История Алекса убеждает детей, что принятие кровной семьи и своей жизненной истории позволяет чувствовать почву под ногами, какой бы жесткой эта история не была. Поможет эта книга и детям, которые воспитываются в детских учреждениях. Родители приемных и усыновленных детей, специалисты, проводящие школы приемных родителей и оказывающие поддержку замещающим семьям, сотрудники опеки и попечительства, принимающие решения, – смогут увидеть глазами ребенка значение кровной семьи.

Традиция делать тайну из прошлого ребенка – странная. На примере Алекса мы видим, что когда ребенок изначально знает правду и принимает ее, у него вырабатывается иммунитет. Такому ребенку сложно причинить боль правдой.

В «библиотечке» программы «Семья и дети» фонда Тимченко – книги экспертов, приемных родителей и детей. Мы с большим уважением относимся к людям, которые работают для детей и делятся с коллегами знаниями. Но не менее ценны чувства детей, которые они переживают, и их мнение. Мы благодарны Алексу за то, что он открыто и честно поделился ими с нами, своими читателями. Благодарны ему за проект I'm Аdopted – Алекс помогает детям со всего мира помочь найти кровных родителей в России. Сам Алекс говорит, что это поиски в темноте – никогда не знаешь, что тебя ждет за той стеной, где ты найдешь правду. Но, какой бы она ни была, это правда о тебе.

Надеемся, что эта книга окажется интересной и полезной для вас, что она поможет увидеть под новым углом «тайну усыновления» и формирование доверительных отношений. Будем благодарны за ваши отзывы.

Меня зовут Алекс Гилберт. Мне двадцать пять, я живу в новозеландском городе Окленде, куда семь лет назад переехал из Фангареи. Эта книга рассказывает о том, как я рос приемным ребенком и как пришел к мысли о помощи другим приемным детям по всему миру. В 2013 году я написал книгу о поиске своих кровных родителей, которая называется «My Russian Side». Ее перевод на русский язык получил название «Моя русская семья».

Я родился 1 апреля 1992 года. Моей матери Татьяне было тогда девятнадцать или двадцать лет. От нее я получил имя Александр Викторович Гусовский. (Как позднее выяснилось, она почему-то не захотела тогда назвать настоящее имя моего отца, почему – я так и не знаю, она не объяснила причину этого решения.) Татьяна жила в Архангельске – городе недалеко от Северного полярного круга. Если поглядеть на карту мира, то изумишься – кажется, это место далеко от всего на свете. Архангельск – холодный город. Дни там очень короткие зимой и очень длинные летом; город расположен так далеко на севере, что кажется совсем непривлекательным для жизни. На самом деле он очень красивый, в нем множество старинных домов и дружелюбное население. Архангельск раскинулся почти на триста квадратных километров, и живут там свыше трехсот тысяч человек. Кстати, в Новой Зеландии немало приемных детей из того же архангельского Дома ребенка, со многими из них я даже знаком.

Родив меня, Татьяна переехала из Архангельска в Рыбинск, оставив меня в больнице, где меня выхаживали, потому что я был очень слаб, а потом передали в Дом ребенка. Я не обвиняю и не сужу ее за это решение, поскольку в то время многим жилось очень тяжело. Естественно, я ничего из тех событий не помню, но мне все же известно, что медсестру, ухаживавшую за мною в больнице, звали Елена.

Татьяна сама выросла в детском доме, и я не могу представить себе, насколько трудным было для нее то время, но рад, что она оставила меня в приюте – ведь иначе я не оказался бы там, где нахожусь сейчас. Тогда же она приняла решение не рассказывать обо мне Михаилу, моему биологическому отцу. В последний раз он видел мою мать еще до того, как она поняла, что беременна. С тех пор в Архангельске о ней ничего не слышали.

