– Ух ты, – выдохнула я. – Здорово. Очень здорово!

– Ты так говоришь только потому, что я просил меня не критиковать? Ты же поняла, что я шутил?

– Нет, правда, видео очень хорошее. Честное слово!

Аарон сощурился.

– Ты выглядишь… растерянной.

Он попал в точку. До того как я узнала про историю с деньгами, позаимствованными из отложенных мне на учебу средств, я считала, что нам очень повезло с Аароном, и восхищалась тем, что последние две недели он без устали бегал по кампусу и снимал видео. Он много трудился – ради папы, ради школы. Как бы я на него ни сердилась, он заслуживал уважения.

– Просто гадаю, как ты смог так быстро справиться?

– Ну, во-первых, это моя работа. – Он начал загибать пальцы. – Во-вторых, твой отец – мой начальник – требует, чтобы все видео были готовы к пятнице. Он хочет отправить их местным церквям и попросить показывать их во время воскресной службы. В-третьих… – Он осекся. – Забудь. Это неважно.

Я подняла бровь.

– Что в-третьих?

– Тебе это неинтересно.

– Да, раньше и правда не было, а теперь вот очень интересно, – пошутила я.

Он слегка улыбнулся.

– Ладно. В-третьих, заняться мне больше нечем. Когда мы с вами расходимся, я возвращаюсь в свою жалкую берлогу и часами сижу там один. Если бы не этот маленький холодильник, который мне здесь предоставили, я бы уже умер от голода или жажды. Я работаю до полуночи, прихожу домой поспать и снова отправляюсь на работу. А ты думала, как я успел переделать весь сайт «Рассвета Воскресения» за, кажется, четыре дня?

– Так или иначе, мне все нравится. И я так говорю не потому, что у тебя сейчас в жизни нет ничего, кроме работы, и мне тебя жалко. – Я посмотрела прямо на Аарона. – Видео отличные.

– Думаешь?

– Да, – ответила я.

Наверное, он уловил сомнение в моем голосе, потому что вопросительно посмотрел на меня и добавил:

– Но?..

– Нет, никаких «но», – отозвалась я.

– А мне показалось, что сейчас будет «но».

– Тебе показалось. – Я не решалась прямо сказать то, что думаю. Я знала, что Аарон следует папиным указаниям, и в этой рекламе он осветил творческую сторону школы, как папа его и просил. – Оба видео сильные и вдохновляющие, но мне непонятно, как ты будешь искать подход к остальным.

– В смысле?

– Ну, первая реклама у тебя для верующих семей, вторая – для желающих попасть в Голливуд, но таких учеников у нас на самом деле немного. Помнишь, что папа сказал сегодня утром перед службой? Многие из тех, кто пришел к нам на первый год обучения, чувствовали себя… потерянными. В их жизни чего-то не хватало, и «Завет» заполнил эту пустоту. Остальные ученики стали для них друзьями, которых раньше было не найти, заменили давно распавшуюся семью. Большинство ребят поступили сюда, потому что им было больше некуда идти.

– И ни одно из этих видео не найдет отклика в их душе, – заключил Аарон.

– Верно.

Он скрестил руки на груди и посмотрел в экран.

– Извини, – сказала я. – Не хотела тебя задеть. Я знаю, как много ты трудишься.

Аарон помотал головой.

– Вовсе ты меня не задела. Совет хороший. – Он взял банку колы со стола и сделал большой глоток. – Так как нам подыскать ключик к их сердцу?

Я закатила глаза к потолку.

– Не знаю, сам решай. Тебе же платят кучу денег!

В груди у меня снова нарастала злоба, и я сердилась на себя за то, что забыла, как сильно я на него обижена, и принялась вести себя с ним как обычно. Нет, теперь я знаю, как низко поступил папа, и не могу быть вежливой с Аароном. Я встала и потянулась к рюкзаку.

Аарон поставил колу рядом с клавиатурой и поправил бейсболку. Он по-прежнему не отрывался от монитора.

– Я сниму третье видео, – выпалил он.

– Как? Я думала, к пятнице все должно быть готово?

– Мне больше заняться нечем, забыла? Снять и отредактировать несложно. Главное – определиться с задумкой и текстом.

В будке снова повисла тишина. Он что, ждал от меня совета? В таком случае его ожиданиям не суждено было оправдаться. Я, считайте, платила ему зарплату. Мне что, еще и работать за него?

