– Это неважно, – вздохнул Стив, потерев лицо ладонями. – Надеюсь, мы сумеем вернуть ему память.

– Ванда справится, – подавив зевок, сказал Брок, приваливаясь к его плечу.

Стив, передвинувшись на дальний край неширокой скамьи, уложил его головой на свои колени. Брок, проворчавший, что тем же самым можно было заниматься на нормальной кровати, скинул обувь и требовательно куснул его за бедро. Стив фыркнул и послушно принялся гладить его по волосам.

***

Следующим утром, сразу после завтрака, приехала Ванда, кое-как пробившаяся через кордон охраны вокруг базы. Стив, сидя задремавший на рассвете, хмуро смотрел в огромную кружку с кофе и пытался собраться с мыслями. Брок, чуть более бодрый, чем он сам, к ужасу сидевшего здесь же Тони подъедал запасы мяса в таком количестве, будто был по меньшей мере медведем.

– Ну, рассказывайте, – потребовала Ванда, плюхаясь на стул.

Брок милостиво сунул ей на тарелку стейк, чем вызвал очередную волну возмущений у Тони, которому он готовить отказался наотрез. Ванда ухмыльнулась и взялась за столовые приборы, внимательно слушая отчет о вчерашнем весело проведенном дне.

– Мы вкатили ему на рассвете еще дозу, пусть лучше полежит, как спящая красавица, чем будет прошибать нами стены, – сообщил Тони.

Стив, благополучно этот момент проспавший, возмущенно посмотрел на него. Тони скорчил ему рожицу и выразительно посмотрел на Брока, явно намекая, что он был в курсе происходящего. Тот пожал плечами.

– Мы его втроем едва заломали, Роджерс, ты же не думаешь, что он, попав к нам в плен, подобреет? – ворчливо отозвался Брок.

Стив насупился, но спорить не стал, хотя формулировка «попал в плен» по отношению к Баки драла ему нервы. Он хорошо помнил, каким Баки – смешливый, ласковый и близкий – стал на войне. Из него будто стержень вынули, оставив пустую полумертвую оболочку, двигавшуюся исключительно на автомате.

Ванда внимательно оглядела всех троих, задержавшись взглядом на Стиве, и отодвинула пустую тарелку, поднимаясь на ноги.

Тони с ними не пошел, заявив, что у него есть дела поважнее, чем выстраивание взаимоотношений с чокнутым полукиборгом. Стиву ужасно захотелось уронить ему на голову что-нибудь потяжелее, и Брок понятливо указал глазами на здоровенный кубок (которым Тони за что-то там пафосно наградили), стоявший в гостиной на подставке.

Стив невольно улыбнулся, чуть успокаиваясь, и благодарно боднул его головой в плечо. Он иногда и сам удивлялся тому, сколько привычек успел перенять у своего мохнатого окружения, даром что окружение теперь не считало нужным ничего от него скрывать.

Баки, с закованными в наручники руками, спал на узкой койке, хмурясь даже во сне. Жутковатого боевого костюма на нем уже не было – одно только нижнее белье, хотя Стив точно помнил, что никто его вчера вечером не трогал.

Брок, отвечая на немой вопрос, фыркнул и прошел к дальней стене, прикладывая к ней ладонь. Под рукой у него засветилась панель, на которой он быстро набрал код, открывая дверцу. Видимо, это было какое-то подобие небольшого сейфа, доверху набитого оружием – какие-то ножи, пистолеты и Бог весть что еще.

– Всю эту груду мы с него сняли, между прочим, – сообщил Брок, закрывая дверцу, моментально слившуюся со стеной.

Стив хотел было сказать, что он мог бы и его разбудить, но смысла в этом ворчании не было никакого. Жажда облегчать ему жизнь была, казалось, вбита у Брока в подкорку.

Ванда осторожно приблизилась к Баки, с любопытством его рассматривая. Стив и сам смотрел, не в силах отвернуться, до сих пор не веря, что он все-таки жив. Он разительно изменился – заматеревший, крупный, с ожесточившимися чертами лица. Баки был будто антиподом себя прежнего. Короткие волосы стали длинными, всегда гладко выбритое лицо заросло щетиной. Жестокая жизнь отняла у него даже руку, впихнув на ее место бездушный холодный металл, и Стив не мог отделаться от мысли, что и сам Баки был таким же. Что все то теплое, родное, вырвали из него, заменив мертвой ледяной пустотой.