Я ничего не помню о первых двух годах жизни в приюте. Судя по фотографиям и видеозаписям, которые мне довелось увидеть, Дом ребенка содержался в хорошем состоянии, а персонал заботился о детях. Мне рассказывали, что я был веселым младенцем, но, конечно, не осознавал, что происходило вокруг. Вероятно, там я научился произносить отдельные слова и понимал то, что слышал. Но впоследствии мне это не очень-то помогло: это было слишком давно, так что мне было непросто выучить русский язык заново. Я не перестаю пытаться его выучить, хотя и убежден в том, что овладеть им в совершенстве можно, лишь довольно долго прожив в России.

Моя история начинается в 1994 году, когда мои нынешние родители приехали в Россию, чтобы усыновить одного или двоих детей. Мама, Джанис Гилберт, выросла на овцеводческой ферме на Южном острове. Когда ей исполнился двадцать один год, она оставила дом и отправилась повидать мир. Четыре года мама проработала в Лондоне, и за это время побывала в разных частях Британии и во многих европейских странах. Папа тоже в молодости уехал из дома и отправился по свету. Он немало попутешествовал и, наконец, осел в Лондоне. В 1980 году, когда оба уже сполна утолили тягу к странствиям, их познакомили общие друзья-австралийцы. В 1982-м родители вернулись в Новую Зеландию и поселились в Фангареи. Через два года они поженились и остались жить в этом небольшом городке в двух часах езды от Окленда, население которого тогда составляло примерно шестьдесят тысяч человек. Наверное, поэтому в Фангареи почти все друг друга знают, а любой, кто умудряется хоть чем-то отличиться, превращается в настоящую знаменитость.

Поняв, что у них не может быть своих детей, мама и папа задумались об усыновлении. В Новой Зеландии практически нет сирот, поэтому они обратились в ICANZ – Новозеландское агентство по международному усыновлению. Это потрясающая организация, благодаря которой множество супругов из Новой Зеландии смогли обзавестись долгожданным ребенком, так что выбор моих будущих родителей был вполне понятен. Они выяснили, какие требования предъявляются к потенциальным усыновителям, затем с ними провели подробное собеседование, чтобы удостовериться, подходят ли они на роль родителей. Собеседование прошло успешно – впрочем, в этом сразу не было никаких сомнений. Они твердо решили взять двоих приемных детей.

Международное усыновление – процесс небыстрый. Лишь в июле 1994 года мои будущие родители отправились в Россию, в Архангельск, навстречу событию, которое полностью изменит их жизнь. Они рассказывали мне, что распланировали эту поездку до мелочей, чтобы все прошло как надо. Нетрудно представить, как много им предстояло учесть и сделать. В Архангельске родители поселились у местной супружеской четы, Ольги и Евгения, которые отнеслись к ним с большой заботой. Мама и папа впервые встретились со мной и моим будущим братом Андреем через день или два после прибытия в Архангельск. Мы были слишком малы для того, чтобы запомнить подробности знакомства. Пока шло оформление документов на усыновление, родителям разрешалось гулять с нами в окрестностях Дома ребенка. Мне и брату, маленьким детям, было трудно понять, что происходит и оставалось лишь верить, что окружающие примут верное решение.

Это случилось 1 августа 1994 года. Нас официально усыновили. В тот день я официально получил имя Саша Александер Гилберт. А через четыре недели после приезда мамы и папы в Архангельск мы с Андреем прибыли в Фангареи. Это было потрясающе – оказаться в такой семье! У меня до сих пор хранится домашнее видео, запечатлевшее наши первые шаги в новом доме. Мы никогда не видели ничего подобного, все было просто удивительным. Новая одежда, новые игрушки, у каждого – отдельная спальня… Так началась наша жизнь в Новой Зеландии.

Я помню первое Рождество в доме маминых родителей в Лочиэле близ Инверкаргилла. Всем не терпелось увидеть нас, новых членов семьи. И, конечно, я до сих пор помню свой первый день рождения на новой родине. Помню свой первый учебный день в Морнингсайдской начальной школе в Фангареи, куда я пошел в апреле 1997 года, а Андрей в июле. В тот день меня снимали для общей фотографии класса, и я пытался понять, что к чему. Со мной была мама, и я завел первых друзей. Кое с кем из них мы до сих пор поддерживаем связь.