Закончив водные процедуры, мы вышли из душа, хозяйка тщательно вытерла им волосы какой-то ветошью. Затем, отправив её вслед за их хламидами в мешок, поставила пацанёнка на подстилку и стала стричь его «под ноль». Глаза малого наполнились испугом, но тут его сестрёнка ехидно захихикала и что-то сказала. Пацан дёрнулся, явно собираясь стукнуть сестрёнку, но хозяйка опытной рукой удержала его и быстро сняла с него волосы машинкой. Затем намазала его голову пеной для бритья, столь же быстро побрила и вручила мне, забрав девочку.
Я ещё раз завела малыша в душ и сполоснула ему голову. Когда мы вышли, заканчивалась стрижка сестрички, и теперь у брата появился повод похихикать…
15 число 08 месяца 24 года. 15 часов 26 минут. Кейптаун. Алехандро Бланко
Мы сидим за столиком в небольшом заведении под громким названием «Палаццо». Малые с треском наворачивают куриный бульон с размоченными в нём сухариками, а Рэгги смотрит на них блестящими от слёз глазами.
Парикмахерша, которую, как выяснилось уже в конце нашего визита, звали Эмма ван Страатен, не только привела малышей в порядок, но и, попросив нас подождать, через насколько минут вынесла из дома и вручила Рэгги средних размеров бумажную сумку с детскими вещами, пояснив, что это вещи её внуков, которые из них уже выросли, и её дочь попросила их кому-нибудь пристроить.
Вместе с Рэгги они быстренько выбрали шортики пацану и платьице, которое Эмма обозвала «туникой», для малявки.
Когда я протянул ей две десятки, она усмехнулась и сказала:
— За такую стрижку детей я беру пять экю.
— Миссис, вы ещё помыли им головы и всё остальное, что к этим головам прилагается.
Она неожиданно задорно хохотнула и взяла деньги.
— Ну, прилагается там не так чтобы и очень много, — а потом, уже совершенно другим тоном, продолжила: — Вы поступаете правильно, хотя здесь вас и не поймут. Знаете, я боюсь, что нам когда-нибудь припомнят то, как мы не обращали внимания на умирающих у нас на глазах людей.
Покормив мелких, мы двинулись в гостиницу. По дороге Рэгги вычислила магазин, где продавались товары для детей, и приобрела там два крайне необходимых предмета, справедливо обратив внимание на то, что «раз мы их покормили, то не за горами и продолжение процесса», а мне поставила задачу — объяснить мелким порядок пользования устройствами…
…мы пришли в гостинку и, по «закону зебры», наступили на чёрную полосу — увидев детей, нам предложили съехать.
Я оставил Рэгги с малыми в холле и отправился собирать вещи, в душе надеясь, что она за это время не затеет скандала.
Когда минут через десять я спустился, таща наши сумки, то застал эпическую картину — малые держались за штанины Рэгги, а она, скрестив руки на груди и, пакостно ухмыляясь, играла в гляделки с администратором и, похоже, выигрывала с разгромным счётом — администратор уже откровенно психовал, но сделать ничего не мог. Ведь одно дело вежливо отказать постояльцу, если тот сделал что-то не так, и совсем другое — поскандалить с ним, притом, что тот ведёт себя внешне корректно, а взгляды и мимику к делу не пришьёшь.
Увидев меня, он дёрнулся и, явно пытаясь скомпенсировать проигранную «дуэль на взглядах», попытался организовать финансовый наезд.
— Мистер Бланко! Вам надлежит оплатить счёт…
— Послушайте, — я перебил его и демонстративно присмотрелся к бейджику, — Дженкинс, как вам известно, номер для нас снял мистер Бьюфорд, на которого я сейчас работаю. Вот ему и предъявите счёт, а заодно и объясните, почему его пилот был вынужден сменить место жительства.
Администратор замер и побледнел, видимо этот момент прошёл мимо его внимания, но это никоим образом не отменяло перспективы крайне неприятного разговора с Бьюфордом.
Рэгги взяла мелких за руки и походочкой «от бедра» направилась к выходу, а выйдя на крыльцо, довольно расхохоталась.