Брок прислонился к стене, скрестив на груди руки, и чуть прикрыл глаза, замирая, будто хищник в засаде. Эта его недвижность всегда чертовски пугала Стива, потому что была своеобразным сигналом. Броку здесь было неуютно, ему здесь откровенно не нравилось.

Ванда зябко растерла ладони, коротко глянула на Стива и приложила руки к вискам Баки. Замерла она на долгие десять минут, неловко согнувшись, и оставалось только гадать, как у нее потом будет болеть спина. За это время Стив издергался так, что Брок, глядя на него, оброс шерстью и нервно оскалился.

Наконец, Ванда с облегченным выдохом отстранилась от Баки и почти рухнула в подставленное ей Броком кресло. Стиснув пальцами виски, она перевела дух и странным взглядом уставилась на Стива. Покосилась на Брока, чуть нахмурилась и принялась обкусывать ноготь на указательном пальце.

– Что? – удивительно, но первым не выдержал напряженного молчания Брок.

Ванда снова посмотрела на Стива, будто чего-то от него ждала, но Стив не понимал ровным счетом ничего и очень поддерживал засверкавшего глазами Брока. Он бы и сам чем-нибудь засверкал, если бы мог. Ванда пожала плечами, будто смирялась с неизбежным.

– И… в каких вы были отношениях? – кивком указав на Баки, спросила она, и Стив запоздало понял, почему она пялилась на Брока.

На нервно напрягшегося на этих словах Брока, взгляд у которого стал хищным и пронзительным.

– Мы с детства знакомы. Были… лучшими друзьями, – ответил Стив, подспудно ощущая какой-то подвох в вопросе.

– И ничего больше? – недоверчиво переспросила Ванда.

Стив почувствовал раздражение вперемешку со смущением, потому что ворошить события ну очень далекого уже прошлого он не планировал. Брок, у которого, кажется, на лице шерсть вздыбилась, как у взбешенного кота, смотрел на него с тяжелым любопытством, и Стив, проклиная реакции собственного тела, ощущал, что нелепо краснеет – жар перетекал от щек на шею, стало просто невыносимо душно.

– Ничего, – отрезал он. – Но тогда я… хотел большего. Наверное, – хмуро добавил он, скрещивая руки на груди.

Брок повел головой, возвращая себе человеческий облик, и хмыкнул, разглядывая Баки с чуть большим интересом, чем раньше.

Ванда тоже хмыкнула, но тут же посерьезнела.

– У него в голове вертится ваша вчерашняя встреча, Стив, на повторе, постоянно, из раза в раз. Он ничего не помнит, но чувствует, что должен помнить, и… ему очень больно. Там вместо памяти – решето, но везде я смутно вижу тебя.

От ее слов Стиву стало еще горше, чем было раньше. Он его не искал. Так легко поверил, что он умер, и не искал. Бросил, вычеркнул из жизни, позволил ему десятки лет существовать в непрерывной боли.

Неслышно подошедший Брок привычно прихватил его за загривок, а Ванда, соскользнув с кресла, обняла их обоих и шмыгнула носом.

– Я смогу, Стив, – горячо сказала она. – Не сразу, восстанавливать память придется с самого начала, но смогу. Все будет хорошо.

Ванда не обманула. Близко к сердцу восприняв случившееся с Баки, она в тот же день решительно выставила их с Броком вон и выпала из жизни на полторы недели. Более того, она даже коридор закрыла, чтобы Стив в нем не маячил, и окопалась на нижних этажах, почти не появляясь у себя. Тони, единственный допущенный к запретной комнате (хотя он бы пролез в любом случае), после каждого посещения жаловался на то, что Ванда похудела вдвое и выглядит, как ходячий труп, но перерывов упорно не делает.

Стив, у которого голова была занята одним, большую часть времени проводил на диване, обложившись с двух сторон Броком и Диком, и просто старался не думать. Новостные выпуски с каждым днем становились все интереснее – Фьюри развлекался, как мог. Задержание и загадочное убийство прямо в камере предварительного следствия министра обороны меркло по сравнению с волной арестов, прокатившейся по ЩИТу, и Стив, вынырнув из своей меланхолии, даже порадовался, что его вместе со СТРАЙКом отстранили от работы. Вся эта подковерная возня ему не нравилась от слова «совсем», и было приятно хоть раз пропустить глобальную проблему мимо себя. Его мир сейчас замкнулся на двух людях, и ему хватало.