвета.

Колунов некоторое время молчал, по-прежнему не спуская с меня глаз.

– Знаете что, – заявил он вдруг, – все свидетельские показания, которые мне удалось собрать, содержатся вот в этом протоколе, – он указал подбородком на лежавший передо мной листок. – Там нет ни слова ни о каких бежевых «Жигулях». Девушка была найдена мертвой на дне заброшенного котлована, что следует из показаний обнаружившего тело свидетеля. Все остальные знают еще меньше, то есть ничего.

Последнюю фразу следовало понимать так, что опрашивать этих самых остальных совершенно бесполезно. Капитан хотел оказать мне услугу? Или он чего-то боится? Во всяком случае, слишком уж подозрительно он напрягся после моих настойчивых вопросов о машине, на которой могла приехать Ольга.

Выходя из кабинета, я намеренно обернулась и поймала на себе взгляд Колунова, полный неприязни и, пожалуй, еще беспокойства.

В трубке слышались отдельные невнятные восклицания вперемежку с икотой и всхлипываниями.

– Олю убили-и! – прорвалась наконец сквозь эту фантасмагорию звуков членораздельная фраза. Я не прерывала Оксану (мне звонила именно она), понимая, что девчонке необходимо избыть хотя бы часть переполнявших ее горестных эмоций. Мне и самой впору было разрыдаться, что уж говорить об Оксане, внезапно потерявшей лучшую подругу. –   Кто это сделал?!

– Не знаю, – честно призналась я. И как ни мерзко мне самой было это сознавать, за время, что я потратила на поездку в деревушку, я так толком ничего и не выяснила. Скорее, еще больше запуталась.

– Не знаешь?! – Оксана, похоже, возмутилась. – Ты же частный детектив!

– Именно поэтому я и взялась найти убийцу Оли, – вздохнула я. – Ты мне поможешь?

– Да всем, чем угодно! – со свойственной ей горячностью заявила Оксана. – А что делать-то надо?

Поручение для Оксаны у меня уже давно было заготовлено. Собственно, я сама собиралась ей позвонить, но Оксана меня опередила.

– А как ты узнала, что Оли больше нет? – поинтересовалась я, прежде чем изложить дальнейший план действий.

– Влад рассказал, – отозвалась Оксана мрачным тоном. – Я ему обзвонилась.

Влад… С ним обязательно надо побеседовать и желательно сегодня. И дело не только в том, чтобы раздобыть необходимые мне сведения. Материальную составляющую своей деятельности я всегда ставила на одно из первых мест, отдавая безоговорочную пальму первенства разве что профессионализму. Теперь от Влада зависело, будет ли мой труд оплачен, ведь отказываться от расследования я не собиралась в любом случае. Влад же был заинтересован в поисках убийцы более чем кто-либо, посоперничать в этой печальной гонке с ним могла разве что мама погибшей Ольги. Однако я прекрасно отдавала себе отчет, что несчастная Клавдия Ильинична едва ли тратила на все свои нужды за год сумму, сравнимую с моим гонораром. К тому же не в моих привычках наживаться на чужом горе. Я, конечно, не Робин Гуд в женском обличье, но зачатки сострадания у меня имеются.