— Саш, пока тебя не было, этот педик ушиб себе ногу, просчитался, выдавая сдачу, и смахнул на пол свой мобильник. Правду говорят: «Сделал гадость, и на душе хорошо».
21 число 08 месяца 24 года. 06 часов 25 минут. Порто-Франко. Рогнеда Бланко
Я заканчиваю предполётную подготовку, Машенька и Ванечка сидят на трапе и восхищённо глазеют на всё, что происходит вокруг, а происходят вокруг наши пассажиры.
На этот раз представительство сосватало нам шестерых мужчин примерно двадцати пяти — тридцати лет и семью: родители, чуть постарше, и две девочки, одиннадцати и шести лет. Если бы я встретила мужиков поодиночке, то вряд ли обратила бы на них хоть сколько-то внимания, но когда они оказались вместе, то сразу стало видно — вояки. Причём вояки из тех, про которых сказано: «Пред нами — всё рыдает, за нами — всё горит!» Отец семейства — тоже явно из этой же оперы.
Саша пришёл от диспетчера со свежими сводками погоды и новостями аэродромной жизни, провёл стандартный предполётный осмотр нашей «птички» и дал команду загружаться.
Малые подхватились, ринулись внутрь и мгновенно оккупировали два ближайших к кабине кресла. Щёлкнули замки привязных ремней, и на меня уставились две ужасно довольные чёрные мордашки. Летать им явно понравилось.
Спустя несколько минут «Цапля» взяла курс на Виго, а я, откинувшись в кресле, стала вспоминать, как, отправившись посмотреть на незнакомый город, внезапно стала мамой двоих детей…
…Дружно плюнув напоследок на крыльцо оказавшегося столь негостеприимным отеля, мы отправились искать новое пристанище, правда, на этот раз выбрали гостиницу попроще и сняли два номера.
Саша сначала сильно удивился, когда я попросила снять второй номер для меня с мелкими. Но когда я наванговала, что дети наверняка будут всю ночь сигать на горшок и вообще требовать внимания, а завтра хоть кто-то в пилотской кабине должен быть бодрым и отдохнувшим, он признал справедливость этого соображения, и в итоге я с малыми поселилась в двухместном номере, а Саше сняли одноместный.
Затем мы отправились утрясать вопросы с документами Вани и Маши.
Вопрос решился всего за час, хотя у нас не было никаких данных на детей, и мы знали лишь «заленточное» имя и добрачную фамилию их матери. Сначала в мэрии нам выдали бумажку, что мы? такие все из себя хорошие, желаем усыновить двух бездокументных сирот, а мэрия — не возражает. Клерк только уточнил, что мы действительно собираемся увезти их отсюда. Затем, уже в представительстве Ордена, сотрудник позвонил в похоронную контору, выяснил? что на теле Мерседес не было «Ай-Ди», сфоткал мелких, и через десять минут я уже держала в руках две тёплые карточки с испуганными детскими личиками и надписями «Ivan Blanco» и «Maria Blanco».
Потом были похороны…
У меня до сих пор внутри всё скручивалось в клубок, когда я вспоминала лица детей на кладбище. Нет, они не плакали, но… От этого было только страшнее.
На выходе с кладбища я отловила давешнего бура и, глядя ему в глаза, сообщила, что буду навещать могилу при каждом прилёте в Кейптаун и надеюсь, что она будет в порядке. Его физиономия и так имела вид, как будто он только что употребил одновременно лимон, грейпфрут и головку синего лука, а после моих слов возникло впечатление, что он заполировал всё это дело десятком тщательно разжёванных таблеток левомицетина…
Хорошо, что в этом мире к минимуму сведено такое явление, как «кидалово». Простота и суровость здешних нравов ведут к тому, что убогие, решившие подзаработать подобным образом, почему-то шустро помирают. От отравления. Свинцом. В оболочке из томпака.
Насчёт второго номера я оказалась до отвращения права. Несмотря на проявленную нами осторожность в кормлении мелких, мне пришлось аж семь раз за ночь подхватываться и то вместе, то поочерёдно, усаживать их на горшок. Так что на следующий день большую часть пути над заливом я благополучно продремала, пристегнувшись к правому креслу.