Я уже собиралась уходить, когда мое внимание привлек один из снимков на экране. Это была фотография Кейтлин Казиарти. Она исповедовалась, стоя за кафедрой.

Кейтлин перевелась к нам через несколько месяцев после начала второго года старшей школы, потому что в прежней школе про нее распустили злые слухи. Подробностями она с нами не поделилась, зато рассказала о том, как тяжело ей пришлось, как никто не верил ее словам, даже те, с кем она дружила с младшей школы. Родители ее успокаивали, говорили, что слухи затихнут, но становилось только хуже, и они наконец согласились перевести Кейтлин в другую школу.

В своей исповеди она рассказала о том, что в «Завете» ее приняли с распростертыми объятиями, все были к ней добры и держали за свою. Помню, тогда я цинично подумала о том, что и в нашем кампусе распускают мерзкие слухи и ей не следовало бы расслабляться. Но потом я взглянула на папу и увидела, что он весь светится от гордости за рай, который он построил для Кейтлин. И когда мы ехали домой в машине тем же вечером, он признался, что принял должность директора именно из-за ребят вроде Кейтлин. «Мы им нужны, – уверенно заявил он. – И я все сделаю для того, чтобы сохранить эту школу. Ради них». Меня очень впечатлили его слова.

Теперь я ощутила укол совести из-за того, что так сильно на него рассердилась. Все-таки папа ни капли не изменился. Пускай я не могла одобрить его решение, я знала, что он хотел как лучше. У него всегда было доброе сердце.

– Ты ходил на исповеди у нас в «Завете»? – спросила я Аарона.

– Пока нет. А что?

– Иногда по понедельникам, во время утренней службы, кто-нибудь из учеников выходит исповедоваться. Рассказывает о жизни до нашей школы. О своих ошибках. Обо всем плохом, что с ним или с ней произошло. О том, как «Завет» помог начать жизнь с чистого листа. Мне это всегда напоминает о том, что мне нравится в этой школе. Ты мог бы взять у кого-нибудь из них интервью на камеру. Совместить несколько историй, наложить музыку. Получилось бы очень вдохновляющее видео.

Аарон снял бейсболку и провел пальцами по волосам.

– Отличная мысль. Такое привлекло бы немало внимания. Людям нравятся истории из жизни.

– Именно.

– Поможешь мне? – спросил Аарон.

– Я?

«Ну нет», – подумала я, жалея о том, что не ушла раньше и что вообще упомянула об исповедях.

– Конечно. Ты могла бы к ним обратиться, узнать, согласятся ли они. Или даже провести интервью, если хочешь. Тебя все знают. И все для тебя сделают.

– Вряд ли, – фыркнула я. – Это для моего папы они все сделают.

– Без разницы.

Я сощурилась.

– Мы с ним – не один и тот же человек.

– Извини, я думал, это комплимент. – Аарон опустил ладони на колени и подался вперед. – Так что скажешь? Согласна поработать вместе со мной?

Я посмотрела на Аарона и напомнила себе о том, что он, по сути, ни в чем не виноват. Откуда ему знать, где папа нашел средства на зарплату и оборудование? Впрочем, помогать ему мне все равно не хотелось.

Однако денег уже не вернуть: что сделано, то сделано. Теперь мне особенно важно скорее уехать из дома, а чтобы у меня появился шанс поступить в Бостонский университет, нужно, чтобы в День открытых дверей церковь была заполнена до отказа.

Помогая ему, я помогала еще и себе.

– Ладно.

Мой ответ больше походил на неуверенный вздох, чем на целое слово из двух слогов, но Аарон все равно просиял.

– Отлично! – Он подтолкнул меня плечом. – Будет весело, обещаю!

День 277-й, осталось 160

– Так, учтите, в этой сцене мы впервые видим взаимодействие Джорджа и Эмили, – напомнила мисс Мартин со своего места в первом ряду.

Я крепче сжала листы с текстом пьесы.

– Сцена очень важная, потому что показывает начало их дружбы. Аудитория должна почувствовать ту искру, которая связывает вас и в жизни. – Она улыбнулась нам ободряюще. – Эмори, скажи, чем Тайлер похож на своего персонажа, Джорджа, и как это отражено в конкретной сцене.