ние. «Душа права» – не мое название. «Имена» – мое название. «Бабья

трава» – это мое название, но можно было бы назвать просто «Трава».

Нет, «Бабья трава» – неплохое название, мне нравится. Тут есть один под-

текст, которого никто не знает, но я знаю. Это знают все старые бабки. Ба-

бьей травой называется трава определенного назначения… Этого, может

быть, никто не знает, но я-то это помню.

(Рассматривают иллюстрации.)

Это что-то он даже, я полагаю, хотел похожее на меня изобразить, но

не вышло… Вот это мне очень нравится.

Ю. К.: Да-а-а! Это мой любимый.

М. Н.: Очень хороший.

Ю. К.: А тут мне нравится автограф твой…

М. Н.: Это не я придумала… Это придумал, тут написано, художник

Арбенин. Да, он был хороший художник. Я помню, даже как-то с ним

обсуждали создание альбома старых построек… Это был бы бесценный

альбом…

Посмотрите, что стало с городом! Это очень трудно пережить. Все

люди из того поколения, которые поднимали Севастополь, умирали, от-

того что они не могли вынести уровень этого срама  – они умирали от

стыда. Это люди, которые в ямах, в норах жили – и поднимали все это.

От стыда, от ужаса. И вот эти точно так же. Они умирали – вы не пред-

ставляете себе, как…

Вот  когда  Гешу  машина  сбила…  Это  просто  удивительное  было

место, его из окна моего севастопольского было видно. Как-то, помню,

я там была поздней-поздней осенью, и мы шли с ним и с еще одним его

товарищем к моему дому… А они, зная, что я жутко хочу жить в Севасто-

поле, говорили: «Не уезжай, оставайся!» И Геша говорит: «Вот сейчас ты

уедешь, и я умру», – и ложится прямо на этом месте, где его потом маши-

на собьет. Как-то мы ехали на машине, они останавливались и из машины

выходили – до того они все это любили, и как бы обидно было в машине

быть. Геша вышел из машины, лег, и ладони к земле прижал: «Хорошо-то

как, Господи!» Он мне говорил: «Майя, если ты умрешь не здесь, я тебя

привезу сюда, чтобы ты была дома». А лег он тогда вот именно на этом

месте… А вообще таких вещей делать нельзя! Это то, о чем мне бабушка

говорила: вот, черт, говорит, увидит, ему понравится…

224

Да, их время уходило, оно просто иссякало – это было видно. Даже

то, как они начали один за другим выбывать… Один стоял на автобусной

остановке в Симферополе, и когда автобус пошел, он на каких-то пол-

метра подал назад и столкнул его, он упал на поребрик… Перелом ос-

нования черепа. Среди бела дня! Просто-то что-то невероятное. Потом

начались какие-то странные вещи: у другого крыша поехала… А потом

пять человек из них встретились на хуторе Пятницкого. А хутор Пятниц-

кого – это их дурка. И это уже был знак, который надо было прочитывать

совершенно однозначно. Такие дела.

Ю. К.: Среди твоих книг у тебя есть любимая?

М. Н.: Нет, никакую не могу назвать. Они у меня лежат где-то…

Ю. К.: Ты хочешь сказать, что тебе все равно, были бы они, не было

бы их?

М. Н.: Сейчас-то я уже не могу сказать, что все равно. Все то, что

писалось,  я  от  этого  отказываться  не  собираюсь.  Я  за  это  Богу  только

благодарна. Что касается изданий, я не понимаю, как это вообще может

кого-то волновать…

Ю. К.: Помню, как в 79-м году ты подарила мне книжку «Имена».

У тебя тогда глаза такие были… Смущенные…

М. Н.: Да это потому что ты мне, Юра, нравишься! Я всегда безумно

радуюсь, когда мне кто-то нравится. Это Божье благословение. Я знаю,

что есть люди на земле, которые – твои. Как только я понимаю, что чело-

век – мой, я признаю это, признаю все его права на меня, на мое время, на

мою жизнь, на все остальное… Мне это не в тягость. Это я принимаю как

радость и Божий дар. Но то, что таких людей немного, – это естественно,

их много быть не должно. Единственное, что могу сказать – это мгновен-

но опознается, не нужно быть с человеком знакомым год, чтобы понять,

твой это человек или нет. Я вообще полагаю, что люди не появляются

просто так. Я не ходила в детский сад, не ездила в пионерские лагеря,

я никогда не любила находиться там, где много людей, поэтому каждый

человек, который появлялся в моей жизни, появлялся, надо полагать, не-

случайно. А некоторые, наоборот, любят находиться там, где много лю-

дей…  Самая  страшная  участь,  самая  кошмарная  –  это  быть  артистом.

Я никогда точно не знала, кем я хочу быть, я много кем могла бы быть, но

артисткой – избави Бог!.. Для меня это какой-то срам, падение, ниже ко-

торого не бывает… Я думала: «Боже, как они живут? Что он про себя зна-

ет? Ведь его же нет!» Особенно я переживаю, когда человек с фактурой,

с внешностью, и его нет – это какой-то ужас. Тогда как человек, который

пишет стихи, повести, шьет платья, ремонтирует мебель – это я понимаю,

это его работа, и он есть.

225

Ю. К.: А сколько у тебя рассказов написано?

М. Н.: Ой, я точно не знаю. Еще какие-то дома есть, надо будет по-

смотреть…

Ю. К.: Надо вообще посмотреть, может, ты принесешь… Для книги,

которую мы будем делать. Девочки расшифруют, и мы можем сделать это

как приложение.

М. Н.: …там есть «Дорога Шемов», «Невесты», «Леня», «Которая

бежала». Одна женщина мне сказала, что «Которая бежала» – это смерть.

Но там черным по белому написано, что это жизнь!

Ю. К.: Ну это ведь одно и то же.

М. Н.: Не-е-т. Историю рассказа «Которая бежала» я знаю. В Крыму

был человек, красивее которого я никого в жизни не видела. В этом плане

жизнь у меня безумно щедрая. Мало того, что у меня очень красивая мама

и вся ее южная родня, а когда я бабушку увидела, я вообще офонарела…

Идет по Ялте дама 76 лет – и все мужчины шеи сворачивают. Ну, вообще,

вся моя южная родня – это… Если «Сто лет одиночества» писать, мало

не покажется! Моя прабабка, красавица, сербиянка, помещица, вышла за-

муж за некрасивого. Она в первый раз его увидела – и все, тут же решила,

что выходит за него замуж. Хотя она была богатая, красивая, а он… Она

первая вышла замуж за русского. При том у них были такие отношения,

что она не выносила с ним расставаться, она хотела с ним на турецкую

войну поехать. И у нее родились шесть дочерей: три красавицы, и три –

нет. Вы можете себе представить, каково было…

Ю. К.: …трем страшным?

(Все смеются.)

М. Н.: Безумный, чудовищный, романический сюжет судьба отрабо-

тала. Там был ужасный роман с безумным красавцем…

Ю. К.: Она влюбилась, что ли, в кого-то?

М. Н.: Не-е-ет, она всю жизнь с мужем не расставалась. Ты что! Ког-

да моя бабушка своего мужа хоронила, она упала в могилу! Там безумные

совершенно страсти, «Сто лет одиночества» отдыхает… А дальше было

так: муж одной сестры-красавицы влюбился в другую красавицу. Есте-

ственно, она не была замужем, потому что она была совсем юная. А даль-

ше моя прабабка-красавица проклинает эту дочь, и вся семья размеже-

валась:  кто  принимает  эту  сторону,  кто  другую…  Это  было  страшное

событие, ибо мать должна своих детей любить, грудью защищать. Все

романы, все должно отступить – она должна защищать своего ребенка до

конца. Дети из этих дочерей были только у тех трех, которые не попали

под проклятье естественным образом, потому что у них были мужья, и

они не могли занять какое-то место в этом романе. А у остальных трех не

226

было ничего. Вот так. И потом вся эта семья потерялась после войны, и

мы с мамой всех, кого могли найти, нашли. И вот мы приехали в Ялту, и